"Кстати, я танцевал очень неплохо…" 125 лет со дня рождения Ивана Конева

Общеизвестно, что Великая Отечественная война закончилась 9 мая 1945 года. Но в федеральном законе "О ветеранах" стоит двойная дата — помимо 9-го, указано и 11 мая того победного года. Действительно, финальная боевая операция величайшей войны завершилась тремя сутками позднее дня победы. Командующий, для которого война завершилась 11 мая, — Иван Степанович Конев. Об этом советском полководце и будет наш рассказ.

Иван, внук Ивана

Будущий маршал родился на водоразделе Волги и Северной Двины — это юг Русского Севера. Даже у севера бывает юг, и даже в простых крестьянских семьях рождаются вершители истории. Впрочем, в тот день — 28 декабря (нового стиля) 1897 года — ничто не предвещало великую судьбу появившемуся на свет Ивану.

В деревушке Лодейно — сегодня это Кировская область, а 125 лет назад то были земли Вятской губернии — и сегодня сохранился небольшой деревянный дом, построенный в конце XIX века Иваном Степановичем Коневым, дедом и полным тезкой героя нашего рассказа. Эти простые крестьянские имена и столь же простые крестьянские судьбы так бы и повторялись из поколения в поколение — но очередной, XX век оказался слишком бурным и резким.

Хотя начало было вполне патриархальным. Мальчик рано остался без матери, она умерла при очередных родах — нередкая смерть для женщин в ту эпоху. Воспитывала маленького Ивана сестра отца. Семья их, кстати, считалась зажиточной и благополучной. Двое родных дядек будущего маршала — высокие, светловолосые, голубоглазые — отслужили армейскую службу в царской гвардии. Иван Конев пошел в их гвардейскую породу — необычно яркие голубые глаза отмечали все очевидцы даже в его старости, на закате жизни.

На заре же той жизни мальчику повезло с первым учителем. За три класса церковно-приходской школы пожилой педагог приучил Ивана к чтению и настоял на продолжении образования. В ту эпоху, когда большинство еще оставалось неграмотным, такое решение для крестьянских семей не было обычным. В родном селе работала лишь трехклассная школа при церкви, и дальнейшее обучение пришлось получать в соседнем поселке. "Десять верст пешком отмахать зимой туда и обратно — не шутка…" — вспоминал Конев спустя десятилетия, став уже маршалом.

Окончив четырехклассное земское училище, Иван с 15 лет работал табельщиком на лесосплаве. Вятская губерния — это леса и лесорубы, обширная лесная промышленность, а табельщик там и тогда — это учет и контроль самых простых и грубых работ. Для крестьянского паренька, овладевшего грамотой, уже неплохая карьера. Но для будущего маршала еще и первая школа командования, пока еще не солдатами, а чернорабочими на лесосплаве. Впрочем, учитывая нравы на лесосплавах и лесоповалах, не так уж очевидно, кем руководить проще.

Пять лет на "лесных биржах" под Вяткой и в Архангельске закончились для Ивана Конева в 1916 году призывом в армию. Грамотного и крепкого парня поначалу собирались отправить на флот, но шла Первая мировая война, и уже мысленно примерявшего тельняшку и бескозырку Ивана перенаправили в пехоту.

Позднее он вспоминал то время так: "Меня отправили в 212-й полк в город Моршанск. Тут я прошел свои армейские "университеты": то ефрейтор приказывал сапоги ему чистить, то сосед по казарме оплеуху норовил влепить, то с температурой 40° С отправили на покос, нужно было запасать сено для армейских нужд. Но служба в армии многому и научила. Я освоил все оружейные и строевые приемы…"

"Вронский" с бронепоезда

Грамотного и физически крепкого солдата вскоре перевели в Москву, в "учебную команду", где готовили младших командиров для тяжелой артиллерии. "Я должен был готовить все данные к стрельбе, делать расчеты. Пришлось взяться за учебу, хорошо освоить геометрию, тригонометрию", — вспоминал Конев позднее.

В Москве он и встретил Февральскую революцию 1917 года, а вот Октябрьская застала Конева уже в Киеве, куда летом перебросили его артиллерийский дивизион. Будущий маршал тогда вместе с сослуживцами выступил на стороне большевиков, за что был арестован сторонниками сепаратистской украинской Рады и под конвоем выслан в уже советскую Россию.

Так в самом начале 1918 года Иван Конев вернулся в родные вологодские края, где, как он позднее вспоминал, "о революциях в деревне не слыхали". Вернулся уже вполне сознательным сторонником советской власти, вступил в партию большевиков и стал военным комиссаром в родном Никольском уезде. Летом 1918 года он вновь побывал в Москве, став делегатом Всероссийского съезда Советов. Там впервые увидел Ленина и впервые командовал военной операцией — во время мятежа левых эсеров Ивану Коневу поручили возглавить отряд, оборонявший Площадь трех вокзалов в Москве.

Под его началом оказались 40 добровольцев и 2 пулемета "максим". Спустя четверть века он будет командовать фронтом в 2 млн солдат, 30 тыс. артиллерийских орудий и 2 тыс. танков — но тогда, летом 1918-го, все начиналось скромнее.

В стране разгоралась Гражданская война, и Иван, вернувшись из Москвы, несколько раз просился на фронт, воевать с белыми, но его, как военного комиссара, не отпускали. В итоге он отправился из Вологды в Ярославль к вышестоящему начальству, попал на прием к будущему командарму Михаилу Фрунзе, и тот согласился направить Ивана в сражающуюся Красную армию.

Следующие два года Конев воевал на востоке страны — против войск Колчака, атамана Семенова, японских интервентов. Как квалифицированный артиллерист служил комиссаром бронепоезда "Грозный". В годы Великой Отечественной войны Иван Конев станет мастером стремительных прорывов и наступлений, но первая подготовленная им операция прошла на берегах Иртыша в ноябре 1919 года. О ней будущий маршал вспоминал так: "Взяли да и дерзнули — по льду проложили рельсы и так переправили бронепоезд через Иртыш…"

Гражданскую войну он завершил комиссаром штаба армии Дальневосточной республики. В 1921 году в качестве делегата поучаствовал в съезде правящей партии большевиков, в Москву с берегов Амура тогда ехал вместе с сослуживцем Александром Фадеевым, в скором будущем — известным советским писателем. Вместе с другими делегатами Конев и Фадеев тогда поучаствовали и в штурме мятежного Кронштадта, одной из последних боевых операций нашей гражданской междоусобицы.

Та война завершилась для Конева и личной победой. Еще будучи комиссаром бронепоезда, женился, отбив супругу Анну у богатого купца. Избранница Ивана, женщина шумная и веселая, называла его "мой Вронский", намекая на знаменитый роман Льва Толстого "Анна Каренина", где все страсти тоже начинаются и заканчиваются на железной дороге.

"Все вышли замуж за командиров…"

В 20-е годы минувшего века Иван Конев служил комиссаром 17-й Нижегородской дивизии. Там, в Нижнем Новгороде познакомился с местным партийным лидером Андреем Ждановым — в следующем десятилетии тот станет ближайшим помощником Сталина, что скажется и на карьере героя нашего рассказа. Пока же комиссар Иван честно тянул лямку армейской службы, дважды учился на курсах в Военной академии. Командовал полком, потом дивизией — эта служба проходила уже в Белоруссии.

Много позднее, вспоминая жизнь и скромные радости в провинциальных гарнизонах, Иван Конев, уже маршал и победитель, как-то не без гордости заметил: "Кстати, я танцевал очень неплохо…" Особенно, по словам Конева, ему удавалась "русская" — народный пляс импровизационного характера, где с каждым тактом движения становятся все более разнообразными и быстрыми.

Летом 1937 года комдива Конева неожиданно вызвали в Москву. В тот год такие вызовы пугали. Кстати, к предвоенным репрессиям в армии герой нашего рассказа относился сложно — глубоко уважал расстрелянного командарма Уборевича, а вот расстрелянного по тому же делу маршала Тухачевского открыто недолюбливал. Для самого Конева тот тревожный вызов оказался лишь новым поворотом в военной карьере. Его направили в Монголию, где назревало открытое противостояние с Японской империей.

Перед отъездом в монгольские степи Конева принял Сталин, это была первая их встреча. Спустя год вернувшийся с Дальнего Востока командующий Особым корпусом Иван Конев оказался уже на обеде в доме вождя СССР. "На обеде кроме Сталина были почти все члены Политбюро, — вспоминал Конев позднее. — Сталин обстоятельно расспрашивал меня, его интересовали подробности и частные проблемы, например организация быта комсостава, расспрашивал он и об обычаях монгольского народа. Я обстоятельно все изложил, подчеркнул, что командиры находятся целый год в Монголии без семей (жилья нет, привезти семьи некуда), что эту проблему надо решать, привезти семьи командиров, а в связи с этим позаботиться и о школах, обслуживании и т.д., и добавил, что можно было бы привлечь членов семей к выполнению целого ряда бытовых дел, скажем к работе военторга, но пока все очень трудно… Привел пример, что я, будучи командиром корпуса, сам себе стираю белье, мою полы и выполняю другую домашнюю работу…"

Любопытно, что озвученную Коневым проблему тогда решили — по приказу Сталина командировали в Монголию 3 тыс. девушек. Как позднее вспоминал герой нашего рассказа: "Через месяц я действительно встречал девушек. Забегая вперед, должен сказать, что они у меня недолго в банно-прачечных отрядах проработали. Через три — четыре месяца все вышли замуж за командиров, и мне пришлось вновь ввозить девушек…"

В Монголии и Забайкалье Иван Конев провел свыше трех лет, а с января 1941 года возглавил Северо-Кавказский военный округ. На этой должности он и встретил Великую Отечественную войну.

"Встал у орудия за первого номера…"

Сразу после 22 июня 1941 года из войск Северо-Кавказского округа была сформирована отдельная армия, во главе которой Иван Конев и отправился на фронт. Изначально его 19-ю армию планировали перебросить на Украину, но в связи с быстрым прорывом врага ему и его солдатам пришлось принять бой у Смоленска.

12 июля 1941 года командарм Конев докладывал в вышестоящий штаб: "В течение всего этого времени не имею ни одного полнокровного и боевого соединения. Фронт держу за счет отдельных организованных подразделений. В течение четырех дней не имею поддержки нашей авиации. Войска дерутся крепко…"

Войска Конева попали в окружение, будущему маршалу в то трагическое лето довелось не только выжить, не только командовать в самые тяжелые дни поражений, но и непосредственно стрелять во врага. Это случилось во время отступления под городом Рудня в Смоленской области, о чем сохранился записанный на пленку рассказ самого Конева:

"На шоссе, которое вело в Рудню, я увидел брошенную 45-миллиметровую пушку с несколькими снарядами, а рядом одинокого артиллериста. Я спросил солдата:

— Решил драться?

— Так точно, товарищ генерал!

— Так надо орудие поставить на более выгодную позицию.

— Одному несподручно.

— Давай поставим орудие вместе. Вытянем его прямо на шоссе. Если кто будет двигаться по шоссе, станем бить прямо в лоб.

Пока мы с солдатом устанавливали орудие, мой порученец вел наблюдение. Неожиданно он закричал:

— Товарищ командующий, из леса выходят фашистские танки!

— Не неси чепуху! Откуда здесь могут быть гитлеровские танки?

Взял бинокль. Смотрю — действительно колонна танков с крестами. Тогда я встал у орудия за первого номера. Ударили из пушки — и попали прямо по переднему танку…"

На языке профессиональных артиллеристов "встал у орудия за первого номера" означает, что генерал Конев был наводчиком орудия, непосредственно стрелял и поразил вражеский танк. Впрочем, в тот день будущему маршалу Победы, после того как у пушки закончились снаряды, пришлось спасаться бегством от наступающего противника. Бегством — в прямом смысле слова. Как вспоминал сам Конев: "Удачно перемахнул через забор. Помогла армейская физическая закалка…" В свой штаб он тогда добрался на случайно обнаруженном грузовике.

Вообще у Ивана Конева как командующего войсками выдалось крайне тяжелое, даже тяжелейшее начало войны — череда отступлений, поражений, окружений и неудач. В сентябре 1941-го он возглавил Западный фронт, а уже через месяц последовала "Вяземская катастрофа", войска Конева были окружены немцами. Огромные потери убитыми, сотни тысяч пленными. В те дни в Кремле даже поговаривали о расстреле командующего фронтом, не справившегося с управлением, но, как считается, Конева тогда спас Георгий Жуков.

После контрнаступления под Москвой, в 1942 году Иван Конев командовал войсками Калининского фронта в ходе тяжелейшей и кровопролитной для нас Ржевской битвы. В феврале 1943 года, после ряда неудачных наступлений, его даже снимут с поста командующего. Формулировка приказа звучала предельно жестко: "…как не справившегося с задачами руководства фронтом".

Более слабого человека все это могло бы морально раздавить и сломать. Однако Иван Конев выдержал — в самых тяжелейших условиях освоил "науку побеждать". И все же до конца жизни он не любил публично вспоминать тот самый страшный период. Не случайно все его прижизненные военные мемуары — две книги, "Сорок пятый" и "Записки командующего фронтом" — начинаются только с лета 1943 года.

"Это был больше всего солдат…"

История его побед хорошо известна, о них написано немало. Потому лишь кратко повторим тут. Накануне Курской битвы Степной фронт под командованием Ивана Конева был, по сути, второстепенным. Но в ходе небывалого сражения именно этот фронт освободил от нацистов Харьков. Затем его бойцы освободили Полтаву, вышли к Днепру и форсировали крупнейшую реку советской Украины.

В начале 1944 года Степной фронт Конева, переименованный во 2-й Украинский, обеспечил окружение немецких войск на днепровском правобережье под городом Корсунь — второе крупнейшее после Сталинграда окружение противника. Именно по итогам этой операции Ивану Коневу, первому из командующих фронтами в годы войны, 20 февраля было присвоено звание Маршала Советского Союза.

В марте 1944 года войска Конева, продолжая наступления и громя врага уже на землях Молдавии, первыми вышли на западную границу СССР. В эти дни маршал едва не погиб — на переправе через Южный Буг его машину обстрелял немецкий истребитель, в автомобиле появилось множество пулевых пробоин, но находившийся в нем Конев чудом не получил ни царапины.

С мая 1944 года и до конца войны маршал командовал 1-м Украинским фронтом. Летом того года его войска захватили Сандомирский плацдарм на Висле, главной польской реке — уже в январе 1945-го именно этот плацдарм станет исходным пунктом для удара непосредственно по гитлеровской Германии.

К весне последнего года войны войска Конева после ряда блестящих операций и прорыва массы укрепленных полос противника вышли на подступы к Берлину. В один день 25 апреля войска Конева совершили два знаковых прорыва великой войны — западнее Берлина встретились с частями 1-го Белорусского фронта маршала Жукова, окружив тем самым немецкую столицу, а на реке Эльбе соприкоснулись с войсками США, наступавшими на Германию с Запада.

Уже после штурма Берлина последовала Пражская операция. В ходе этого финального наступления Великой Отечественной войны фронт Конева взял в плен свыше 800 тыс. вражеских солдат.

В завершение рассказа о победах маршала Конева стоит привести факты, характеризующие взаимоотношения полководца с рядовыми бойцами, главными творцами побед. Писатель и поэт Константин Симонов оставил для нас слова генерала Александра Покровского, прошедшего в войсках и штабах всю войну, именно об этой стороне полководца Конева: "Конев среди всех командующих фронтами, с которыми приходилось работать, был человеком наиболее экспансивным, горячим. Правда, надо заметить и другое. Он был горяч, но отходчив… И вообще, вот вспоминая всех их, я должен сказать, что из всех командующих фронтами, с которыми я имел дело, Конев был, как бы это сказать, самым… Это был больше всего солдат, и в нем было больше всего человечности, в его характере, в натуре. А мне приходилось сопровождать его в поездках в армии. Как-то однажды целый день мы ходили с ним по траншеям переднего края — надо было послушать, как он разговаривал с солдатами. Это не был показной разговор: вот командующий поехал и поговорил с солдатами. Это был естественный разговор. За этим стояла его солдатская суть, солдатская натура. Он с солдатами говорил так, ибо иначе и не мог говорить, с абсолютным пониманием солдатской жизни, души, с абсолютной естественностью, с полным отсутствием чего-либо показного или нарочитого…"

"Я не хотел ожесточиться…"

Для более полной характеристики Конева стоит привести и один отрывок из его собственных мемуаров. В январе 1945 года его войска освободили гитлеровский концлагерь Освенцим, где от рук нацистов погибло более миллиона человек. Маршал вспоминал об этом событии так: "На второй день после освобождения страшного лагеря, ставшего теперь во всем мире символом фашистского варварства, я оказался сравнительно недалеко от него. Первые сведения о том, что представлял из себя этот лагерь, мне уже были доложены. Но увидеть лагерь смерти своими глазами я не то чтобы не захотел, а просто сознательно не разрешил себе. Боевые действия были в самом разгаре, и руководство ими требовало такого напряжения, что я считал не вправе отдавать собственным переживаниям душевные силы и время. Там, на войне, я не принадлежал себе… Я боялся, что это зрелище заставит меня быть жестоким, что я начну мстить. Я не хотел ожесточиться".

В ходе Пражской наступательной операции войска Конева, заняв Дрезден, сохранили уникальные полотна из знаменитой "Галереи старых мастеров" — у нас она больше известна по названию города. Несмотря на разгар боевых действий, маршал принял участие в поиске и спасении картин, вызвав из Москвы искусствоведов и реставраторов. По их свидетельствам, когда Иван Конев увидел "Сикстинскую Мадонну" кисти Рафаэля, она показалась ему очень похожей на его рано умершую маму.

Маршал предложил отправить полотна в СССР для реставрации на его собственном самолете. Искусствовед Наталья Соколова, обнаружившая бесценные картины в старых каменоломнях, испугалась:

— Да что вы, товарищ командующий, а вдруг с ним что-нибудь случится?

— Это отличный самолет, — возразил Конев, — Мой самолет. Опытнейший экипаж. Во фронтовой зоне дадим воздушную охрану. Я сам на этом самолете летаю.

— Но вы же маршал, а она мадонна, — совершенно искренне произнесла Соколова.

Маршал рассмеялся:

— Что верно, то верно. Разница кое-какая есть.

После этого характерного разговора ближайшие сотрудники в штабе Конева иногда подшучивали над маршалом: "Ну, вы же маршал, а не мадонна…"

Вскоре после истории с картинами Иван Конев оказался в Москве на знаменитом Параде Победы. По воспоминаниям маршала Буденного, Сталин предполагал, что командовать парадом будет Конев, а принимать Жуков. Но, несмотря на фамилию, отношения с конями у него были так себе. Накануне войны он, упав с лошади, сломал ногу и с тех пор в седло не садился. К тому же маршал явно хотел пройти парадом по Красной площади именно со своими солдатами и офицерами под штандартом 1-го Украинского фронта. Так и получилось.

В завершение рассказа о судьбе Ивана Конева в 1941–1945 годах отметим, что именно на войне маршал обрел свое семейное счастье. Со своей второй супругой, санитаркой Антониной Васильевой, он познакомился осенью первого года войны, в самые тяжелые дни поражений. Нет, то был не флирт уже пожилого генерала с молоденькой девушкой — предыдущий брак Конева распался еще до войны, в 1939 году. Разрыв с Анной проходил для Ивана тяжело, на нервах заболел язвой желудка. Зато новый союз оказался счастливым. Соединившись на войне, они прожили душа в душу почти 33 года, до самой смерти полководца.

Антонина позднее вспоминала свои первые впечатления о будущем муже в день знакомства осенью 1941 года: "Высокий, худой и очень усталый…"

"Затишье и благодушие недопустимы…"

Послевоенная судьба маршала складывалась тоже непросто, тоже не без взлетов и падений. С 1946 года он главнокомандующий Сухопутными войсками, заместитель министра обороны. По факту — второй человек в армии после самого Сталина. Но с 1950 года — на скромной для его уровня должности командующего Прикарпатским военным округом — правда, округ со штабом во Львове как раз ведет упорную борьбу с бандеровским подпольем.

В 1953 году, вскоре после смерти Сталина, именно маршал Конев был назначен председателем Специального судебного присутствия (самого чрезвычайного судебного органа по Конституции СССР) по делу Лаврентия Берии. Своим военным авторитетом маршал должен был обосновать расстрельный приговор. Об этом участии во внутриполитической борьбе за сталинское наследство Иван Конев никогда не вспоминал; что он думал во время и после тех событий — для нас тайна навсегда.

С весны 1955 года Конев снова главком Сухопутных войск. Но не только — в том же году он становится первым в истории главнокомандующим Объединенными вооруженными силами стран Варшавского договора. То есть под началом крестьянского сына Ивана оказываются все войска СССР, Восточной Германии, Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии и даже на тот момент Албании. Это самая могущественная и многочисленная группировка войск в нашей истории. И ее первым главкомом стал именно Иван Конев.

Уже в следующем, 1956 году, находясь в Венгрии, он руководил подавлением фашистского и прозападного мятежа в этой стране. А спустя еще год Конев окажется среди тех, кто свергает с вершин военно-политического Олимпа самого Жукова.

Вообще отношения этих двух полководцев, талантливых и жестких военачальников, были очень непростыми. За долгую жизнь побывали они и соратниками, и соперниками, и недругами и товарищами. После 1957 года не встречались более десяти лет. И лишь на закате жизни простили друг друга. Поэтичный Константин Симонов оставил нам заметки о примирении двух великих полководцев: "Судьба сложилась так, что на долгие годы их отдалили друг от друга обстоятельства, носившие драматический характер для обоих. А если заглянуть еще дальше, в войну, то и там жизнь, случалось, сталкивала их в драматической обстановке. Однако при всем том в народной памяти о войне их два имени чаще, чем чьи-нибудь другие, стояли рядом. И когда на вечере оба эти человека обнялись впервые за многие годы, то на наших глазах второстепенное стало второстепенным с такой очевидностью, что нельзя было не порадоваться".

Последний раз встать во главе войск маршалу Коневу довелось шесть десятилетий назад, в 1961–1962 годах. Во время Берлинского кризиса, нешуточно грозившего перерасти в Третью мировую войну, именно он стал главнокомандующим Группой советских войск в Германии. В те годы, выступая с трибуны о работе Министерства обороны, он говорил: "Темпы в работе в наше время должны быть значительно выше и соответствовать тем современным силам и средствам, мощь которых рассчитана на быстроту и безотказность действий. Затишье и благодушие недопустимы…"

"Голова бритая, большой лоб, глаза голубоватые с заметной усталостью, брови бесцветные, нависают над глазами, губы плотно сжаты и лицо непроницаемое, суровое…" — таким на склоне лет, в 1970 году запомнился Иван Конев одному из советских журналистов.

Голубоглазый маршал умер от рака в конце весны 1973 года. Его похоронили у Кремлевской стены. Для нас он навсегда останется одним из главных творцов Победы.