Мохнатые красоты

На протяжении столетий благополучие женщины зависело от ее привлекательности в глазах мужчин (и взглядов последних на эту привлекательность). Получив в середине XX века самостоятельность и отчасти преуспев в борьбе за свои права, западные дамы поняли, что их благополучие снова зависимо — на сей раз от диктата социальных норм, во многом навязанных производителями косметики. В прошлом материале о конвенциональности красоты «Лента.ру» рассказала о былых взглядах на наготу. Новая статья посвящена истории битвы женщин за возвращение к естественности.

Треугольно-кустовой

По сути дела, историю женской наготы (и ее конвенциональности) во второй половине прошлого века легко проследить: она подробно задокументирована в фотографиях в женских журналах, в фильмах для взрослых и множестве репортажных фото с пляжей и курортов. Если Playboy и иже с ним и фильмы ХХХ еще можно заподозрить в «фансервисе» — искажении объективной картины мира в угоду эротическим порывам мужчин (и их готовности за эти порывы платить), то обычные бытовые и жанровые сценки, снятые фотографами-любителями, никто, конечно, не режиссировал.

Что же наблюдается? Один из интернетных массовиков-затейников как-то собрал целую подборку из мужских журналов разных лет, иллюстрирующую эпиляционные тренды. В общем и целом, эволюция в этом деле двигалась определенно в сторону все большего умаления волосяного покрова: фигурально выражаясь, от бороды Толстого через бороду Достоевского и эспаньолку Чехова к гладко выбритому подбородку Маяковского.

В 1950-е годы у барышень с фото в Playboy нагое тело снизу украшал пышный треугольный (в отличие от ромбовидного «оволосения по мужскому типу») куст, который к 1980-м превратился в узкую полоску, в 1990-е стал прихотливой «интимной прической», а к нулевым полностью сошел на нет. Причем бритв стало уже недостаточно: волосы выводят под ноль в лучшем случае шугарингом, в худшем — ковровой лазерной эпиляцией.

Причинное место

Свою роль в любви современных мужчин (и следом за ними — женщин) к гладко выбритым телам сыграла и популярность японского аниме для взрослых, так называемого хентай. Собственно, понятие «фансервиса» одним из своих источников имеет именно эти порномультяшки. Генетически японки, как правило, очень «маловолосаты» (что в некоторые периоды истории приводило к тому, что относительно обильные волосы на интимных местах возводились у них в канон редкой красоты). Персонажи хентая к тому же часто очень юны, буквально школьного возраста: радость латентного педофила. Гололобочные (и неестественно полногрудые для столь нежного возраста) героини провокационных мультиков в 1980-1990-е годы стали предметом фантазий европейцев и американцев. Таких девушек к концу прошлого века печатали и мужские журналы.

Продвижение подобного стандарта было (да и остается) очень выгодно для тех, кто производит косметику для эпиляции, бритвенные станки и лезвия, депиляторы всякого рода и, конечно, производителям аппаратного оборудования для удаления волос и оборудованных им салонов. Депиляционным кремам и притираниям не одна тысяча лет, однако сколько-нибудь гипоаллергенными (и все равно далеко не всем подходящими) они стали только в последние лет двадцать.

«Специально женскую» безопасную бритву со сменными кассетами Venus лидер этого направления Gillette запустил всего лишь в 2001 году, притом что первый прототип «станка» для мужчин (которым при желании брились и женщины) появился в 1900-м (в серию он пошел в 1920-м — не те были скорости у прогресса). Маркетинговое решение гиганта диктовалось, видимо, двумя главными факторами: женский спрос перевалил за критическую точку, а долю рынка надо было «отбить» у конкурентов с их восковыми полосками, депиляторами и кремами. В рекламных роликах всего этого благолепия фигурируют в основном ноги как самое, так сказать, очевидное и оттого невинное место эпиляции, но станком, как и депилятором, можно пользоваться и в куда более интимных зонах — например, в подмышечных впадинах.

Отольются подмышкины слезки

Бритье и вообще депиляция подмышек в определенном смысле стало пиковым пунктом не только эстетических, но и этических дискуссий и, в частности, неофеминистического дискурса. Знали ли провозвестницы феминизма начала ХХ века, которые демонстративно выходили в город в купальных костюмах и сидели в них в кафе, что их правнучки начнут борьбу за право не брить подмышки? Вряд ли. Если прабабок забирали в участки за оскорбление общественной нравственности видом весьма и весьма скромных купальников, закрывавших ноги едва ли не до колен, то правнучкам за демонстрацию небритых подмышек в цивилизованных странах не грозит ничего — кроме возмущенных воплей патриархальных мужчин и «ведических» женщин в социальных сетях да немых проклятий производителей депиляционных устройств и косметики.

В основе борьбы за постмиллениальную волосатость подмышек лежит столь нелюбимая упомянутыми выше патриархалами и их ведическими подругами идеология бодипозитива. Чаще всего обыватель ассоциирует бодипозитив с борьбой против так называемого фатшейминга — унижения людей с избыточным весом и соответствующими недостатками внешности. Однако на самом деле объект приложения сил у бодипозитивистов шире: они против всех выпадов в адрес людей с неконвенциональной внешностью. По их мнению, красивы могут быть все люди и — если брать уже — женщины без исключения: старые и молодые, с акне (воспалениями кожи) и витилиго (нарушением пигментации), полные и худые, с растяжками и шрамами и так далее.

Красивы, по канонам бодипозитива, и волосатые женщины: если ты от природы волосата где-то, кроме головы, бодипозитив приветствует это. Лохматые ноги, лобок и подмышки — не уродство и не лень неухоженной женщины (частый и довольно злобный аргумент традиционалистов), а просто альтернативная форма красоты. Гигиенические нападки патриархалов защитницы волосатых подмышек легко (и небезосновательно) парируют тем, что современный уровень доступности водных процедур и дезодорантов-антиперспирантов в развитых странах позволяет пресекать любую вонь в небритых местах не хуже, чем в местах бритых.

Бодипозитив и неофеминизм

Новый западный феминизм борется уже не только за базовые женские права (худо-бедно, к середине — третьей четверти ХХ века избирательное право и право на аборт получили практически все европейки и североамериканки), но и за право женщины делить с мужчиной тяготы быта, получать равную с ним зарплату и не заморачиваться внешностью больше него. И то верно: макияж и уходовая косметика, маникюр-педикюр и эпиляция всех видов и разнообразная, зачастую неудобная, но «сексуальная» обувь и одежда (вроде туфель на шпильке и узких коротких юбок) пробивает изрядную брешь в женском бюджете, и без того не слишком богатом по причине все еще неравной оплаты за равный труд.

Идет эта в общем практическая борьба под высоким лозунгом «Оставайся собой, ты красива любой»: не хочешь брить подмышки и маникюриться — не брей и не маникюрься, ты и так хороша. Особо продвинутые марки (как правило, небольшие, независимые и громко декларирующие свою феминистичность) выпускают совершенно неожиданные бьюти-продукты вроде краски для подмышечных и лобковых волос и лобковые парички-тупейчики из искусственного меха вырвиглазных оттенков.

Конечно, парфюмерно-косметическим гигантам этакое не с руки. Они вынужденно меняют тональность рекламных роликов с гламурной на кэжуал-спортивную, заявляют о своей поддержке «инклюзивного» подхода к красоте и свободы выбора для своей аудитории. Но даже если в таком ролике снимается девушка с веснушками, она все равно идеально подтянутая, а где надо — и отфотошопленная. И, хотя вроде бы бритье остается «ее выбором», небритую девушку в ролике станков зрителю не покажут.

Зато в бодипозитивную тему охотно включились модные дома: от креативной директрисы Dior Марии Грации Кьюри, которая выпустила на подиум показа вверенного ей дома моделей в футболках с фемповесткой на груди, до модного бренда & Other Stories и девичье-молодежной марки Monki, принадлежащих шведскому гиганту H&M. У последних в рекламных съемках и роликах фигурируют большеухие, веснушчатые, полные, с родинками и, конечно, с небритыми подмышками барышни. Швеция вообще европейский оплот феминизма, но ее примеру, хоть и с оглядкой, начинают следовать и в других странах. Многие итальянские, например, бренды запускают линейки plus-size. Все логично: женщины сами зарабатывают, причем с ранней молодости, сами покупают себе одежду — нужно им нравиться, одной модой как таковой сыт не будешь.

На бодипозитив-повестке решили прокатиться и звезды. Если в 1990-е небритые подмышки были панковским манифестом в духе Патти Смит и Riot Grrrls, то в 2000-е блеснуть волосами в пресловутом месте рисковали уже феминистично настроенные звезды вроде Джулии Робертс, Джемаймы Керк и Мадонны (впрочем, многие пока только эпизодически). Соцсети добавляют популярности, а пиар хорош любой, кроме некролога.

В конце 2010-х без бодипозитива как неотъемлемой части неофеминизма западный мир себя уже не мыслит. Пока, что греха таить, патриархальная даже в лице самых либеральных своих представителей Россия коллективно морщится в социальных сетях при виде лобковых волос феминистки Беллы Рапопорт, торчащих из-под трусов (кстати, фем-дружественной российской марки), на Западе прогрессивная публика рукоплещет небритым подмышкам супермодели Джиджи Хадид в журнале Love и вывешивает собственные в соцсетях под тегом hairypitsclub. А лауреатка «Оскара» этого года Фрэнсис Макдорманд явилась за статуэткой без макияжа и без укладки, и все хлопали. Не женщины теперь угождают мужчинам, а бренды угождают женщинам. Такие времена: Girl Power, что ж поделаешь.