Почему растет уровень агрессии среди школьников
Уровень детской и подростковой жестокости кажется зашкаливающим – третьеклассницы дерутся как в бойцовском клубе, пятиклассника-«террориста» мог остановить лишь самосуд, устроенный родителями жертв. МВД фиксирует взрывной рост тяжких преступлений у «малолеток». Проще всего в очередной раз обвинить во всем дурные примеры из соцсетей, но на самом деле причины куда серьезнее. В соцсетях в прошлом году было заблокировано почти 26 тысяч ресурсов, распространявших «деструктивную информацию», вредную для детей и подростков. Такие сведения озвучил в четверг глава МВД Владимир Колокольцев. С января прошлого года Роскомнадзор закрывает группы в соцсетях, которые побуждают к насилию в школах. Но, судя по сообщениям о детских конфликтах, доходящих до поножовщины, складывается впечатление, что уровень насилия растет – причем, география как будто ширится, «от Москвы до самых до окраин» На той неделе блогосферу взбудоражила история из Владивостока, как родители совершили самосуд над пятиклассником, который несколько месяцев безнаказанно терроризировал их детей, и в том числе ходил в школу с ножом. В январе в поселке Абалаково под Красноярском подросток попытался пройти в свою школу с ружьем, но его не пустили. Тогда он стал стрелять по окнам и машинам возле здания. В декабре прошлого года старшеклассник из Улан-Удэ напал на учительницу и одноклассников в своем учебном заведении с топором. Можно вспомнить и о том, с чего начался прошлый год – с сообщений о поножовщине в Перми, из-за которой пострадали 15 человек, в том числе учительница и дети 10-12 лет. Такое впечатление, что не отстает и столица – в четверг подросток ударом сломал старшекласснице челюсть на перемене в одной из московских школ. Но, сообщения о подростковой немотивированной агрессии стали, увы, обыденностью. Шокировала история, которая случилась накануне. Как нетрудно догадаться, речь идет о массовой драке девочек-третьеклассниц в московской школе №67, которая находится в одном из самых престижных районов столицы, Дорогомиловском. Девочки, как сообщает «Комсомольская правда», сначала избивали свою десятилетнюю одноклассницу рюкзаками, потом в ход пошли кулаки. Одна из «деток» снимала на мобильный телефон избиение одноклассницы, а потом и драку. Итог: три девочки доставлены в больницы с черепно-мозговой травмой, травмой живота и сотрясением мозга. В тот же день пермский региональный портал «Местное время» сообщил: 11-летнего ребенка доставили в больницу с травмами живота и головы после драки в школе. По оценке МВД, впечатление того, что число детских преступлений растет – ложное. И судя по полицейской статистике, уже в течение десятилетия количество таких правонарушений снижается. Однако, и это крайне важно, при этом жестокость детей возрастает. И растет серьезно, отмечают в МВД: рост тяжких и особо тяжких преступлений за последний год составил 17%. «На днях в одной из подмосковных школ случилась драка. Оба участника, ученики 9 класса оказались в больнице. Один со сломанной челюстью, другой с сотрясением мозга. Причиной стала девочка, нравившаяся обоим, но отдавшая предпочтение лишь одному. Я – отец девочки, – рассказал газете ВЗГЛЯД житель Подмосковья Александр К. – Вся эта история мне крайне неприятна, потому что в детской среде, в школах агрессия приобретает взрослые черты». Внешне причины для конфликтов оказываются самыми разнообразными. В случае подмосковных девятиклассников, это, на первый взгляд, «романтическая вражда». В случае московских третьеклассниц – проблемы с новенькой, которая-де сама провоцировала агрессию. В пермской школе – просто «игры на перемене». А том, что случаи школьного насилия периодически попадают в центр внимания всей страны, «винят» все те же соцсети и Youtube. «Случаи насилия чаще записывают и выкладывают в сеть. То, что раньше было скрыто, сейчас становится достоянием общественности», – сказала газете ВЗГЛЯД социолог, старший научный сотрудник ВШЭ Дарья Халтурина. О том, что информация о происходящем за стенами школ стала более открытой, газете ВЗГЛЯД сказала и психолог, психотерапевт Инна Пасечник. «Теперь в случае травмы школа обязана вызывать скорую помощь, а если приезжает скорая, то случай, как правило, уходит в полицию и его регистрируют», – объяснила Пасечник. Но это уже «дело техники». Вопрос – какими могут причины возросшей детской и подростковой агрессивности? Отец девятиклассницы из Подмосковья, из-за которой случилась драка, считает: «Причина тому не только обычный в таком возрасте синдром отчужденности, имитация взрослости... Причина и перегруженность «учебным контентом», страхи экзаменов по ЕГЭ». «Если ребенок не успешен в учебе, то учитель, часто сам того не желая, настраивает против него остальных детей. Тогда разворачивается история под названием «школьная травля», а когда ребенок начинает чувствовать себя в школе несчастным, он переходит к агрессивным действиям и к разбирательству кулаками», – отмечает Инна Пасечник. К вопросу о тех, кто нагружает школьников «учебным контентом», но по идее, должен нести ответственность и за поведение с прилежанием. Сейчас полиция проводит проверку, выясняет, что делали учителя во время драки третьеклассниц в дорогомиловской школе. По предварительной информации, ничего не делали. «Давайте поговорим о том, какие стали учителя и школьная администрация. Они деньги получают за то, чтобы обеспечивать проведение учебного процесса. В стенах школы безопасность – это их обязанность», – сказала газете ВЗГЛЯД доцент Института общественных наук РАНХиГС Екатерина Шульман. Поэтому, продолжает она, вина за эту ситуацию ложится на руководство школы и учителей, потому что ее допустили. Но все ли надо валить на педагогов? «Во что превратили школу те монстры, которые объединили школы для одаренных детей, для глухих и умственно отсталых детей, общеобразовательные школы в огромный комплекс, где один директор – который не знает, не видит и не понимает, что у него в школе там происходит. И педагоги остались, в очень трудной, сложной ситуации. И дети тоже от этого очень потерялись. Нельзя среди 1200 человек увидеть всех, рассмотреть у каждого проблемы, помочь создать нормальную атмосферу», – сказала газете ВЗГЛЯД директор Центра психолого-педагогической поддержки семьи «Нелишние дети» Елена Морозова. В конце концов – и здесь уже вину надо возлагать на школьных психологов – злость и агрессия ребенка может быть следствием вовремя не замеченной клинической депрессии или субдепрессивного состояния, отмечает Инна Пасечник. Добавим, что возможны и другие нераспознанные проблемы, вплоть до психоневрологических (к примеру, все более распространенный СДВГ – «синдром дефицита внимания и гиперактивности»). «У нас очень много откровенно больных детей, у которых плохая болевая регуляция. Они не очень справляются с теми импульсами, в частности агрессивными, которые у них возникают, – отмечает Морозова. – Некоторые дети откровенно нуждаются в лечении, а другие – просто в социальной помощи, помощи родительской и помощи специалистов». Но психологов элементарно не хватает – о чем еще в прошлом году говорила министр образования Ольга Васильева: в школах сегодня работает лишь 800 специалистов, в детских садах – 400. «А школ, напомним, в стране больше 40 тысяч», – констатировала министр. Напоследок, но не в последнюю очередь, упомянем самый «тяжелый» – социопсихологический фактор. Возникают вопросы и к родителям. Агрессия детей, по мнению Пасечник, напрямую связана с изменением образа жизни отцов и матерей – дети стали получать меньше внимания, поскольку последние настроены на заработок денег и проводят с детьми меньше времени. Дефицит родительского внимания, по понятным причинам, сильнее сказывается «здесь и сейчас» на младшеклассниках (а потом, может аукнуться и в переходном возрасте). «Дети – брошенные зачастую. Причем это не значит, что семья неблагополучная, но эмоционального какого-то участия дети явно недополучают», – сказала клинический психолог Елена Морозова. «В воспитании детей стали участвовать няни, – добавляет Пасечник. – Сама по себе няня – это неплохо, но если няня меняется каждые три месяца, то ребенок постоянно находится в тревоге, без ощущения безопасности». Но это, скорее следует отнести к детям из обеспеченных семей – возможно, именно такие отправляли своих чад в столичную школу в Дорогомилове. Но иногда в дело вступает и чистая социология, и экономика. За 2018-й год есть несколько тревожащая статистика, причем, по Москве, относительно детской и подростковой преступности, отмечает Екатерина Шульман. «Это не то, что рост агрессии, это, скорее, рост бедности. Это не те вещи, которые попадают в соцсети, не третьеклассники, которые подрались на уроке. Это дети, которые пытаются унести что-то из магазина или грабят себе подобных: отбирают деньги или вещи, – указывает эксперт. – Эта преступность с очевидной экономической подоплекой: семьи стали более бедными. Тем, кому не хватало на одежду, стало не хватать на еду. Соответственно, дети и подростки, как могут, пытаются эту проблему решить таким вот способом». Напомним о выводах, которые в середине февраля представил председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев: «Основные причины подростковой преступности – социальные. Из осужденных в 2018 году несовершеннолетних 45% росли в неполной семье, 10% – вне семьи, 27% не работали и не учились, 14% находились с состоянии алкогольного опьянения. Заметим, что в случае с дракой девятиклассников в подмосковной школе, дело было не только в том, что «ребята поссорились из-за девушки». «В моем случае избранник моей дочери – парень из бедной семьи, а у того, кому дали отставку, отец полковник известного ведомства, в школу его привозят и забирают на машине, а наш герой скромно приезжает на велосипеде, – рассказал отец 9-классницы Александр К. – Так вот, когда случилась драка, сын полковника выкрикнул: «Нищета, много на себя берешь, надо вас научить, кого бояться...». В наше время такого не практиковалось. Времена были другими».
