Рост жертв преступлений на почве секса: мальчиков и девочек стало поровну

Сегодня мир гораздо опаснее для ребенка, чем был 20 лет назад. Растут киберугрозы — от вовлечения детей в занятия проституцией и наркоманию до кибербуллинга и склонения к суицидам. В реале не лучше. Дети сгорают заживо и тонут на отдыхе. Растет количество сексуальных преступлений против них, причем по численности жертв мальчики уже догнали девочек. Пытаясь защититься от террористов, школы, недавно такие открытые, превратились в охраняемые объекты с пропускной системой и отгородились от мира заборами. Но там все равно стреляют, режут и жгут. Как справиться с этими страшными вызовами, накануне Дня защиты детей на круглом столе «КВ» разбирались специалисты. Директор Мониторингового центра по выявлению опасного и запрещенного законодательством контента Анна Левченко: — На «горячую линию» нашего движения «Сдай педофила!» уже поступило более 7 тыс. обращений, а в места лишения свободы за время нашей работы отправились 175 педофилов из разных регионов. Дети часто не знают, как реагировать на сексуальные домогательство взрослых и беспрекословно им подчиняются. Особенно острой проблемой является насилие внутри семьи, совершаемое отчимом, а то и отцом или братом, причем, по числу жертв мальчики уже догнали девочек. Многие в случае сексуальных насилий в правоохранительные органы не обращаются, опасаясь, что следственные действия травмируют ребенка еще больше. И в Следственном комитете это хорошо понимают: подписан приказ главы СК Александра Бастрыкина оборудовать при всех следственных отделах специальные комплексы для допросов жертв сексуального насилия в возрасте 3-17 лет. Все следственные действия там должны проходить в помещениях, похожих на игровую комнату и оборудованных скрытыми видеокамерами и микрофонами. Мы также готовим поправки к законам — например, о введении обязательной видеофиксация допросов несовершеннолетних, чтобы, с одной стороны, защитить детей от повторных следственных действий, а, с другой, снять возможность оговора, т.к. видео всегда можно будет достать и посмотреть. Предлагаем мы поменять и методику допроса ребенка:. Сейчас его можно допрашивать в присутствии педагога или психолога. А мы убеждены, что педагога из этой связки нужно убрать. Увидев своего классного руководителя, ребенок на допросе совсем зажимается, да и слишком велик риск, что о произошедшем узнает вся школа. Кроме того, с детьми, ставшими жертвами насилия, должны работать только психологи, причем с клинической, а не с педагогической базой образования. Только они могут оценить, в каком состоянии находится ребенок, и как ему помочь и сейчас, и в долгосрочной перспективе. Наконец, надо пересмотреть меры применяемые к педофилам. Сейчас это может быть только добровольная химическая кастрация. Но это не работает. Так почему бы не использовать такой зарубежный опыт, как создание социальных центров, объединяющих тюрьму с высокотехнологичной клиникой, где наряду с научными исследованиями идет психотерапия и медикаментозное лечение находящихся там людей? Уполномоченный по правам ребенка Москвы Евгений Бунимович: — Проблема безопасности ребенка выходит на первый план неспроста: слишком быстро меняются стандарты безопасности. Охрана, тревожные кнопки, мобильные группы быстрого реагирования — все это сегодня норма школьной жизни. В Москве, например, вскоре появится новый документ о том, чего нельзя проносить в школу — с ним под расписку будут знакомить детей и родителей. Или взять все связанное с интернетом — это тоже новая реальность, от которой лети не защищены, т.к. не осознают опасностей: кибербуллинг, группы смерти, педофилия, зацеперы. В интернете не существует правил поведения, и дети даже не догадываются об опасности, которой подвергают себя, раскрывая в соцсетях всю информацию о себе. И одними запретами дела не решить: надо создавать позитивный интернет-контент! Глава аппарата Главного штаба Юнармии Елена Слесаренко: — Наша организация создана по инициативе Минобороны и должна содействовать популяризации нашей армии. Наша задача — духовное, и физическое здоровье детей, воспитание патриотизма. Создание позитивного контента и в интернете, и в жизни, и в школе — обязанность каждого педагога, каждого взрослого. Ведь когда детский ум ничем не занят, ребенка гораздо легче вовлечь во что-то плохое. А вот когда ребенок чувствует себя лидером, ощущает причастность к чему-то масштабному, это оберегает его от дурных действий. Начальник отдела Департамента надзорной деятельности и профилактической работы МЧС России Денис Зобков: — Летний отдых детей — приоритет и нашей работы. У нас на контроле 49 тыс. детских лагерей, включая 1,5 тыс. лагерей, расположенных в лесной зоне. Это — особая зона внимания из-за лесопожарной обстановки в ряде регионов. С целью профилактики мы провели более 35 тыс. тренировок по эвакуации и инструктажей. А в 13 тыс. отдаленных мест летнего отдыха детей создали добровольные пожарные дружины из обученных сотрудников этих организаций. Кроме того, инспекция маломерных судов в этом году организует постоянное патрулирование акваторий детских летних лагерей, а МЧС вводит регистрацию всех групп, отправляющихся в походы по сложной местности с контролем на всем пути следования по маршруту. Евгений Бунимович: — Тут возникает вопрос: а кого мы защищаем — детей или чиновников? МЧС вводит особые правила регистрации опасных туристических маршрутов, что в известной мере верно. Однако важность походов очевидна. Между тем, их количество в силу этих причин сократилось в разы: нужно представить такое количество документов, что организатор плюнет и отменит поход. Или переведет его в «черную» или «серую» зону. Да, если ребенок вместо похода остается на улице, государство за него не отвечает. Но ведь почти половина всех городских ДТП с участием детей за год приходится именно на лето! Значит, ребенку все же лучше быть в лагере или в походе: это безопаснее. Правда, защищать безопасность детей только силами взрослых, так сказать, «снаружи», не получится. Новые стандарты безопасности своей жизни должны ощущать и сами подростки, ими должна быть проникнута вся образовательная сфера! Однако ни школа, ни семья к выполнению этой задачи, увы, не готовы. А непродуманная профилактика лишь ведет к пропаганде тех самых явлений, против которых, казалось бы, она направлена. Психолог Евгений Идзиковский: — Пытаться договариваться с десятилетним ребенком так же бессмысленно, как с двухлетним! Вы думаете, что в плане логики, психологии, мышления это точно такой же человек, как вы, только младше? А это не так: для многих детей возможность говорить на языке взрослых появляется лишь в 13-14 лет. С этого возраста и надо начинать объяснения, а младших — просто контролировать. А чтобы дети восприняли наши жизненные ценности, их надо непрерывно транслировать, не забывая: без толку твердить ребенку, чтобы тот учился, если сам лежишь на диване и пьешь водку. Фраза: «Слушай меня, но не делай как я», не работает! А в семьях и в школе чаще всего именно это и происходит: говорится одно, а делается другое. Евгений Бунимович: — Да, если ведешь себя не так, как говоришь ребенку, тот будет реагировать на поведение, а не на слова. Вот и в школе, если учитель на уроках унижает детей, а потом приходит их нравственно воспитывать, понятно, что получится. Поэтому, разговаривая о детях со взрослыми, я всегда твержу: «Ведите себя прилично!» Источник