«Пластический хирург – это человек–рентген»

Санаторий – уникальное явление, порожденное системой здравоохранения СССР. Тем не менее за 25 лет капитализма оно не исчезло – советские здравницы сумели эволюционировать. Один из примеров – медицинский центр «Океан», где главную скрипку играет Дмитрий Шахов. Он рассказал, как построить преуспевающий бизнес на базе устаревшего наследия и может ли Владивосток стать международным центром пластической хирургии.

– Дмитрий Евгеньевич, каким был «Океан» до вливания инвестиций и что он представляет собой сейчас?

– Это был старый советский санаторий, переживающий далеко не лучшие времена. В 2012 г., с приходом нового собственника, началось развитие. «Океан» поднимали фактически с нуля, из руин – сделали капитальный ремонт, закупили новое оборудование, восстановили коллектив. Случай, можно сказать, уникальный в крае, когда на базе советского наследия создается предприятие такого уровня. Но у Анатолия Михайловича (в 2012 г. собственником «Океана» стал Анатолий Козицкий. – Прим. ред.) очень основательный подход во всем – если делать, то делать лучшее.

– Как вы считаете, почему на Дальнем Востоке не так много примеров, когда частный сектор инвестирует в санаторную отрасль?

– Мало энтузиастов, готовых вкладываться в далеко не самое прибыльное дело. Ведь это непростой бизнес с очень серьезными инвестициями и большим количеством подводных камней. Не буду вдаваться в подробности, но законодательство тоже вставляет палки в колеса. Плюс наши люди все равно настроены уезжать куда-то за границу на лечение и отдых. Соответственно, потребуется время, чтобы создать репутацию и завоевать постоянных клиентов. И они приезжают к нам целыми семьями – не только поправить здоровье, но и просто отдохнуть, перезагрузиться.

Более того, «Океан» уже становится точкой роста медицинского туризма на Дальнем Востоке. Сюда едут из других регионов и стран. Огромный плюс санатория – большие площади, которые позволяют с комфортом разместить иногородних и иностранных пациентов. Сделать операцию, пройти реабилитацию можно в одном месте. Не нужно ехать куда-то на перевязку. Это, наверное, наше главное конкурентное преимущество.

– У вас можно пройти реабилитацию после ковида бесплатно?

– Это частный центр, он не предусматривает никакого государственного финансирования, поэтому пройти реабилитацию после ковида можно только на платной основе, но цены, я считаю, доступны.

– Основные направления санатория – многопрофильная поликлиника, косметология и пластическая хирургия. То есть вы хотите сказать, что рынок пластической хирургии во Владивостоке достаточно развит, чтобы привлекать пациентов из других стран?

– На наш маленький город предложений более чем достаточно, высококвалифицированных хирургов хватает. Это большое заблуждение думать, что где-то за границей вы гарантированно получите лучший результат.

– Однако многие считают, например, что никто не сделает нос лучше Бабаяна в Москве, а грудь желательно вообще – в Америке…

– В Москве больший процент хирургов, и хороших, и плохих, так что здесь нет привязки к конкретному городу. Плюс у каждого оперирующего пластического хирурга всегда есть осложнения, но хороший хирург тем и отличается, что знает, как их исправить.

Мне приходилось делать повторные операции, когда пациента не устраивал результат, полученный за границей. Я переделывал грудь, прооперированную в Южной Корее, корректировал носы – всякое бывало. И когда мы ездим на учебу, на международные конференции, то понимаем, что везде одни и те же проблемы. Более того, результаты, которые нам демонстрируют зарубежные коллеги, российского пациента могут и не устроить – он точно выпил бы всю кровь за такой результат, ведь наш пациент более требовательный.

Соответственно, Приморье может стать центром медицинского туризма, пластической хирургии в том числе. Это развитие уже происходит – к нам приезжают на операции из Австралии, Канады и Новой Зеландии. Решающий фактор, конечно, цена, но важно, что за эту цену вы можете получить результат не хуже, чем в ведущих международных клиниках.

– Какие тренды сейчас на рынке пластической хирургии и следуете ли вы этим трендам, учитывая, что каждый хирург – своего рода художник?

– У меня немножко свое понимание пластической хирургии, и все эти современные модные методики а-ля липомоделирование, когда за счет огромного увеличения ягодиц делают якобы узкую талию, лично мне не нравятся. У каждого хирурга свое видение красоты, это моя принципиальная позиция. Бывает, что и вовсе отговариваю пациента от операции, которая, на мой взгляд, ему не нужна, или если понимаю, что реальный результат не совпадет с его ожиданиями. Случалось, пациентка хочет огромные грудь и губы – тоже отказываю, потому что зачем? Человек потом поймет, что переборщил, все будут спрашивать, у кого оперировались, и она будет отвечать: «У Шахова».

– Помните свою первую пластическую операцию?

– Изначально я проходил интернатуру по челюстно-лицевой хирургии, потом повышал квалификацию уже как пластический хирург, так что первые мои операции проводились на базе больницы ДВО РАН: мы там и уши оторванные восстанавливали, и носы откушенные. После интернатуры по пластической хирургии сделал свою первую грудь – до сих пор в мельчайших деталях помню эту операцию.

– Волновались?

– Не особо. Нет и не было такого, что из операционной выходишь в стрессе – руки, ноги трясутся. Хотя эмоционально это всегда напряжение. Просто потом надо отвлечься. Я, например, давно занимаюсь боксом, очень помогает переключать голову.

– Наверное, у каждого хирурга есть история, которую он обязательно включит в свои мемуары, если решит их писать. Например, про оторванное ухо.

– Пришел человек с травматической ампутацией ушной раковины – мы вырезали из медицинского силикона имплант, вживили его. Пациенту понравилось. Нам, в принципе, тоже, хотя планировалось несколько операций, но пациент куда-то потерялся. Откушенный кончик носа 10 лет назад восстанавливали у возрастной пациентки – взяли кожный лоскут, поработали с хрящами. Многоэтапная была операция, в итоге пациентка ушла довольной.

– Сегодня очень актуальна тема шарлатанов в косметологии и пластической хирургии. Как не нарваться на мошенников и просто недостаточно компетентных специалистов?

– Вас должно насторожить место, где ведется прием. Обязательно обращайте внимание на саму клинику. Что касается цены, не всегда это показатель, и стоимость операции ниже рыночной еще не означает, что перед вами шарлатан или некомпетентный специалист. Нужно смотреть отзывы, но не те, которые пишут в Интернете. Желательно выяснить, что говорят реальные пациенты, ориентироваться на опыт знакомых. Сарафанное радио – лучший источник информации. И в любом случае сохраняйте бдительность, потому что проблема стоит остро.

Были у меня пациентки после одного косметолога – в Комсомольске-на-Амуре в отношении него завели уголовное дело. По этому делу проходили более 40 потерпевших. Люди платили якобы за уколы гиалуроновой кислоты известного бренда, причем довольно приличную цену, а в итоге получали серьезные осложнения. К нам пришли около 15 таких пациентов, к сожалению, помочь удалось не всем.

– Появились ли какие-то новые методики, которые можно назвать революцией в пластической хирургии?

– И 10 лет назад, когда я только начинал оперировать, пластическая хирургия была достаточно развита. В нашей сфере все новое – это хорошо забытое старое. Даже популярная сегодня сохраняющая ринопластика давно описана в учебниках, а липомоделирование – пересадка жира пациенту – известна уже много лет. Так что ничего сверхъестественного не изобретено, скорее, можно отметить новации в технической части – например, появилось новое оборудование для опилки костей носа и т. д.

– Возвращаясь к теме санатория: в «Океане» открылся дельфинарий, и некоторым любителям природы это не нравится. Что можно сказать в защиту дельфинотерапии?

– Для жителей и гостей нашего города это возможность получить хорошие эмоции. Дельфинотерапия применяется для реабилитации детишек с диагнозами аутизм, ДЦП. Хотя многие и говорят, что это недоказанный метод, но положительные эмоции всегда оказывают положительное влияние. Тренеры знакомятся с историей болезни, разрабатывается методика общения с каждым ребенком. В течение курса ребенок погружается в среду, налаживает тактильный контакт – гладит и слушает дельфина, повторяет тренерские жесты, общается с животным, плавает с ним.

А что касается претензий зоозащитников, наши животные выращены в неволе и приобретены в одном из дельфинариев. Их нельзя просто взять и отпустить, как хотят многие «зеленые». Вспомните случаи, когда выращенные в неволе белухи, выпущенные в море, погибали. Кстати, за полгода в «Океане» уже родились два дельфина, а это говорит об условиях содержания.

– Есть ли у пластических хирургов профдеформация?

– Есть. Когда смотришь на человека, не то что бы думаешь: «Вот я бы переделал это и то», а понимаешь, из чего он состоит, например, как расположены хрящи носа, костная ткань. Пластический хирург – это такой человек-рентген.

– А если бы не пластическим хирургом, кем бы вы стали?

– В свое время я учился на моряка и даже сходил в моря, но быстро осознал, что это не мое. А когда окунулся в медицину, то уже не раздумывал. Я понял, что хочу заниматься именно пластической хирургией, и с тех пор ни разу не сомневался в своем выборе. Так что не могу ответить на ваш вопрос.

– Вписаться в ваш плотный график было нелегко. Много работаете? Успеваете ли отдыхать?

– Рабочий день ненормированный: начинаешь в восемь утра, нередко задерживаешься допоздна. По субботам, воскресеньям тоже работаем. Плюс обучение – постоянный процесс – хирург, который считает, что ему не нужно учиться, должен заканчивать оперировать. Надо постоянно развиваться, общаться с коллегами, смотреть, какие у них бывают осложнения и как они из этих осложнений выходят. Стараюсь все успевать и по возможности больше проводить время с семьей. У меня жена Анастасия и сын Юра – недавно ему исполнилось пять месяцев. Семья все понимает, поддерживает. Для меня это главный мотиватор и мое вдохновение. Если бы не семья, наверное, ничего бы и не было.