Анна Кузнецова: многие трагедии с детьми на счету органов опеки

Уполномоченный при президенте России по правам ребенка Анна Кузнецова в интервью РИА Новости заявила о необходимости профилактики преступлений, совершенных детьми, поскольку, как показывает статистика, каждый пятый ребенок, совершивший преступления, уже имел непогашенные судимости, а каждый третий - не учился и не работал. Она подняла вопрос о важности самореализации детей и наполнения их досуга созидательными делами и призвала добиться 100-процентного охвата школьников занятостью в летние каникулы. При этом в школах, по ее словам, выявляется формальный подход к составлению воспитательных программ, а сфера дополнительного образования в целом недооценивается. Омбудсмен рассказала, как выстроить в регионе эффективную социальную политику и как можно было бы помочь матерям, которые не справляются с родительскими обязанностями, а также рассказала о новых проверках домов-интернатов. — Каковы результаты последних исследований в области детской агрессии, помогают ли уроки доброты, классы добра? Как их распространить? — Вы назвали сразу широкий круг вопросов. По каждому из них можно многое рассказать, начиная от проблемы в исследованиях в сфере детства, психологических, например, лонгитюдных исследований и иных, которые давали бы нам почву для точных решений. Мы можем оперировать сейчас в той или иной части статистическими данными ведомств, Росстата. То есть это не исследования в сфере детской агрессии, как вы спросили, к сожалению, но все же некоторый анализ сделать возможно. Численность выявленных несовершеннолетних, совершивших преступления, снизилась на 24,5% за последние четыре года – с 2014 по 2018 год. Увеличилось число особо тяжких преступлений, совершенных несовершеннолетними, на 5,6%. Это за последний год – с 2017 по 2018. Я очень хочу цифру эту отметить: за последние четыре года выросло число преступлений, совершенных организованной группой, на 34,4%. Эта тенденция наметилась еще в прошлом году, то есть дети объединяются для совершения деструктивного поступка. Что я еще хотела бы отметить: увеличилась доля несовершеннолетних, совершивших преступления в возрасте 14-15 лет. Доля таких преступлений увеличилась с 31,4% до 36,3%. По данным прокуратуры, детским преступлениям чаще стала присуща немотивированная агрессия, жестокость. Это категории, требующие дополнительного анализа. Что очень жестоко или не очень жестоко? Я уже говорила о необходимости дополнительного изучения факторов, которые сегодня влияют по поведения наших детей. Они сейчас очень нужны. — Эти цифры о чем говорят? — Когда мы говорим о конкретных, совершенных фактах преступлений, мы говорим одновременно и о профилактике. Что стало природой этого явления? Анализируя статистику, мы можем говорить о необходимости совершенствовать методы профилактики, реабилитации. Ведь по данным Верховного суда, каждый пятый ребенок, совершивший преступления, уже имел непогашенные судимости. А также, по статистике Верховного суда, каждый третий ребенок, который совершил преступление, не учился и не работал. Вот недавно стреляли в школе в Краснодарском крае: мальчик пришел в школу с пневматическим оружием. Что мы сейчас будем делать? Мы впервые к нашим обычным запросам в прокуратуру, в иные ведомства, обращаемся еще и в Рособрнадзор. Буквально перед вашим приходом я созвонилась с руководителем Рособрнадзора и просила проверить воспитательную программу от и до, досконально, включая не только те цели, которые прописаны в документе, но и те методы, которыми они хотели их достигнуть: достаточны ли они или написаны формально? К сожалению, изучение сотен воспитательных программ в школах доказали формализм в подходах к их составлению. Более 60% программ не учитывают специфику учреждения, детского коллектива. В ближайшее время у нас будут более подробные данные исследования. К сожалению, порой документ, называющийся "Воспитательной программой", на поверку оказывается фикцией. Это первое, что мы сделаем в отношении этого случая, чтобы проанализировать еще глубже это явление. И второе, что мы сделаем, это посмотрим уровень занятости детей в дополнительном образовании в этом муниципальном образовании. Кружки, секции, иные формы занятости. Что из них работает при школе, что вне школы? Доступны ли они или недоступны, платные или нет и так далее. То есть насколько есть потенциал для организации досуга и самореализации детей. Если одно время существовал стереотип, что малолетние преступники воспитываются в неполных семьях, то статистика Верховного суда показывает, что 45% детей — из полных семей и 45% — неполных, 10% детей воспитывались вне семьи. А что касается незанятости – здесь все налицо. Если разбирать на доступных цифрах, мы невооруженным глазом видим недостаточность работы по организации воспитательного процесса в широком смысле слова, не только в образовательном учреждении, но и в целом. Что еще подтверждает это заявление? То, что число детей, занимающихся в бесплатных кружках и секциях, сократилось на 1,7%. Когда я выезжаю в регионы, я разговариваю об этом с руководителями регионов как об одном из важных показателей. Если по этому субъекту есть снижение, я говорю: "Я вас прошу, обратите на это внимание". Мы недооцениваем дополнительное образование, недооцениваем возможность детей занять свое время полезной деятельностью. И следующее: отмечается существенный рост платных секций и кружков и числа детей, занятых в них. Мы понимаем, что там, где родители могут платить, они стараются занять детей. Но в зоне риска оказываются те дети, чьи родители не могут оплатить занятия. — Специалисты связывают вопросы детской агрессии и их незанятостью? — Здесь дело не в этом. Дело в том, что дети должны быть заняты созидательными видами деятельности. Результаты расследований в отношении тех школ, где происходили ЧП, связанные с проявлением детской агрессии следующие: каждый раз, изучая ситуацию, мы видим, что ребенок был предоставлен сам себе, порой не сработала система профилактики, недосмотрели, недоглядели, специалисты вовремя не подключились, если подключились, то не сработали, недооценили какой-то конфликт или состояние ребенка. И в итоге получилась Бурятия, или Пермь, или Курган – я условно называю эти точки географические, где произошли ЧП. Мы недооцениваем сферу организации досуговый деятельности ребенка. Мы считаем порой, что "дополнительное" значит второстепенное. Насущную необходимость в этом мало кто видит. Главное – учился бы ребенок на пятерки. Но мы понимаем, что если в школе атмосфера такая, что головой окунают в унитаз родители, доведенные до отчаяния, или дети приходят к уполномоченному по правам ребенка и говорят: "Мы не понимаем, что в нашей школе происходит, мы с директором встретиться не можем". Какие тут пятерки? Мы воспитательные нормы отдаем на откуп стихийным процессам, которые в том числе проходят под воздействием и разнопланового информационного поля, которое окружает ребенка. — Школа должна себе вернуть эту воспитательную функцию? — Не просто вернуть – это должно стать ценностью, настоящей ценностью и целью. Здесь мы подходим к очень сложному вопросу: как оценить эффективность воспитательной программы? — Сейчас педагогов дополнительного образования вынуждают вести платные кружки, вести бесплатные часто невыгодно. — Я вспоминаю историю женщины, с которой я как-то общалась, выезжая в одно из сел. Ее старшая дочка бегала быстрее всех и выигрывала местные соревнования, ей сказали, что надо дальше тренироваться. "А куда же я ее отпущу? Мне за малышами смотреть, до школы дорога долгая, на автобусе мы ездим, пока дорогу не разбили. Какие тут соревнования?" — спрашивает мама. О какой доступности и выборе мы можем говорить? У девочки талант, способности, но мы понимаем, что реализовать их она не может. Недавно разбирались с ситуацией в Чувашии из-за троих детей, которые ходили пешком в детский сад в другое село. Конечно, глава региона включился – нашлись инструменты решения проблемы. Но тут оказалось, что есть еще дети в этом селе, которые нуждались в помощи, только их мамы не такие активные, но, к счастью для всех, появилась возможность получать услугу дошкольного образования. Есть еще один момент: некоторые бесплатные кружки могут не соответствовать современным запросам. А новые, которые соответствуют, дорогостоящие. Это важный момент, который требует системного подхода с четко расставленными показателями. Я надеюсь, вновь созданная структура – Совет при президенте по вопросам реализации семейной политики – станет еще одним ресурсом для консолидации усилий всех органов власти в этом вопросе. Это мы не поговорили о летнем периоде, когда ставится галочка в графе, что ребенок охвачен организованными формами летнего отдыха, если он на 20, а порой и на 14 дней в течение трех месяцев съездил в лагерь. А что он делает в остальные дни? А остальные дети чем у нас охвачены, кроме как пришкольными лагерями? Секции закрыты летом, педагоги, в том числе дополнительного образования, в отпусках. А как было бы важно, наоборот, открыть все спортзалы, все бассейны, все возможные культурные клубы, кружки и насытить это летнее время, возможно, во взаимодействии с некоммерческим организациями, общественными структурами найти различные форматы и составить целостную комплексную программу всеобщей занятости детей в летнее время? 343 ребенка мы потеряли за лето, это только утонувшие. Они не придут в школу – целая школа не пришла. Как мы можем на это смотреть спокойно?! Как мы можем говорить, что вопросы детской занятости – это вопросы второго порядка, главное — чтобы у нас все на 100 баллов сдавали экзамены? Мы подготовили специальный доклад по летнему отдыху, туда вошли все наши предложения. На днях давали заключение на новый законопроект по летнему отдыху, многие пункты, надо сказать, туда вошли. Но что требует детальной проработки — это программы всеобщей занятости детей на лето, стопроцентного охвата, этого нужно добиваться. Мы об этом говорили с министром спорта Павлом Колобковым, эту задачу обсуждали с Советом отцов в Екатеринбурге, общественные организации готовы оказать содействие. Об этом мы говорили с представителями различных спортивных федераций: воздушно-силовой атлетики, специалистами, кто занимается с детьми боевыми искусствами, федерацией мотоспорта, федерацией плавания. Конечно, не просто собрать весь этот ресурс, дополнить ресурсами в культурно-эстетической сфере, творчества, составить и запустить программу. Скольких детей мы могли бы спасти! Мы постараемся вынести эту тему на обсуждение накануне летней кампании. — Психологи в школе. Каждый педагог должен быть хоть немного психологом. Нужно ли вводить специальные тренинги для учителей по стрессоустойчивости, по общению с трудными подростками? — Сегодня переосмысливается сама миссия школы. Если раньше школа, образовательные учреждения, учитель были источником информации, то сейчас это не так. Сейчас школа как навигатор в том мире информационном, в котором находится ребенок. Школа может помогать ребенку, учить его, как жить в этом мире, как выбрать нужную информацию, помогать сформировать мотивацию к обучению, к познанию. Конечно, педагогам сегодня нужна поддержка со стороны специалистов, ведь кроме знаний по предмету и методики его преподавания педагогам нужны и навыки разрешения конфликтов, да и быть постоянно готовыми к новым задачам, которые подкидывает стремительно развивающаяся реальность. В том числе это и задачи, которые прописаны пусть и формально, но в воспитательных программах школ, в "Стратегии развития воспитания до 2025 года", то есть содействие формированию созидательных ценностных установок. Немного отступлю от школьной психологии, но скажу о важном. Мы много говорим о психологах, но закона о психологах так и нет! А ведь это очень повлияет на развитие и повышение качества психологической помощи. Более того, кроме конфликтов, новых вызовов современности, поддержки педагогов, появилась и новая задача – это инклюзия. В школу приходят дети с особенностями развития, однако, как предварительный мониторинг Рособрнадзора показал, этот компонент вообще не прописывается в воспитательных программах. Ну привели детей, создали ресурсный класс в лучшем случае. Что это — инклюзивное образование? Не считаю, что в полной мере это можно так назвать, потому что инклюзивное образование должно быть включено в воспитательную программу, должны быть прописаны воспитательные мероприятия, направленные на создание коллектива, принимающего таких детей, в котором не будут считать, что ребенок с ограниченными возможностями здоровья – это, к примеру, наркоман, как в Березовском произошло. Там школьники забили парня до смерти. Если бы этим детям хоть кто-нибудь рассказал про детей с отклонениями в развитии, возможно, этого не произошло бы вообще никогда, ни жестокости, ни убийства. Что мы смогли сделать сами, кроме предложений, направленных в правительство, это "классы доброты". Мы их реализуем с ребятами из молодежного ОНФ. На этом этапе пусть это общественно-государственный проект, но он ориентирует, аккумулирует на школьной площадке волонтерские проекты, различные общественно полезные инициативы, поднимает на новый уровень ценность добрых дел. — Может, их сделать обязательными в каждой школе? — Вы знаете, возможно. Но мы в том, что касается детей, действуем очень осторожно. Не хочется, чтобы это было обязаловкой и мы потом получили 85 отчетов. Вопрос – какого качества будет эта работа. Эта деятельность должна стать потребностью каждой школы, создание таких площадок — ответом на запрос школьного коллектива. Сейчас важно посмотреть, как различные форматы будут реализованы в школах, выбрать лучшие и тиражировать. Например, с нашим проектом наставничества для сирот "Дети-детям" мы тоже действовали осторожно. Суть проекта в организации совместных мероприятий движения "Юнармия" и детей из детских домов. Никакого менторства, дидактики: мастер-классы, конкурсы, викторины, выезды в лагеря, походы, совместные слеты. Казалось бы, ничего особенного, но мы целый год проводили только пилот в восьми регионах, следили, как все идет. В итоге сделали план действий. И на следующий год запустили по всей стране. И недавно, на торжественной церемонии "Горячее сердце", где вручается знак детям-героям, я вручала награду одной девочке из "Юнармии", которая как раз организовывала эти слеты. Когда я ей надевала этот значок, она вдруг сказала: "Это же вы придумали слеты с сиротами, я как раз этим и занимаюсь. Это здорово!" Я награждаю ребенка, который смог себя проявить в этом. Очень неожиданно было. Она рассказывала, как у них это все проходит. Мне не нужны формальные отчеты, одного детского слова было достаточно, значит, мы с ребятами—юнармейцами сделали то, что нужно. Я надеюсь, подобным образом сложится история с "классами доброты". Конечно, это может восприниматься как очередная какая-то абстрактная история. Но есть примеры, когда учителя, скептически относившиеся к этой идее, после организации "классов доброты", меняли свое отношение и говорили: "Мы теперь сами хотим это развивать, хотим, чтобы у нас это всегда было". Люди, объединенные идеей помогать другим, начинают доверять этому миру, друг другу. Это же здорово, когда ты живешь в мире, где рядом с тобой тот, кто желает тебе и другим добра. — Как обстоят дела с воспитанием патриотов в образовательной среде? Какие акции проводятся? — Патриотизм, мне кажется, очень важно воспринимать не только с точки зрения уважения к истории своей страны, к ее настоящему и будущему, важно чувство своей сопричастности тому, что происходит с твоей страной, независимо от должности и профессии, личной ответственности за происходящее, ведь на этой земле живут твои дети, родители, за нее погибли твои прадеды. Приведу пример простой и наглядный: я как-то была в музее на Прохоровском поле, где, как помните, в Великую Отечественную было огромное танковое сражение. В музее представлены предметы, которые были найдены на поле боя: среди них фотографии семьи, детей... Если разрушится эта связь с семьей, ценность заботы о своих детях, вряд ли мы можем говорить об успешности патриотического воспитания. Еще один компонент, который, как я считаю, также недооценен в процессе воспитания патриотизма, это воспитание через образы героев не только прошлого, но и современных героев. Можно бесконечно рассказывать, как надо защищать ближнего, страну, но лучше расскажите один раз детям про 14-летнего мальчика, который вытащил детей из огня. Тогда не будет тех лжегероев, за которыми порой идут наши дети, и получается как в той поговорке: "Когда слепой ведет слепого, то оба падают в яму". Но что радует, сейчас ценность добровольчества растет, но все равно порой слышишь: "Что тебе, делать нечего? Куда ты пошел? В приют?" Еще считают, что добровольчество от нечего делать, дополнительное образование, чтобы чем-то время занять. То есть рассматривается как вариант времяпрепровождения. А это миссия, ценность. — Давайте поговорим об органах опеки. Справляются ли они со своими функциями или они несколько размыты и надо вместо одного органа опеки сделать два-три, которые будут заниматься отдельно сиротами, детьми в трудной ситуации? — К сожалению, рассинхронизированность, фрагментарность работы органов опеки и попечительства приводит к очень тяжелым последствиям. Так получается, что страшные трагедии (гибель приемного ребенка, истязания приемных или кровных детей) становятся предметом расследования Следственного комитета. И ощущение, что это дело следственных органов. На самом деле все эти истории, многие из них на счету, к сожалению, органов опеки. Это преступная бездеятельность, непрофессионализм. По сути, это следствие работы системы, которая сейчас не до конца отстроена. Сегодня боле 20 ведомств занимаются детьми в той или иной степени. Конечно, нужна не просто координация, а нужно четкое понимание, что такое эффективная работа. Что сейчас этому не способствует? Первое — то, что органы опеки не имеют вертикали. В различных регионах России они подчинены или министерству просвещения, или министерству социальной защиты. А нормативную базу, то есть документы, на основании которых они работают, вырабатывает министерство просвещения в соответствии со своим функционалом. В итоге мы понимаем, что мы ничего не понимаем. Но это еще не все, еще более тяжелая ситуация складывается с сиротами, которые буквально могут кочевать по ведомствам: попадают в систему здравоохранения — это дома ребенка, затем могут попасть в систему образования или социальной защиты – это детские дома, дома-интернаты. Безусловно, сегодня есть успешные практики межведомственной работы. Не стоит все черной краской мазать. Но мы с вами помним все трагические истории. Недавно в Кировской области, где мать закрыла девочку. Сейчас ведется расследование. Кто виноват, кто не сообщил, что ребенок не ходит в садик, не ходит в поликлинику? Это дети-невидимки, которых система не видит ни с какой стороны. А на днях девочка-маугли в заваленной мусором квартире, которую из хлама вытаскивали сотрудники МЧС. Здесь сложно найти виноватого и крайнего. — Что же делать с детьми-невидимками? — Безусловно, такая ситуация недопустима, когда у нас дети, по сути, невидимы для системы, но одновременно в каждом из сегментов системы заложена забота о детях. Здесь можно бесконечно уповать на то, что ответственность должна быть на каждом взрослом, который рядом. Да, это наша общая забота, нормальная гражданская позиция. А еще понимаем, что и создание нового министерства, как периодически предлагают, само по себе — не гарантия успеха. Вопрос решат инновационные подходы. К сожалению, именно в социальной сфере их недостаточно. Мы сегодня предлагаем очень осторожными шагами некоторые проекты и инициативы, начиная с модели выстраивания эффективной социальной политики в регионе. В регионе создать эффективную модель социальной помощи это трудоемкий, но очень важный процесс. Основой этой модели может стать проект по социальной навигации, который сегодня начинает работать в нескольких регионах. Что получается в итоге? Сокращается путь до оказания социальной помощи. Человек звонит на единый телефон в регионе, он не мечется в поиске ответа в интернете, изучая сайты всех реабилитационных центров или социальных учреждений, многочисленных департаментов и служб. За него это делает специальный координатор и программа в рамках проекта "Социальный навигатор". И я видела результаты. На панель контроля возвращаются уже решенные вопросы, а регион получает срез социальных проблем. Можно получить целую карту социальных запросов населения, болевых точек. А постоянно чувствуя, что нужно людям, проще дать эффективный ответ за эти запросы. Такие, казалось бы, простые инструменты работают на основании цифрового решения, программа включает в себя и перечень всех ведомств, некоммерческие организации, которые оказывают помощь семьям с детьми. Это метод, через который можно выстроить в регионе эффективную работу социальной службы, так как устанавливается постоянная обратная связь и оценка результатов работы ведомств на каждом этапе. Но это лишь один конкретный пример. А ответ, безусловно, шире: в изменении законодательства, организационные решения, повышение квалификации сотрудников, ориентация на комплексные показатели эффективности, а не на однобокие. Мы приступили к мониторингу качества детства в регионах. В итоге получим наиболее тревожные тенденции, работа над которыми не терпит отлагательств. — Как обстоят дела с проверками домов-интернатов? — Мы работаем сегодня с домами-интернатами. Как раз в рамках оценки качества детства. Буквально во вторник уехала очередная группа специалистов в детский дом-интернат. В последнее время это не просто юридические проверки – мы выезжаем с экспертами в различных сферах. Мы договорились с некоторыми клиниками Москвы, лично благодарю Османова Исмаила Магомедовича и его докторов, а также благотворительные организации, которые ведут эту работу теперь вместе. Недавно старались очередного ребенка из ДДИ перевести в Москву для организации необходимой медицинской помощи, которую в регионе она не получила в полном объеме. Юристы смотрят юридическую составляющую, есть ли нарушения в работе учреждения, а доктора, психологи смотрят состояние детей, насколько полно им оказывается медицинская помощь. К сожалению, тут все не очень радужно. Диспансеризация раз в год, назначение странных препаратов, медицинские заключения порой как под копирку, отсутствие должного мониторинга состояния ребенка. Мы будем не только привлекать надзорные ведомства, наказывать виновных в нарушении прав детей, но и при необходимости будем вмешиваться и помогать ребенку в конкретной ситуации. К сожалению, каждый раз мы обнаруживаем нарушения даже в самых образцовых учреждениях. — На этот раз вы куда выехали? — Мы поехали сразу в несколько регионов. Это Калмыкия, Иркутск. В ближайшее время будут готовы отчеты о нарушениях и будут приняты соответствующие решения. Но мы ставим задачу сделать выводы и предложения системного характера о модернизации системы ДДИ. — Как помочь маме, не справляющейся со своими обязанностями? Она должна знать, куда обратиться. — Случай, где мама закрыла ребенка: заметить могли лишь близкие родственники, которые знали маму. Но если бы социальные службы и органы опеки были более открыты, а их задача считывалась бы обществом как задача помогать, тогда бы эти случаи могли спрофилактироваться. Женщина пришла бы к ним и сказала: у меня беда, помогите мне. Конечно, многое зависит и от желания родителей самим исправить ситуацию. К сожалению, карательный подход в работе КДН: составление протоколов на родителей по статье 5.35, штрафы, обсуждаемые в СМИ факты непрофессионализма сотрудников органов опеки не располагают нуждающихся в поддержке к открытости. Да и сама система социальной помощи должна быть более открытой. Вот сравните, Минздрав нам говорит: приходите на диспансеризацию Приглашают везде, следят, смотрят, убеждают, что надо лечить заболевание на ранней стадии и чем раньше выявлено, тем лучше. Подобную тактику нечасто встретишь в организации социальной поддержки, вернее, часто тактика совершенно противоположная. Порой она оправдывается отсутствием ресурсов. А прятаться от неблагополучия не надо, иначе коррекция и потом реабилитация обойдутся в разы дороже, если не закончатся трагедией. Надо наращивать потенциал, и это далеко не всегда деньги, пособия, льготы. Это своевременное направление к специалисту со стороны органов опеки, это быстрое оформление пособий, подбор курсов переподготовки — сегодня репертуар социальных служб порой очень широкий. Но вот вдруг обнаруживается, что девочка живет в берлоге из мусора. Значит есть, над чем работать. Я сейчас не говорю о конкретных сотрудниках, среди них много великих людей на самом деле. Но, к сожалению, общий настрой нужно менять. И нужно искать инструменты, которые позволят сделать социальную службу более открытой. Вызывать доверие она будет тогда, когда будет приоритет профилактики над контролем. Сегодня нацпроекты необходимо реализовать. Поставлена задача президентом, и он ясно дал понять в послании Федеральному собранию — ни шагу назад, какими бы амбициозными эти задачи не казались. Мы понимаем, что напрямую от того, о чем мы с вами сегодня говорили, от тех проблем и решений зависит и демографическая ситуация в стране, да просто счастье наших детей.