Что делать, если воспитатель бьет детей: рассказывает мама, вступившая в борьбу

Прошло два года с тех пор, как петербурженка Ольга Лобанова выиграла дело в ЕСПЧ. Над ее сыном издевались в детском саду, и женщина добилась справедливости, хотя это заняло годы. Но кажется, эта история никого ничему не научила, и произвол в детских садах продолжается. Майя Милова рассказывает о том, что происходит прямо сейчас в петербургском детском саду № 2 Калининского района. Мне очень повезло: мой ребенок относительно легко воспринимает перемены. Когда в сентябре в нашей группе сменились воспитательницы, мой сын воспринял это достаточно спокойно. Но практически сразу выяснилось, что одна из новых воспитательниц любит покричать на детей. Я подошла к ней с просьбой не повышать голос на нашего ребенка. Сначала это казалось как-то даже неловко, все-таки человек очень пожилой. Но в ответ я услышала, что дети «сами довели» опытного педагога тем, что разговаривали в тихий час, и неловкость мигом улетучилась. Сейчас я думаю, что стоило сразу прислушаться к этому звоночку. После нескольких таких просьб сын стал говорить, что на него не кричат, зато на остальных детей — сколько угодно. Наверное, это было малодушно, но мне казалось, что другие родители разберутся сами, а наша ситуация под контролем. Казалось мне так ровно до восьмого марта. Перед утренником одна из матерей рассказала такое, от чего у меня волосы встали дыбом. Оказалось, что еще в ноябре та самая кричащая воспитательница рассердилась на ее сына за то, что он взял листок бумаги не того цвета — она сказала взять синий, а он взял красный, или наоборот. За это педагог с 31-летним стажем ударила ребенка по голове. С тех пор она, видимо, невзлюбила этого мальчика: мать рассказала и о других случаях, когда его унижали или отказывали в помощи. У ребенка развилось заикание, ходить в сад он, естественно, боится. Сказать, что я была поражена — ничего не сказать. И об этой даме я думала, что ситуация с ней под контролем? Тем же вечером мы поговорили с сыном. Он не только подтвердил то, что я узнала, но и рассказал еще об одном случае. Мне показалось, что только после моих расспросов ребенок осознал, что это были ненормальные события. Я попросила сына непременно рассказать, если подобное случится снова. Не прошло и двух недель, как за ужином мы услышали, что еще одну девочку ударили по голове. «Она разговаривала в тихий час», — пояснил мой ребенок. «А что ты сделал, когда это случилось?» — «Я спрятался под одеяло». Я была готова забрать сына из группы немедленно. Но он был очень против, ему хотелось быть среди друзей. Наутро муж пошел побеседовать с воспитательницей. Естественно, она все отрицала. Ну, то есть как: отрицала удары именно по голове. «Только иногда, несильно, по попе» (еще раз: в XXI веке в Петербурге педагог считает нормой ударить воспитанника по попе). Муж сказал ей, что нашего сына это не должно касаться. Что же сделала дальше педагог с 31-летним стажем? Признаюсь, такого мы не ожидали. Попробуете угадать? Из всех возможных вариантов дама выбрала такой: она набросилась на нашего четырехлетнего сына и стала внушать ему, будто он не видел того, что он видел. «Оказывается, я перепутал», — сказал мне вечером сын, странно бегая глазами. «Она совсем не била детей, а если и била, то по попе». «Почему ты так говоришь?» — «Она так мне сказала». Тем временем мать пострадавшей девочки, — той, чье преступление было в разговорах в тихий час, — поговорила со своей дочерью. «Я давно замечала, что дочка как-то сжимается, входя в группу», — рассказала она. Только теперь мать поняла, насколько ребенок был запуган. После долгих расспросов девочка подтвердила случившееся со словами: «Только не говори ей, что я тебе рассказала!» Я отвела своего ребенка в коммерческий сад и написала в комитет по образованию, районный отдел образования и заведующей садом. Сейчас, когда я пишу эту колонку, я получила официальный ответ только из комитета по образованию. Вкратце его можно пересказать так: воспитатель все отрицает, мы рекомендовали заведующей усилить контроль, если у вас есть доказательства, идите в полицию. В телефонном разговоре со мной сотрудница комитета Татьяна Федорова довольно прозрачно дала понять, что лучшим вариантом для меня будет просто забрать ребенка. Заведующая садом Людмила Масалова тоже мне позвонила, недели через три после начала всей истории. Ее речь сводилась к следующему: проводится «педагогическое расследование»; воспитательница может подать на меня в суд; непонятно, почему я говорю о систематических нарушениях, хотя известно мне всего о трех случаях. Еще раз: три известных случая насилия над детьми в детском саду — это не система, а так, ерунда, разовые сбои. Так считает заведующая садом. XXI век. Петербург. И конечно, все это время человек, который подозревается в насилии над детьми, продолжает спокойно с ними работать. «Ее деятельность поставили на контроль», — сообщила мне заведующая. Знаете, что это значит? Периодически в группу приходит старший воспитатель и смотрит, чем они там занимаются. Вы это вообще серьезно? А как насчет видеокамер? — «Об этом не может быть и речи». Как я писала в самом начале, моей семье определенно повезло. Во-первых, физическое насилие не коснулось непосредственно моего ребенка. Во-вторых, он сравнительно легко перенес насилие психологическое. В-третьих, он быстро приспособился к новым обстоятельствам, нашел новых друзей в коммерческом саду и уже не так рвется в свою прежнюю группу. И наконец, у меня в принципе была возможность эвакуировать его в этот коммерческий сад. Я задумалась: что, если бы все это было иначе — если бы мое финансовое положение было хуже, а мой ребенок был более ранимым и впечатлительным, больше боялся бы перемен? Как я защищала бы его тогда? Родителям внушают, что показания детей не идут в счет, а жалобы взрослых не будут приниматься всерьез, пока выгоревшая, привыкшая к безнаказанности женщина не устроит настоящую беду. Действительно ли мы, взрослые люди, лишены возможности защитить своих детей даже в такой простой ситуации? Специалисты поясняют: все не так безысходно, как нам пытаются представить. Ольга Лобанова Адвокат. Выиграла в ЕСПЧ дело о насилии над ребенком в детском саду Очевидно, настрой в этом саду таков, что дети — это ничто, а главное — трудовой коллектив. Поэтому решение мамы перевести ребенка я считаю правильным: она оберегает его психику. А потом уже можно разбираться. Честно говоря, я бы инициировала серьезную проверку. Вообще-то такими делами занимается Следственный комитет, родители могут составить обращение туда и попросить провести проверку. За это никого у нас к ответственности не привлекают; любое лицо имеет право обратиться в органы, уполномоченные провести проверку. Родители могут написать, что со слов детей им известны такие-то вещи и они полагают, что в действиях такого-то воспитателя имеются признаки состава преступления, предусмотренного статьей 156 УК РФ. Органы обязаны будут провести проверку. Кроме того, они имеют право опрашивать самих детей, которые прекрасно могут дать показания — в присутствии родителей и детского психолога, которого родители могут выбрать сами. Поверьте, психологи умеют разговаривать с детьми. Что касается заведующей, для которой три случая — это ерунда: вы же понимаете, что заведующая садом тоже несет уголовную ответственность за халатность. Именно она допустила эту ситуацию, не предупредила ее. Когда родители инициируют проверку, и машина закрутится — заведующая будет вынуждена принять меры. Я думаю, она не захочет проблем и постарается убрать эту воспитательницу. Но я бы добивалась ответственности для этого человека. В последние годы преследование лиц, которые жестоко обращаются с детьми или халатно относятся к своим обязанностям, стало жестче. Стало больше публикаций в СМИ, чаще проводятся проверки, привлечение по статье стало активнее. Бездействовать нельзя ни в коем случае. Семейный Кодекс подразумевает, что родители обязаны активно участвовать в жизни ребенка. Вы должны предупредить нежелательные события в жизни собственного ребенка. Если родители не предприняли никаких мер, они тоже понесут ответственность. Елена Доценко Психолог, гештальт-терапевт, детский психолог Конечно, такие события не могут не влиять на психику. В работе с уже взрослыми людьми я вижу, как у них происходят флэшбеки к событиям в том числе и дошкольного периода, когда ребенок испытывал незащищенность, страх или стыд, и оставался один на один с этой ситуацией. Если не защитить ребенка, такой опыт может «фонить» на протяжении всей жизни. Если вскрывается такая ситуация, родителям лучше всего спокойно обсудить с ребенком, что он видел, и уточнить, что чувствовал при этом: например, испугался ли? А затем нормализовать реакцию ребенка — например, сказать: да, я бы тоже испугалась, если бы рядом со мной взрослый ударил другого ребенка. Это травмирующий опыт для всех детей: тех, кто был свидетелями насилия, и тех, кто непосредственно пострадал. Скорее всего, ребенок испытывает много чувств, загнанных очень глубоко: страх, ярость, беспомощность. Чтобы выпустить их, можно предложить ребенку пофантазировать: например, что бы ты сделал, если бы мог? Может, заколдовал бы воспитательницу, превратил ее в жабу — пусть себе на комаров квакает? Пусть в игре, но ребенку нужно почувствовать свою силу, активность, а не полное бессилие. Иначе это путь к формированию выученной беспомощности: все сильнее меня, я ничего не могу сделать. Хорошо бы со всеми этими детьми поработать детскому психологу. Родители, будучи эмоционально очень вовлечены в ситуацию, не всегда в состоянии помочь ребенку раскрыть его чувства. Что касается запугивания: запугать ребенка так, чтобы он не рассказывал родителям о травмирующем опыте, совсем не сложно. В силу особенностей детской психики таковы ребенку может казаться, что это он виноват во всем происходящем — тогда ему будет стыдно или страшно поделиться. Кроме того: если в семье это не проговаривается, ребенок и вправду может не знать, что нормально, а что ненормально. Детям стоит объяснять, что никто не имеет права кричать на них, что прикасаться к ним можно, только если они согласны. Понятно, что сами дети в игре могут друг с другом взаимодействовать, но если взрослый хватает, дергает за руку или, тем более, ударяет ребенка — это ненормально. Если обсуждать это с детьми — больше шансов, что они будут обращать внимание на ненормальные события и в конечном итоге расскажут о них родителям. Часто события из жизни детей всплывают в игре. Если в играх ребенка одна игрушка наказывает другую, причем в семье нет такой практики — родителям стоит насторожиться. Можно подключиться и попытаться через игру выяснить, в чем дело. Основная профилактика запугивания — стараться выслушивать ребенка, верить ему, воспринимать его всерьез. Если ребенок знает, что родители на его стороне, что они сильные и защитят его — скорее всего, он будет устойчив к запугиваниям. Чтобы не пропустить ничего полезного и интересного о детских развлечениях, развитии и психологии, подписывайтесь в Telegram