Ирина Провоторова: "Если я выпускаю спектакль, то испытываю настоящее удовольствие"

Специально для "Ревизора.ru" Ирина Провоторова рассказала о таком удивительном искусстве гримёра-постижёра и любви к своей уникальной профессии. Ирина Провоторова. Фото со страницы ВКонтакте. Ирина, здравствуйте! Вы поменяли внешность артистов-мариупольцев до неузнаваемости, превратив их в лысых чиновников. Поделитесь секретами работы. Работать было, конечно, очень интересно, я люблю делать что-то подобное. Артистам тоже очень понравилось. Сначала они меня встретили с опаской, в первый день начали возмущаться, дескать, мы не хотим быть лысыми, зачем вы нас старите. Художник Анна Апельт-Матвейчук сказала им, что режиссёр Сергей Мусиенко и она сама решили сделать их именно такими. На следующий день, когда начали гримировать, артисты уже были в восторге, фотографировались довольные. Я всегда работаю только с натуральными материалами. Я использовала натуральную замшевую кожу, гладкую, чтобы не было блеска и эффекта мячика, т.к. ненатуральную не затонируешь идеально под тон кожи артиста. Также люблю буйволиный волос, который прекрасно красится, хорошо держит форму, лёгкий. Парик из такого волоса смотрится воздушным из зала. Даже парики из человеческого волоса гораздо труднее в работе, требуют начёса, накручивания, много лака. В моих париках ничего синтетического нет, артистам в них очень комфортно. Всё начинается с эскизов, которые даёт мне художник, а я сама думаю, как это сделаю. Как правило, художники меня уже все знают. Но я всегда им задаю вопросы, уточняю, так как специфики много, и начинаю работать над париками. Иногда я спрашиваю заказчиков, сделать ли им парик по эскизу или универсальный, чтобы дальше они доделали по своему усмотрению. Многие просят именно по эскизу, потому что мой парик уже идеально собирается, его не надо каждый раз поправлять-исправлять. Готовый парик надевается на уже сделанный грим, затем тонируется лысина. Потом добавляются свето-тени, чтобы был объём, чтобы был не заметен переход от кожи животного на парике к коже человека. Ставится прозрачная сетка на парике, которая нивелирует эту границу, подрисовывается морщинка, чтобы лоб смотрелся естественно. Это тонкая работа. Ну, чиновники в возрасте, поэтому можно было нарисовать много морщин. Лучший комплимент для гримёра-постижёра, когда мама родная не узнаёт артиста? Да, в зависимости от роли. Я как разгуляюсь, могу сделать, чтобы никто не узнал. Тут идёт уже творчество. Иногда вот сижу, смотрю, не знаю с чего начать, думаю, ладно, начну потихоньку. И потом расходишься-разгуляешься, и пошло, там-сям добавилось и получается. Признаюсь, люблю всё очень сложное, чтобы был не просто парик, а что-то интересное, необычное, чтобы выглядел натуральным и естественным. Как раз разного рода плеши, лысины или каркасные парики требуют творческого подхода и выдумки. Как пришли в профессию, где учат на постижёра? Ничего специального я не заканчивала, а получила профессию декоратора-оформителя и в 17 лет пошла работать в Русский драматический театр им. Вахтангова во Владикавказе, писать рекламы. Затем работала в бутафорском цеху, где у меня был потрясающий мастер, который многому меня научил. Эти знания и навыки сейчас мне очень помогают. Когда бывают какие-то нестандартные каркасные и объёмные парики, то моя бутафорская практика помогает понять, как их лучше изготовить. Потому что парик не может быть тяжелым, а я знаю, как сделать его лёгким и объемным. После двух лет работы в бутафории я перешла в гримёрный цех. Опять мне повезло с мастером, которая меня всему научила, потому что старая театральная школа – это другие артисты, гримёры, художники, особое отношение к работе, к Театру. Знаете, когда я говорю, что попала в это ремесло случайно, никто не верит, такого быть не может, тем не менее, так и произошло. Честно говоря, я очень не любила делать постиж, ненавидела заниматься париками. И когда я переехала в Питер, по этой причине я не пошла работать в театр, но... В конце концов мне пришлось устроиться на работу в Театр музкомедии, потому что ничего другого в жизни я делать не умела. И вот как-то ко мне обратилась дирекция с просьбой переделать старые парики, и по разным случайным стечениям обстоятельств я смогла это осуществить. За вашими плечами много оформленных театральных работ, значимых спектаклей. Я много лет проработала в театре, с театром, сейчас уже сотрудничаю со многими коллективами. Стаж – 37 лет. В 2011 году в Театре музыкальной комедии в Санкт-Петербурге мы выпустили "Бал вампиров" Романа Полански. С него началась моя первая по-настоящему масштабная работа. Мюзикл гремел тогда, всё очень хорошо получилось. Там было около 90 постижёрных работ - парики для живых персонажей-жителей и разлагающихся трупов, с добавлением силикона. Другим масштабным проектом был мюзикл "Чаплин" Кристофера Кёртиса, где работала с нами бродвейская команда. И режиссёр признал, что моя работа – это лучшее, что он видел, скажу я нескромно. Мне было очень приятно, конечно, хотя с американцами приходилось сложно. Они почему-то решили, что они едут нас учить. Но я же не могла опозорить страну, я выставила такую команду профессиональных гримёров, которые сразу их уложили на лопатки. Они признали, что ехали учить нас, а теперь учатся у нас. Ваш инструмент – умные руки умело превращают эскиз в сценическое изделие. Да, руки приходится беречь. Из-за них не могу кататься на коньках, скутере, чтобы не сломать. Это очень тонкая кропотливая работа, очень маленький тонкий крючок, когда работают только пальцы. Просятся многие в ученики, но это очень сложная работа. Через меня много людей прошло, и только одна девушка сейчас работает в мастерских Мариинского театра – это очень большие объёмы, у меня самой сил не хватит там работать. Своим мастерством пользуетесь лично, делаете себе, родственникам макияжи? Я сапожник без сапог, я вообще не пользуюсь косметикой, даже кремами. У меня двое детей – сын и дочь, которые могут сделать макияж, грим, парики, дочь и дреды может делать. Их иногда просят знакомые для какого-то случая. Мы сейчас практически работаем втроем. Сын – артист-вокалист, закончил продюсерский факультет, может продюсировать, быть менеджером, артистом и делать то, чему научила мама (смеётся). В общем, знает всё о театральном процессе, снизу доверху. У меня была часто надомная работа, дети видели, приобщились, потом поняли, что можно заработать этим. Впервые серьёзно помогали мне в работе для Театра балета им. Якобсона. Вы уже на итоговом спектакле оцениваете результат своей работы? Нет, когда я начала самостоятельно делать парики, всегда корректировала своё впечатление из зрительного зала в процессе работы. Сделаю парик, иду и смотрю из зала, потом что-то меняю. Потому что софиты делают парик на два тона ярче, соответственно, это надо учитывать, чтобы цвет совпал с эскизом и задумкой режиссёра и художника. То же самое относится и к объёму парика, плотность и густота которого проверяется из зала, чтобы он смотрелся естественно. В результате получается парик, как нарисовал художник, что на эскизе, то и на болванке. Другие часто не видят готовый парик в перспективе, сразу он им не нравится. Я примеряю его артисту и веду на сцену, оцениваем из зала, тогда все соглашаются. Поэтому я заранее знаю, как это будет смотреться. Я работаю с артистами на прогонах, консультирую гримёров, если надо, советую или отвечаю на их вопросы и уезжаю. А дальше всё зависит от гримёров, которые будут с этим работать, я уже ни на что не могу повлиять. Какое высокое искусство! И, кажется, вы очень любите свою профессию. Да, я люблю. Я получаю удовольствие от того, когда я всё это делаю, делаю точь-в-точь, как на картинке, и когда заканчиваю работу, привожу парики и вижу довольные лица артистов, гримёров, хотя гримёры и не всегда это покажут. А если ещё я и выпускаю спектакль, то испытываю настоящее удовольствие.