«Детям честно сказал: родня через год вас забудет»: отец-одиночка — о жизни после смерти жены
Андрей Рубцов третий год в одиночку воспитывает сына и дочь. В декабре 2015 года он вместе с женой попал в страшную аварию — на трассе в их Lada Largus въехал лесовоз, потерявший управление, когда его задела обгонявшая Mitsubishi. Жена погибла сразу, Андрей серьезных травм не получил. Он рассказал о трагедии, о том, с какими трудностями столкнулся, оставшись один с 12-летними двойняшками, и о том, как приспосабливался к новой жизни. Об аварии Это случилось перед Новым годом. Мы ехали из деревни со стороны Шали. На перекрёстке — на повороте на Новоуткинск — Mitsubishi выбросило на лесовоз, он ее переехал и вылетел мне навстречу, я ушел влево, он по обочине — и мне в бок. Я полностью был в сознании, видел, как крыша на меня складывается. Подушка безопасности сработала, когда я уже отстегнулся от ремня. То есть я быстрее двигался. Я вылез, царапина на голове была, сам себе перемотал голову. А я еще был в камуфляже, и все думали, что я военный. Бегал вокруг машины, не мог отстегнуть жену. Ножик лежал сзади, перерезал им ремень, с водителем лесовоза мы хотели крышу поднять, чтобы жену вытащить. И тут мужик какой-то подошел — всё, говорит, она уже умерла. Потом читали заключение — травмы, несовместимые с жизнью, очень серьёзные: разрыв печени, удар в височную область. Смерть мгновенная. Может, даже ничего не поняла. Ей было 42 года. О виновнице аварии На Mitsubishi была молодая девушка. Было следствие, суд, беготней этой месяцев восемь-девять занимался, проштудировал интернет, стал разбираться в страховых и юридических вопросах. Ей дали три года колонии-поселения и присудили выплатить нам 1 100 000, кажется. Она заплатила 10 тысяч, это пошло как смягчающее обстоятельство, и через полтора года она вышла. А за все время она заплатила тысяч 20, наверное, и всё. Я прямо в суде сказал, что переживаю за своих детей. Было бы им по 5 лет, ничего бы не понимали, это одно, со временем оно притупляется всё, не забывается, но притупляется. А им 12 лет, у них вот мать утром была, а вечером ее не стало. Они сейчас запомнили, обиду затаили, я же не знаю, что у них в голове творится. А может, через 20 лет, говорю, он тебя найдет. Смотришь в фильмах, всякое бывает. Но я каждый день тогда с детьми разговаривал, объяснял. Она [виновница] говорит — это дорога, со всеми бывает. Она даже не пришла, не извинилась. Я просто по-человечески с ней разговаривал в суде, все, что наболело, высказал. Вы, говорю, нашли меня только через месяц и начали мне деньги предлагать. И то в итоге не выплачиваете ничего. О семье Мы с женой познакомились еще в девяностые через мою тетку, они обе в ОММ работали. А я тогда работал в ГАИ. Тогда еще парк был у Вечного огня, мы пришли — вот Люба, вот Андрей. Посидели в кафешке, начали встречаться, через полгода свадьба, года через два-три ребятишки родились. Я уволился из ГАИ еще до рождения детей, ушел на завод, стал в три раза больше получать и как белый человек отдыхал в выходные, в праздники. После завода работал на стройке, а потом пришел в Водоканал, так до сих пор и работаю слесарем аварийно-восстановительных работ. Жена работала акушеркой в ОММ на тот момент лет двадцать. Как говорится, помогала другим, как мать Тереза. Людей, которые помогают, — тех Бог и забирает быстрее всех. А я не такой человек... Детям я сам сказал, что произошло, в тот же день. Меня из больницы в Первоуральске забрали племянник и племянница жены, купили валерьянки, приехали домой. Дети сразу поняли, что-то случилось, потому что все заходят, у меня голова перебинтована, матери нет. Конечно, истерика была. Они потому что не маленькие. Если, допустим, человек болеет, люди готовятся морально к этому. А здесь резко так всё, сегодня есть, завтра нету. Ну, повзрослели сильно. Дети в этом возрасте взрослеют быстро. О поддержке Здорово все помогли, поддержка сильная была. Мои родственники приехали из разных городов, друзья по работе, сослуживцы, все были рядом. Девчонки с ее работы приходили к нам, помогали. Профессора, заслуженные врачи поехали на похороны в Староуткинск за 110 километров. Школа тоже подключилась, отправили нас к психологу, он со мной разговаривал, с детьми по отдельности. Я тоже с ними разговаривал постоянно, чтобы не замкнулись, объяснял, как и что будет. Но я честно говорил, что радужного будущего у нас не будет, все родственники вокруг матери крутились, раз она медик, все к ней обращались. А сейчас, когда ее не стало, у них своя, говорю, жизнь будет. Они через год вас забудут, вас помню только я, бабушка, дедушка, племянник еще. Я им правду говорю, как оно есть. Может, со стороны это жестоко выглядит, но это так. О первых месяцах жизни отца-одиночки Семьи, где остаются одинокие отцы, переходят на полувоенные рельсы. Раньше ты встал — детей жена разбудит, всё размеренно, вальяжно. А сейчас — подъем, встали, побежали. Поначалу всё делал я, это же еще перед Новым годом было. Ну, какой Новый год? Приехала мама, отец, племянник. Потом каникулы у них, попроще было, сын кашу варил, мы с дочерью вместе суп. Ну, я могу суп сварить, но так, чтоб на меня женские дела свалились... А сразу как назло — там светильник сломался, тут лампочка перегорела — начинаешь все это мужское делать, а надо еще и на кухне стоять, как у меня мама выражается, у мартена. В два часа ложился спать. Когда каникулы закончились, смотрю, дочь суп приготовит, лапшу, салат — они такое делают. Самое сложное было — быт перестроить. Моя мама помогала, какие-то обязанности на себя брала. Или у нас цветы на подоконниках стоят, раньше жена сказала полить — я полил. Не задумывался об этом и не заморачивался. А сейчас за ними следить надо постоянно самому. Потом женские проблемы у дочери появились, я понимал, что должно же это быть скоро, это жизнь. Маму прошу — поговори с ней, а мама — да она вроде всё знает. А когда это все произошло, дочь вот с такими глазами — папа, у меня началось! Я соскакиваю, выходной, ничего не понимаю, что началось. Думал, погром и землетрясение. Ну, позвонили бабушке, пошли в магазин. С сыном проще, я ему сказал: если тебе что-то надо, ты подойди, скажи: «Папа, надо поговорить». А дочь стесняется, юлит. Как-то она подошла: «Папа, надо на Новый год платье». Как я тебе платье-то выберу? Ладно бы штаны, футболку, кофту. Приехали в магазин, давай бегать, у меня тоже глаза разбежались, подошли к консультанту, обрисовали. Ну, и как в кино — она меряет, я сижу смотрю. Нравится? Нравится. В итоге взяли, не прогадали. Сейчас им по 14 лет, характер свой показывать начинают, переходный возраст. Думал, перескочат или, может, прошел уже, но нет. Я говорю, вот будет у вас подруга, бойфренд, будете им свой характер показывать, а мне не надо, я его и так знаю. Стараешься их в рамках чуть-чуть держать, а то расслабятся здорово. Они и так четыре дня в неделю расслабляются, когда я на работе с восьми до восьми. О женщинах Женщин много одиноких, но в моем возрасте, мне 44, у всех свои тараканы в голове. 12 лет детям, кому-то это надо, кому-то не надо. Вроде в глаза улыбаются, а за спиной-то видно же, что недовольны. У них свои дети есть. Жизнь личную тяжело устраивать. Я своим объясняю: мать вам никто не заменит, женщина будет как подруга — обратиться за советом, в магазин сходить. Сейчас у меня есть женщина, дети очень ревнуют. Спрашиваю разрешения, можно поеду, отпустите? Они — да, конечно, папа, езжай. Но все равно чувствуется, что ревнуют. Если там уделяешь внимание, здесь меньше, здесь больше — там обижаются. И получается между двух огней. И не знаешь, как лучше-то. Живешь, живешь, учишься постоянно. О трудностях Всегда будет тяжело, не надо бояться трудностей. Они есть и в полной семье, но просто там распределяются на двоих, а тут всё на тебя одного. Если маленький ребенок, то придется завязать со своими хобби, ночью же не будешь сидеть модельку какую-то клеить, например. А с детьми постарше, если общее дело есть, это плюс. У меня сыну нравится страйкбол, так вместе начали ездить. И, конечно, на жизнь смотришь уже по-другому. Ходишь, любуешься солнцем, любуешься травкой, близкого человека начинаешь ценить, по-другому к нему относишься и стараешься меньше идти на конфликты. Читайте также: Когда папа не ушёл: 5 историй екатеринбуржцев, которые воспитывают неизлечимо больных детей «Я — руки и ноги моего ребёнка»: ещё 5 историй подопечных уральского детского хосписа
