«Увидела личное дело ребенка, волосы дыбом встали»

В семье Елены и Александра из Екатеринбурга девять детей. Двое кровных, остальные семеро взяты под опеку. Семья явно небогата, живет в небольшой трехкомнатной квартире. Александр передвигается на инвалидной коляске.

Любовь и лошади

— Вот как в санаторий уеду, так у нас в семье пополнение, — шутит Александр.

Он крепкий и широкоплечий. Бывший табунщик с Алтая, потом работал водителем «Икаруса» в Екатеринбурге. Теперь он полусидит-полулежит на диване. Рядом его инвалидная коляска. На диван поближе к хозяевам прыгает огромный пушистый кот, которого семья когда-то приютила, как и остальных трех кошек, все ухоженные, пушистые. Кстати, на полу ни шерстинки, чисто.

Мы побывали в этой семье в день серебряной свадьбы Александра и Елены. Они познакомились благодаря лошадям. Когда Александр работал табунщиком на конной турбазе на Алтае, Елена ездила туда как турист.

Трагедия, после которой Александр не может ходить, произошла 16 лет назад: на него упал его многотонный МАЗ. В то время он уже работал водителем грузовика, на котором перевозили лошадей, в конноспортивной школе в Истоке. Как-то менял рессору, лежа под машиной, и оборвалось сцепное устройство. Жена увидела его через день в травматологии в мазуте. На ноги он больше не встал. На тот момент сыну Андрею было восемь лет, Насте — четыре года.

— Тяжело было принять ситуацию. Почернел, похудел, — вспоминает Елена. — Мне надо было ухаживать и за детьми, и за ним. Я спрашивала и себя, и его: что вырастет из детей у двух ноющих родителей? И он начал вставать (передвигаться на коляске). Помогать по дому, готовить.

Елена до этого работала учителем русского языка и литературы. После травмы мужа выучилась на инструктора по иппотерапии. Когда она уезжала на учебу, на хозяйстве с детьми оставался муж. Водил дочку в садик, то есть сопровождал ее на коляске. Иногда падал, когда коляска буксовала в городской грязи. Прохожие помогали подняться.

Он занимался спортом: керлингом, стрельбой из лука, верховой ездой.

Потом он выучился на инструктора ЛФК, начал работать в госпитале. Но через несколько лет пришлось уволиться, на врачебно-трудовой комиссии сказали, что с первой группой инвалидности работать не положено. Александр очень расстраивался.

Любовь и дети

Семья часто думала о приемных детях.

— Мы очень хотели взять приемного ребенка, обсуждали это с мужем. Как-то на пасхальном празднике (Елена — верующий человек, но об этом она не особо рассказывает, считая это личным), куда привели детей из приюта, я увидела Юлю. Ей было девять лет. Подумала: может быть, забрать ее хоть на несколько дней, ну что она там в приюте будет? Спросила у завуча, написала заявление. Раньше с этим проще было. Меня предупредили: одну не отдадим, у нее брат Сережа есть, берите двоих.

История этих ребят была трагическая. Они родились в благополучной семье, но из-за болезни умерла их мама, папа с горя начал пить, бабушка с дедушкой за год один за другим скончались после сердечных приступов. Детей отправили в приют. Брать под опеку ребят Елена тогда не собиралась, но хотела, чтобы ребята почувствовали любовь в семье хотя бы на несколько дней.

— Сыну тогда было 12 лет. Он горел желанием помогать, спасать мир. Дочка Настя тоже обрадовалась. Но вскоре сын сказал: не хочу, чтобы Сережа жил с нами, пусть уходит обратно, — рассказала Елена. — Оказалось, тот без спроса взял у него фишки — картинки с футболистами. Сын обиделся, он ведь к нему всей душой. Тут как раз из приюта сообщили, что на детей готовы документы и их отправляют в детский дом (до этого они были в приюте, и их статус был не определен. — Прим. ред.). Через несколько лет Юлю я встретила уже взрослой, случайно столкнулись в опеке. Узнали друг друга. Ее забрала приемная семья. Но говорит, что отношения с приемной мамой не сложились.

Через несколько недель Елена позвонила в приют узнать, как дела у этих ребят. Сотрудники не знали. Но рассказали, что привезли новую девочку лет трех, Олю.

— Девочка почернела от слез, говорила мне сотрудница приюта. Я уже не могла оставаться спокойной, забыть это, — рассказывает Елена. — Поехала, привезла ей игрушку, подарок от дочки Насти. Она при прощании вернула мне игрушку: это ваше. Лишь попросила позвонить маме. Я пообещала, если дадут телефон, позвоню. К счастью, телефон мне не дали, я ее не обманула.

Оля — первый ребенок, которого Елена и Александр взяли под опеку в семью. Когда брали Олю, на Елене были заботы о парализованной тете, которая жила у них же в квартире в одной из комнат. Сейчас Оле 15 лет. Собирается поступать в педагогический колледж на воспитателя, потом мечтает стать стюардессой. Она очень красивая.

После Оли в семью попали Настя с Иваном. Они были уже подростки. 13-летнюю Настю встретили случайно опять же на церковном празднике, где были детдомовские дети. Первой в семью забрали Настю. Она очень хотела взять младшего брата-погодку. Почти через год оформили опеку над ее братом Ваней. До этого подростка уже возвращали в детский дом из приемной семьи. С его появлением Елена с Александром деньги в квартире начали прятать в тайное место. Иначе могли и пропасть.

— Это было тяжело. Появлялись мысли: может, будет лучше и ему, и нам, если он вернется в детский дом. — признается Елена. — Посоветовалась со священником. Он сказал так: он и так на краю пропасти, вернешь назад, столкнешь в пропасть. Поделилась сомнениями со старшим сыном. А он: какой бы ни был, он все равно наш. После этого я уже не сомневалась.

Потом в семье появилась еще одна Настя. Елена смотрела фотографии в базе детей, которые ищут семью. Хотела взять малыша. Но увидела фото 15-летней Насти, ее характеристику. Девушка жила в детском доме в другой области. Посоветовавшись с семей, Елена поехала знакомиться.

— Когда увидела ее личное дело, у меня волосы дыбом встали. На сайте была совсем другая информация, — вспоминает Елена. — А тут… бродяжничество, воровство. Но отказаться я уже не могла, и муж был согласен. Стали знакомиться. Она согласилась приехать. А дома выяснилось, что в детском доме у нее осталась любовь… А любовь была к девочке. Когда приехали, она все рвалась к ней, за домашний телефон я получала счета по три–четыре тысячи, она часами с ней разговаривала. Я не отвечала, не кричала. Я никогда не кричу. Может, когда-то давно, когда свои дети были маленькие, могла прикрикнуть. Но потом появилась маленькая Оля и я боялась ее напугать. Так и перестала повышать голос. Однажды Настя не выдержала, говорит: мама, не могу тебя понять, как ты терпишь меня, другая бы убила! Чувствовала, что провоцирует нас постоянно. Но потом все успокоилось. Я теперь понимаю, что эти чувства к девочке — это была привязанность из-за одиночества.

У себя в городе она состояла на учете в полиции. В Екатеринбурге снова поставили на учет: как-то вечером не пришла домой. Родители вызвали полицию, девочка появилась только ночью. После этого Настю обязали как трудного подростка посещать психолога. Елена тогда писала в своем интернет-дневнике на одном из родительских тематических форумов: «Она не разговаривала ни с кем, лопала жвачку громко, спала и ничегошеньки не делала. И не ела. Специально. Ещё и хвасталась этим. Правда, в школу ходила. Говорила: "Как хорошо, что ты не моя мама. Ненавижу всех в этом доме"».

Выручал старший сын Андрей. Часами разговаривал с ней. Видимо, у Андрея врожденный талант психолога. Настя к нему прислушивалась. Иногда осаживал муж. Его в семье все любят. Когда он резко и строго говорил: «Хватит маму расстраивать, если у самой настроения нет». Это тоже помогало. Постепенно все отношения наладились.

«Только мы с конем по полю идем»

11-летнего Игоря забрали из детского дома три года назад. Он был неходячий. На руках подтаскивал ноги, на которых сидел, так и передвигался. Жил в детском доме среди детей с умственной отсталостью. Родители — нормальные, благополучные, но, возможно, испугались, что не справятся, написали отказ в роддоме.

Елена случайно увидела в интернете видео с Игорем. Он пел: «Выйду ночью в поле с конем». Видимо, Игорька с его песней про коня снял на телефон волонтер в детском доме. Выложил в Сеть в надежде изменить судьбу парня. И изменил.

— Я показала видео мужу. Говорю, неслучайно нам это видео попалось: «Выйду ночью в поле с конем». У нас столько связано с лошадьми! Я иппотерапевт, надо мальчика на иппотерапию. А муж: надо нам его себе забрать! Моя Настя, музыкант, тоже забыла, как услышала: «Только мы с конем по полю идем», говорит: у мальчика абсолютный слух.

Нельзя сказать, что в детском доме Игорь был заброшен. Например, директор детдома добилась, чтобы мальчику сделали операцию, исправили косоглазие. Волонтеры собрали ему деньги на операцию ног, до этого ноги не разгибались, невозможно было надеть обувь.

Но именно в семье Игорь встал на ноги. Помогло лечение, занятия: иппотерапия, ЛФК. Ходит пока с опорой. Хотя уже ровно 36 шагов он сейчас может пройти сам. А еще Игорь — отличник, учится хотя и на домашнем обучении, но по обычной школьной программе.

Пока мы разговариваем с Еленой, из консерватории возвращается Настя — родная дочка Елены и Александра, она студентка консерватории. Родители говорят, что Настя — единственная, кто никогда не ревновал, не делил родителей с другими детьми. Наоборот, всегда была за то, чтобы принять очередного брата или сестру, говорила: «Не место им в детдоме».

— А остальные ревновали?

— Да, и сейчас ревнуют, — грустно улыбается Елена. — Когда брали три месяца назад новых девочек, требовалось согласие всех прописанных. Некоторых (Елена не называет имен. — Прим. ред.) уговаривала подписать согласие.

Сестры Надя и Кристина в этой семье новенькие, живут тут только три месяца. Одной — шесть, другой — восемь. До этого у девчонок была другая приемная семья. Но случилось так, что сестры чуть не попали обратно в детдом. Хотели вернуть только одну, вторая вроде как устраивала. А забрали обеих, не стали разлучать сестер.

Четверо детей Александра и Елены живут отдельно. Старшему сыну Андрею 24 года, он выпускник УРФУ, работает инженером на одном из крупных предприятий Урала.

Настя закончила училище с отличием, стала парикмахером, вышла замуж за военного, сейчас воспитывает своих детей. Света — ей 19 лет — живет отдельно с женихом, с которым встречались три года.

21-летний Иван учился в колледже на столяра-плотника, но бросил и ушел в армию. Елена надеялась, что он все-таки образумится, закончит колледж. Переживала, потому он талантлив, его работы из дерева занимали призовые места на международных конкурсах. В их доме стулья-табуретки, все сделано его руками. Резной иконостас — тоже его работа. А он врал, что восстанавливается, чтобы не расстраивать семью. Потом признался, что бросил окончательно. Устроился работать продавцом, начал снимать комнату.

— Ваню я выселила, — прямо говорит Елена. — Поставила условие: ты должен жить самостоятельно. Потому что жил он уже своей жизнью, а в квартиру приходил переночевать, поесть. Деньги, которые снимал со своей карточки, тратил только на себя.

— А если бы родной был, также бы выселили?

— Да. Иждивенчество бы не стала терпеть.

Андрей и обе Насти вели себя себя по-другому. Приемная Настя пока жила в семье, доверяла свою банковскую карточку маме после совершеннолетия. Другая Настя сейчас всю стипендию и зарплату (она подрабатывает дирижером в казачьем хоре) приносит в семью. Андрей, пока жил с родителями, работал коноводом вместе с мамой в конноспортивной школе, свою зарплату оставлял маме.

— Все разные. Тот же Ваня, добрый, приходит в гости, подарки приносит для ребят. Работает, встал на ноги. Ищет единственную и неповторимую, чтобы создать семью. Надеюсь, Настя тоже найдет себя как мама и жена. Молодой человек у нее очень порядочный, хороший. У меня нет разочарования, что кто-то не оправдал моих надежд. Хотя мы, конечно, столько сил вкладывали в учебу детей. Но нам главное было показать нормальные отношения в семье, как можно жить без скандалов и ругани. Если у нас с мужем не было бы таких хороших отношений, мы бы так не рисковали. Хотя я никогда не осуждала тех, кто не смог, кому не хватило сил, кто вернул приемного ребенка обратно в детский дом. Могу только посоветовать не брать в семью подростка, если нет удачного опыта воспитания собственных детей. Возьмите малыша, растите, набирайтесь опыта.

Елена никогда не списывала все удачи и неудачи в учебе или воспитании на генетику. Мол, что тут сделать, если такие родители. Когда-то она составила генеалогическое древо для Насти и Вани. Говорит, что хотела показать ребятам, что их род — это не только мама с папой, у которых не очень правильно сложилась жизнь. В их роду оказались рабочие, юристы, герои войны — фронтовики, все благополучные люди. Хотя родных родителей они тоже не давали забыть. Когда умер отец Вани и Насти, Александр сам повез детей на машине на похороны. Елена хотела позвать родную маму на свадьбу Насти, но сама Настя была против двух мам на свадьбе. Елена говорит, что жалеет: «Бедная женщина не увидела такой красивой и счастливой свою дочь».

Ни одному из детдомовских ребят Елены и Александра так и не дали квартиру. Настя, например, с двумя детьми 400-я в очереди:

— Хотя без поддержки государства мы бы не смогли. Выплата за каждого ребенка 10–11 тысяч. У некоторых пенсии по потере кормильца. Я сейчас занимаюсь только детьми, не работаю. То есть это и есть наша работа. И наша жизнь.