«Значимый взрослый»: как и зачем петербуржцы дружат с подростками из детских домов

Далеко не каждый человек может усыновить ребенка из детского дома, но поддержать их хотят многие. Проблема в том, что разовые посещения и подарки не делают лучше, а иногда даже вредят. Но способ помочь все же есть: в рамках проекта «Право выбора» любой желающий от 18 до 34 лет может пройти обучение и стать другом подростка-сироты. «Собака.ru» поговорила Марией Николаевой о том, как она стала «значимым взрослым», как выстраивать доверительные отношения с человеком, оставшимся без родителей, и что программа дала ей самой. Бэкграунд Я родилась в Петербурге, училась на токаря-фрезировщика – пошла туда ради карточки на метро, а потом заинтересовалась, у меня была реальная практика на Кировском заводе. Захватывающе, когда ты делаешь что-то своими руками и сразу видишь результат. Изначально я поступала на художника по костюмам, но попала только на платное. Будучи ребенком-сиротой, я себе это позволить не могла. Сейчас я работаю бизнес-ассистентом в транспортно-логистической компании. Мои родители живы, я жила с папой и мачехой, с матерью наши пути разошлись – у нее есть еще двое детей, а со мной она никакой связи не поддерживала. В осознанном возрасте я увидела ее, только когда ее лишали родительских прав – мне тогда было 12. Чуть позже родительских прав лишили и отца. Я тогда не жила дома, ночевала у подружек. Их родители задались вопросом, почему так происходит, и обратились к социальным педагогам. Те связались с моим отцом, а он на собрании вел себя неадекватно и всех напугал. После этого я попала в приют – по идее он должен был стать промежуточным этапом перед детским домом, но я задержалась там на целых четыре года. В приюте за моей судьбой следили, беспокоились и старались сделать как лучше мне, а не как удобнее остальным. Если бы я попала в детский дом, все было бы намного хуже. В какой-то момент вопрос встал остро: я давно находилась в статусе ребенка-сироты, но при этом не была привязана ни к какому учреждению. В этот момент мне повезло: опекунство оформила подруга моего отца. Я тогда училась в 11 классе и вскоре переехала в общежитие при университете. Почему дети из детских домов не доверяют взрослым Конечно, это болезненный опыт, мне было неприятно даже говорить об этом, я чувствовала себя неполноценной. Но потом, поработав над собой, я поняла, что рядом со мной было много людей, которые мне помогали: мачеха, психолог из приюта, преподаватели. Благодаря ним у меня получилось выйти во взрослую жизнь: сейчас я работаю, обеспечиваю себя, путешествую, увлекаюсь серфингом, живу полной жизнью. Поэтому у меня возникла потребность помогать другим – я как никто понимаю, насколько важно быть рядом с человеком, у которого сейчас тяжелый период. Когда тебя покидают самые близкие люди – твои родители, доверие к взрослым падает, для тебя никто не является авторитетом. Все нравоучения ты начинаешь воспринимать в штыки, даже если тебе хотят хорошего. И открыться можешь только тем, кто не ставит себя над тобой – друзьям или социальным педагогам, которые просто общаются, а не поучают. Дети из приютов бывают агрессивными, часто им сложно сконцентрироваться на учебе, потому что они не чувствуют себя защищенными, полноценными. Ты ощущаешь себя не таким, как все, и это отвлекает. Когда тебя покидают самые близкие люди – твои родители, доверие к взрослым падает, для тебя никто не является авторитетом Знакомство с программой Я искала себе стажировку и в группе «Вакансии для хороших людей» увидела объявление о поиске волонтера в проект, который занимается детьми из детских домов. Никаких подробностей там не было, но я заинтересовалась, позвонила руководителю и узнала, что они набирают «значимых взрослых» для сирот-подростков от 14 лет. Я сразу записалась на собеседование – там, узнав о моем бэкграунде, сильно засомневались. Организаторы боялись, что мне будет сложно даже в процессе подготовки, потому что на ней разбирают все щепетильные темы, которые волнуют детей: потери, недоверия, конфликтов в семье, желания вернуться к биологическим родителям. Но я убедила их, что все проработала и справлюсь. Сейчас я общаюсь и с матерью, и с отцом – мы с ними видимся и даже говорим о том, что любим друг друга. У меня нет никаких обид, я не хочу цепляться за прошлое, а хочу построить полноценное будущее. Я понимаю, что у меня есть крутой опыт, он сделал меня сильнее, показал разные грани жизни. Как готовятся стать «значимыми взрослыми» Перед началом обучения я прошла проверку в нарко- и психдиспансере, предоставила справки об отсутствии судимости. Кем ты работаешь, неважно, главное – доброта и человечность. Сама подготовка длилась четыре месяца: у нас есть центр на «Ладожской», туда я ходила два раза в две недели, все преподаватели там – психологи. На первой неделе было одно вечернее занятие в пятницу и еще одно – на полдня в воскресенье. На следующей неделе мы отдыхали и переваривали информацию. Эта подготовка была мне очень полезна: мне даже кажется, что сейчас проект дал мне больше, чем я ему. Мы затрагивали больные темы, обдумывали их. Бывало и так, что я плакала, меня трясло, но все эти эмоции находили выход и становилось легче. В моем потоке было 23 человека, это разные люди: парни-айтишники, инженеры, девчонки-писательницы, бизнесвумен, молодые активисты. До финала добралась только половина. После обучения мы прошли еще одно собеседование и написали мотивационные письма. Как подбирают ребенка В результате каждому взрослому психологи индивидуально подбирают ребенка. Важно сказать, что все это добровольно – чтобы попасть в программу, дети сами должны изъявить такое желание. Кому-то пару ищут полгода, кому-то – год, необходимо, чтобы совпадение произошло, чтобы не травмировать подростка лишний раз. Меня спросили, хотела бы я мальчика или девочку, но я ответила, что пол мне совершенно неважен, главное — чтобы ребенок нуждался во мне, и я могла ему что-то дать. Первая встреча Со своей подопечной познакомилась через пару месяцев после окончания обучения – было лето, я ждала, пока она вернется из лагеря. Заранее мне о ней почти ничего не рассказали – да я и сама не хотела что-то знать, чтобы не навешивать ярлыки, а слушать ее. Мы встретились, и я сразу поняла, что это мой ребенок – она будто копия меня 10 лет назад. Мы пошли вдвоем в парк, говорили о том, кто что любит, кто чем занимается, она показывала мне на телефоне какие-то смешные видео. В какой-то момент включила «Шашлындос» группы «Хлеб» – я эту песню тогда не слышала. Я тогда поняла, что у нас схожее чувство юмора, а это очень важно. Теперь, когда слышу эту песню, сразу вспоминаю о ней. Контакт установился сразу, несмотря на то, что она, как и большинство детей из детского дома, довольно закрытая. Но, мне кажется, я переживала даже больше, чем она: все-таки я долго ждала, у меня много сил и времени ушло на подготовку. Меня потряхивало, как на первом свидании, но в то же время понимала, что она мне безумно интересна – она очень активная девочка с кучей увлечений. Как выстраиваются отношения Постепенно у нас стали складываться свои шуточки, традиции: например, каждое 10 число – день шавермы. Мы видимся раз в неделю, постоянно переписываемся в соцсетях. За этим никто не следит, никаких строгих договоров мы не подписываем – тут все уже зависит от нашего желания и свободного времени. Правила у нас простые: мы стараемся не давать что-то материальное, но регулярно выделять время на общение. Еще важно соблюдать конфиденциальность: дети несовершеннолетние, плюс они часто не любят, когда кто-то узнает, что они сироты. Поэтому я не выкладываю наши совместные фотографии в социальные сети, нигде не рассказываю о том, чьим «значимым взрослым» я стала. Самое важное – слушать ребенка. Дети из детских домов не умеют говорить о себе, потому что с ними никто не общается как с индивидуальностями – только говорят, как надо делать, а как не надо. А «значимые взрослые» с помощью вопросов помогают им узнавать самих себя, находить таланты, пробуждать в них интерес к себе, учат не бояться своих эмоций и разбираться в их первопричинах. Мы не наставники, а друзья. Дети из детских домов не умеют говорить о себе, потому что с ними никто не общается как с индивидуальностями На самом деле, я поняла, что в свои 24 года я уже многого не понимаю: каких-то новых веяний, музыкальных групп. Иногда я прошу ее мне что-то объяснить, а она смотрит на меня, как на бабульку. Но зато я теперь в теме всех тенденций – я от нее узнаю не меньше нового, чем она от меня. Конфликтов у нас не было, я стараюсь сглаживать углы. Она рассказывает мне о своих стычках с преподавателями – я ее слушаю, но стараюсь не высказываться против. Могу сказать, какое у меня мнение, но не навязываю его и не настаиваю на нем. Что программа дает ребенку и что от нее получает взрослый Мы общаемся уже три месяца, и сейчас я вижу, что она воспринимает меня, как друга, многое может мне рассказать, не боится и доверяет мне. И, мне кажется, она стала лучше понимать себя. Я тоже изменилась за это время – стала взрослее, ответственнее, ответила себе на многие важные вопросы. Мне стало легче говорить о своем прошлом: раньше я стеснялась признаваться в том, что жила в приюте, а теперь я посмотрела на свой опыт с совершенно другой стороны. Продолжение общения Скоро она будет заканчивать школу, пойдет учиться дальше, и я хотела бы быть с ней рядом. Думаю, что наша дружба может быть долгой и крепкой – этот человек важен и интересен мне не только из-за проекта, я рада, что мы встретились. Мы делаем ставку на время, терпение, долгосрочные отношения. Только так ребенок может почувствовать, что взрослым и миру в целом можно доверять, избавиться от страхов и социализироваться. К сожалению, процент неустроенных детей из детских домов очень высок. И им не нужна наша жалость или подарки. Им нужно, чтобы их приняли и были рядом – так долго, как потребуется.