«Они получают миллион и спускают его на красивую жизнь»: волонтер — о выпускниках детдомов

Этих подростков все назовут трудными: детдомовские, ничего не умеют и, кажется, ничего не хотят. А Яна Вегера три с половиной года назад взяла троих ребят, с которыми познакомилась в лагере, к себе в гости на новогодние каникулы. Отправила в магазин купить рис и тушенку — а они и правда ничего не умеют: ни выбрать, ни деньги посчитать. — Я-то в 15 лет могла добраться куда угодно, одна дома оставалась без проблем. В общем, решила, что надо забирать их почаще и учить, а потом мы стали привязываться друг к другу, — вспоминает Яна. Теперь она с волонтерским движением устраивает для подростков площадки социализации, где они полтора месяца учатся элементарным, казалось бы, вещам: готовить, убирать, стирать, и с пользой проводят время. А в остальное время Яна просто дружит с детдомовскими ребятами, помогает им, показывает, каким может быть мир. Мы поговорили о том, с какими трудностями сталкиваются выпускники детских домов во взрослой жизни. Испытание деньгами Ребенку, у которого нет родителей, начисляется пенсия на сберкнижку. Но у детей в детдоме нет карманных денег, и они не видят, как они зарабатываются. И когда к ним в руки попадают какие-то огромные абстрактные суммы — можно же айфон купить, джинсы, ванны шампанского. Суммы могут быть разные, зависят от того, сколько ребенок находился в детском доме. Примерно 10 тысяч в месяц начисляется, например, если у него нет кормильца и он с 4 лет в детдоме, миллион накопится. И вот он получает этот миллион в 18 лет, не имея никакого опыта обращения с деньгами, все прекрасно понимают, что ребенок сейчас эти деньги профукает, но закон есть закон: вот твоя сберкнижка, иди и живи. У меня девочка знакомая работает в банке, она рассказывала, что столько этих выпускников видела. Часто они приходят с кем-то, почти всегда рядом хитроумный взрослый, который подсказывает, что делать. И они приходят, списывают колоссальные суммы, а через пару месяцев на книжке уже нет ничего. В одном областном техникуме к ребятам стали набиваться в друзья взрослые. В этом заведении много коррекционников учится, а их обмануть много ума не надо. И вот к 17-летним ребятам подходят такие «друзья навек», спрашивают: «Хочешь, мы тебе поможем деньги со сберкнижки снять, пока тебе 18 нет?» — «Конечно, хочу». Дальше взятка лицу, которое подписывает разрешение на снятие денег, взятка человеку, который в банке работает, мне дети рассказывали, что это 70–90 тысяч. Все это, конечно, с денег ребенка списывается. А ему самому в лучшем случае 10 тысяч перепадет. Насколько я знаю, по этой ситуации уголовное дело заведено. Но проблема в том, что сами ребята относятся к этому легко: ну не жили красиво, нечего и начинать, было и сплыло. Одна из первых вещей, которым я учу ребят, — выпуститесь, не трогайте эти деньги. Понимаю, красивой жизни охота, когда ты всю жизнь в детдоме, ну потратьте максимум 100 тысяч, купите все, что хотели, этого хватит за глаза. А все остальное заморозьте, разложите по разным счетам, переведите в валюту. Не тратьте, это потом пригодится. Сейчас у вас есть стипендия и общага, а потом надо будет где-то жить, пока работу не найдете. А если дадут квартиру, ее надо ремонтировать, что-то в нее покупать. На кого-то мы не смогли повлиять. Есть мальчик, ему в прошлом году 18 исполнилось, мы ставки делали, как быстро он все потратит. Я ставила на два месяца, еще одна девочка — на один, в итоге она победила. Он приезжал и просто сорил деньгами, мог зайти в кафе, заказать еду, сказать: «Фу, невкусно!», оставить и уйти. Кроссовки купил за 7 тысяч — а забыл на остановке. На такси до Тюмени ездил. Красивая жизнь была. Это тоже беда колоссальная, ребята не научены финансовой грамотности. И с кого спрашивать? Испытание свободой Как-то девочка написала в личку: «У меня такая беда, я не могу появиться в детском доме, я вообще в розыске, мне нечего надеть, нечего поесть, мне нужна помощь без осуждения, без всего». Ну приходи, расскажешь. Была зима, она приходит в каких-то кедах, голова грязная. А девочка сама по себе красивая. Отправили в душ, вещей каких-то собрали, садимся разговаривать. Она говорит: «Ну чё, начался первый курс, ну забухала, клубы эти все, не смогла остановиться. Меня под отчисление, типа возвращайся в детдом, но я не хочу, не пойду». Мы говорим, если ты хочешь поступать, надо заново садиться учиться, и мы готовы помочь, если ты сама себе готова помочь, и приготовься, что это жесткий путь будет. Ну, она выбрала немножко другой путь, так скажем. Где-то в клубах сейчас танцует. Каждый сам волен выбирать. У ребенка, у которого есть родители, — модель семьи перед глазами, он видит, как мама и папа трудятся, понимает, что еда не берется просто так, что дырка на носке не зашьется сама собой. А в детдоме все-таки режим круглогодичного лагеря. Сотрудники стирают, готовят, вещи привозят, у детей по сути нет возможности выбора и принятия решений. Они живут по накатанной и решают проблемы одного дня — как прямо сегодня сотку раздобыть на пачку сигарет, как спрятать телефон от «воспитки». Долгосрочных планов, понимания, что учеба — это не каторга, а твое будущее, просто нет, и детский дом всего этого не даст, какие бы хорошие педагоги там ни работали. Семейный опыт незаменим. А последствия на самом деле страшные, подросток выпускается в 16 лет, и с него спрашивают уже как с обычного взрослого. Навыков жизни у детей нет, и они начинают использовать модели, которые им знакомы. Если все дома бухали — начинают бухать. Что-то лежит плохо — можно продать, очень часто они не анализируют причинно-следственные связи. Когда они в хорошем окружении — нормально все делают. Когда в плохом — … Один у нас догадался в какой-то конторе заём взять, паспорт потерять, теперь бегает от всех. Ему сейчас 19 с половиной, я ему объясняю какие-то вещи, что-то он слушает, что-то нет. Не сказать чтобы он совсем на дне катается — работает, живёт потихоньку, но есть куда стремиться. А вот другая девочка у меня в команде огненного шоу выступает, и она правда молодец, ее вполне можно сопоставить с действующими артистами этого жанра. Понять, что все хорошо, можно только тогда, когда пройден порог в 25–30 лет, и человек при этом стоит на ногах. Есть неофициальная статистика, она не подтверждается официальными документами, но о ней многие говорят, кто занимается социальной работой, что только 1–2 из 10 выпускников устоят на ногах. И то это не значит, что человек станет успешным. Он может тихо выпивать у себя в квартире, но, грубо говоря, дополнительных проблем не создаёт. Остальные 8 ребят, согласно этим данным, кончат куда хуже — тюрьма, воровство, алкоголь, самоубийство. Испытание бесправием До 15–16 лет они живут в детском доме, а затем учатся в колледжах и живут в общежитиях. Закон говорит, что в течение двух месяцев после 18-летия такого гражданина нужно обеспечить жильем, если таковое за ним не было закреплено. Если квартира или часть квартиры кровных родственников принадлежит ребенку, тогда ему ничего никто не должен, пусть идёт жить туда. А там, например, 15 родственников бухают или пропили все уже давно. У одного мальчика опека должна была следить за жильем по социальному найму, присматривать, что все пригодно для жизни, пока он в детдоме. А там много лет родственники пили, потом квартира пустовала, и там такая свинарня развелась, боже мой. Какие-то трупы голубей, просто помойка. А квартира 5-комнатная в городочке в области, да и их много братьев-сестер, все могли бы жить. Но вот ответственные лица недосмотрели где-то. Всем влетело в итоге. Парня футболили почти год — иди долги коммунальные плати за родню, полмиллиона. В итоге он приходит в жилье, а там нет ничего. Гору мусора, конечно, вывезли, но надо делать ремонт, мебель ставить, а откуда у него деньги такие? Второй вариант, если жилье за ребенком не закреплено, то его ставят на очередь. В маленьких городах, бывает, выстроят дом зачастую из палок и понятно чего и в него всех выпускников заселят. И получается тот же детдом, но без воспитателей, гетто такое. Они начинают разносить все, пить, становятся грозой окрестных жителей. А те, кто перебирается в крупные города, например, в Екатеринбург… У нас есть девочка, она 700 какая-то в очереди, а в год дают 60 квартир, и все. И да, закон на ее стороне, все суды говорят — ты можешь получить квартиру, иди получай. А по факту это растягивается на 10–12–15 лет. И ладно, если есть семья, которая поможет в это время, а если нет? Тогда, чтобы все выдержать, должен быть сформированный стержень у человека. А у таких ребят нет условий для его формирования. Нельзя требовать многого от того, кому этого «много» не дали в детстве, я так считаю. У двух ребят есть история, когда-то так вышло и отнюдь не по их вине, что у них почему-то в справках написано, что они в умственном плане не достают, коррекция, по-русски говоря. Оснований для этого не было, как сейчас показали психиатр, педагоги и психологи. Грубо говоря, это была просто нарисованная бумажка. Зачем и кому это было нужно — вопрос открытый. Говорят, что у руководителя учреждения, где 40% выпускников с такой вот справкой, зарплата выше. Не знаю, связано это или нет. Надеюсь, что нет. Надеюсь, это просто была большая ошибка. Но вот двое ребят оказались по итогу со свидетельством об окончании коррекционной школы, с которым берут в крайне малое количество учебных заведений, да и контингент там часто понятно какой. А интеллект у мальчиков более чем сохранный. И чтобы нивелировать как-то последствия, одному пришлось сейчас пойти в вечернюю школу и начать всё заново. Испытание прощением То, что ребенка оторвали от семьи, он воспринимает как предательство. Это удар для него, он маму и папу любит безусловно, неважно, пьют они или нет. И ему не объяснишь никогда, что они плохие. В смысле плохие? Я же жил с ними, и все нормально было. Конечно, они общаются с родными родителями, маму никто не заменит. Я для себя выбрала политику не судить. Как-то под Новый год хотели ребятам сюрприз сделать, всех родственников попросили хотя бы письмо написать. Одной маме позвонили, а она спрашивает: «А можно я с вами поеду?». И мы ее привезли. Я помню, мальчик ждал футбольную форму в подарок, а тут из машины его мама выходит. Он 2 года ее не видел. До слез. И потом каждый раз, когда я его забирала, мы старались с мамой встречаться и на выпускной ее возили. С годами она как-то выровнялась, не пьет, как раньше, и детей, которые сейчас с ней, воспитывает. С одной стороны, есть, конечно, вопросы к ней, а с другой — ну это жизнь. Раз так случается, значит, чем-то предусмотрено. Запрещать детям общаться с кровными родителями — это большая ошибка, ее нельзя допускать. И осуждать родителей тоже. Или нейтрально, или похвалить за что-то, если родитель заслужил. Я скорее за то, чтобы ребёнку объяснить, где родитель ошибся, чтобы он не повторял этих ошибок. И очень часто ребенок, который стоит уверенно на ногах, может на родителя повлиять, родитель не захочет перед ним быть плохим. Бывали случаи, когда мамы из тюрем выходили и налаживали связь со своими детьми. Да, детство упущено, но хотя бы так. Очень важно каждому человеку понимать, что у него есть корни, знать, откуда он взялся такой. Важно еще научить ребенка прощать своих родителей. Создать для этого все предпосылки, потому что, если он не простит, ему с этой болью в душе будет трудно семью построить. У нас есть девочка одна, она маму и любит, и ненавидит одновременно, это прямо во всех ее разговорах чувствуется. Рассказывает о ней с любовью, а потом: да она вот такая, вечно размалеванная — как проститутка. А мама раз в 5 лет приезжает. И как ее примирить? В таких ситуациях, когда дети делятся, я просто молчу и подвожу итог — понимаете, ребята, бывает, что взрослые не мудрые, а дети у них мудрые. Вот у вас так вышло, и вам, наверное, проще принять и простить. У нас с детьми разница в возрасте 10 лет, я, конечно, не мама в полноценном смысле слова, да и так себе мама из меня. Но наставник — да. Они с проблемами, трудностями всегда могут обратиться ко мне. А я стараюсь показать ориентир — что есть другая жизнь. Мы в походы ходим, в Башкирию ездили, на Таганай. Они видят, что тусить в каморке с винцом за 300 рублей — это не круто, когда у тебя есть целый мир. Когда ты стоишь на вершине горы, ты ее покорил, под тобой облака, вид офигенный, стоишь на шихане Торатау, и тебя солнце просвечивает насквозь… Надо детям мир открывать обязательно, всем, не только детдомовским. И самому не косячить, а если косячить, то признавать ошибки. И тогда, мне кажется, все нормально будет. Дети, у которых есть особенности развития, — эти особенности надо учитывать на профессиональном уровне и принимать во внимание. Но зиждется все всегда на уважении и на любви, как мне кажется. Вообще в работе с людьми, не только с детьми. Мы рассказывали истории екатеринбуржцев, которые взяли в семью приемных детей. Русико Тугуши воспитала восемь подростков. А Алёна взяла двух мальчиков с инвалидностью.