Семья из Калужской области обратится в ЕСПЧ, чтобы вернуть приёмную дочь
Супруги Алексей и Юлия Румянцевы из города Белоусово Калужской области готовятся подавать жалобу в Европейский суд по правам человека на органы опеки. В мае 2017 года семья взяла из детского дома семилетнюю девочку Настю. У ребёнка была легкая умственная отсталость, но за лето приёмным родителям удалось научить её читать и писать, как рассказала друг семьи. Девочку в сентябре отдали в первый класс и на занятия по рисованию. Через два месяца школьный библиотекарь обнаружила у неё синяк, после чего Настю тут же забрали представители опеки и определили в приют. Родители пытались вернуть ребёнка через суд, при этом на заседаниях Настя говорила, что её никто не бил, но показания девочки так и не были приобщены к делу. Семья дошла до Верховного суда, и теперь вынуждена использовать последнюю возможность — обратиться в ЕСПЧ. Несколько лет назад Алексей и Юлия Румянцевы из города Белоусово Калужской области решили взять из детдома семилетнюю девочку Настю. «Мы уже лет пять занимались волонтёрством, ездили по детским домам Калужской области, я, видя детей там, очень сильно переживала, всех бы забрала. Муж у меня сам из многодетной семьи, любит, когда дома много детей. После рождения второго сына мне поставили диагноз бесплодие, и мы решили взять приёмного ребёнка», — рассказывает RT Юлия. Как вспоминает женщина, они долго ездили по приютам, посмотрели на нескольких детей, но с Настей у них сразу сложились отношения. «Сначала я одна ездила, потом с мужем, мы сразу в неё влюбились», — говорит Румянцева. Ребёнок на глазах изменился Из детдома Настю забрали в мае 2017 года. По словам Татьяны Мелиховой, знакомой Юлии, девочка была очень запущенной, у неё была легкая умственная отсталость. «Я с Румянцевами давно общаюсь, с 2014 года. Семья хорошая, у них два своих сына ещё. Когда взяли Настю, мы все были рады, поддерживали их. Юля водила девочку на работу в аптеку. Она была просто «нулёвая» — ни говорить толком, ни писать не умела, не знала ни букв, ни цифр, ни цветов, никаких правил поведения. Её буквально за четыре месяца научили всему. Ей светила спецшкола, а Юлька выбила нормальную школу. Буквально на глазах ребёнок изменился», — рассказывает Мелихова. Как вспоминает сама Юлия Румянцева, всё лето они с мужем активно занимались девочкой, водили к психологу и логопеду, и в сентябре Настя пошла в первый класс. «Девочку обычно забирал отец, он всегда спрашивал, как идёт учеба. Говорили, всё хорошо, хотя ребенок своеобразный. Но все своеобразные. У опеки претензий не было, всё устраивало — сколько игрушек, сколько книг. Мы ходили на индивидуальные занятия по рисованию, у Насти были замечательные рисунки, мы сами не ожидали, что будет так здорово получаться», — говорит Юлия. При этом семью регулярно проверяла опека. Последняя проверка прошла 17 октября, никаких замечаний не было. А через два месяца, 14 декабря, Румянцевым позвонили из школы и сообщили, что ребёнка изымают. Школьный библиотекарь Юлия Глухова, которая в это время заменяла классного руководителя (учительница за несколько дней до этого уволилась), заметила на пояснице Насти несколько синяков. Как указано в материалах суда, девочка сначала просто ответила, что её ударили, потом в ходе беседы сказала, что её бил отец, Алексей Румянцев. Тут же были составлены письма председателю опекунского совета Лоле Скоркиной и врио начальника ОМВД России по Жуковскому району Алексею Кувшинову, а девочку увезли в приют. Всё расследование заняло несколько часов. Серьезные нарушения Румянцевы пытались обжаловать изъятие через суд. Супруги уверяют, что в деле допущен целый ряд нарушений. В частности, по их словам, при беседе с ребёнком, на основании которой было принято решение, не присутствовали законные представители и психолог. Как рассказала Юлия Румянцева, сначала говорилось, что в допросе участвовала в качестве педагога и психолога заведующий отделом образования Жуковского района Наталья Чупрунова. Однако 5 марта 2018 года, давая показания в прокуратуре, она сообщила, что опроса девочки не помнит, а позднее написала письмо в суд, в котором заявила, что не опрашивала девочку. Вызвало вопросы у Румянцевых и медицинское исследование. В заключении Центральной лаборатории судебно-медицинских и криминалистических экспертиз, которое Юлия и Алексей просили в суде приобщить к делу, отмечался ряд грубых ошибок в медицинском исследовании, которые не позволяют объективно определить характер и время нанесения травмы. Так, не совпадает количество зафиксированных повреждений — в заключительной части освидетельствования говорится о 5 кровоподтеках, а в исследовательской упоминаются 7. Кроме того, «отсутствует полное описание с обоснованием механизма образования всех обнаруженных повреждений», а также описание наличия либо отсутствия специфических характеристик травмирующих поверхностей. Как указывается в заключении лаборатории, в медицинском исследовании также нет подтверждения тому, что травмы получены именно в результате контакта с тупым твёрдым предметом. Помимо этого, описанный характер повреждений («темно-багровый синяк») не соответствует заявленному времени их образования в 1-2 суток — подобные синяки, как подчёркивается в экспертизе, образуются в течение 6-12 часов. «Таким образом, всё решение строится на показаниях людей, которые беседовали с Настей в школе и не присутствовали непосредственно при инциденте. В то же время сама девочка в суде заявила, что её никто не бил, но это не стали приобщать к делу», — отмечал адвокат Румянцевых Андрей Исупов. Стоит отметить, что сама девочка очень радовалась в суде встречам со своими бывшими опекунами, которые, по версии обвинения, её жестоко избивали. «Мы с девочкой встречались на последних судебных заседаниях, есть даже видеозаписи. Там сразу обнимашки, целовашки, слёзы, «мама я хочу домой, заберите меня», — рассказывает Юлия Румянцева. Суд посчитал представленные доводы недостаточными. При этом в материалах упоминается некий железный предмет, которым Алексей Румянцев якобы провёл девочке по спине, что могло оставить синяки. Как пояснила Юлия, её муж, будучи инженером, постоянно занимается токарными работами, и у него в карманах постоянно лежат какие-то небольшие детали. «Только придёт домой — сразу облепят дети, лезут в карманы, начинаются какие-то игры. Они эту деталь схватили и теперь везде вставляют, как будто он детей бьёт железными прутьями», — объяснила она. Надо разбираться самым серьёзным образом Адвокат по ювенальному праву Антон Жаров отмечает, что ситуация с изъятием довольно типичная. «Есть общее представление, ребенок врать не будет. Видимо, допрос строился на вопросах: «Тебя ударили? — Да. — Кто бил, папа? — Да. — А куда бил? По спине? — Да». Так можно из ребёнка что угодно вытянуть. Например: «Ты давно ела? — Да. — Мама не кормит? — Да». Тем более, речь идет о девочке с лёгкой умственной отсталостью. Я готов держать пари, что в течение 15 минут смогу ребёнку что угодно внушить. Чтобы действительно разобраться в ситуации нужно не менее двух часов работы квалифицированного психолога. Если просто сначала девочка сказала учителям одно, а на суде уже другое, то это уже серьёзные сомнения, надо привлекать специалистов, которые умеют с детьми работать и тщательно разбираться», — уверен юрист. В то же время Жаров отмечает, что суды часто закрывают глаза на нарушения, если те не являются, на их взгляд, совсем вопиющими. «Обычно просто суд смотрит дело о возврате детей, видит, что уже есть в отношении родителей обвинение по статье 6.1.1 КоАП РФ (нанесение побоев), решает, раз это уже установили, то надо принять. Хотя, конечно, если подходить ответственно, надо заново разбираться самым серьезным образом», — считает адвокат. Неплохие деньги Представители районной опеки не ответили на запрос RT. Директор обнинской школы №3 Любовь Исаева отказалась от подробных комментариев, заметив, что «всё есть в решениях суда». «Мы на каждый синячок обращаем внимание, наши обязанности — ничего не пропускать», — подчеркнула она. Стоит отметить, что в этой школе продолжают учиться двое родных сыновей Румянцевых, к их воспитанию у школы никаких претензий не возникло. Уполномоченная по правам ребёнка в Калужской области Ольга Коробова также сообщила RT, что доверяет решению суда. При этом Юлия Румянцева вспоминает, что сначала встреча с омбудсменом их окрылила, но уже на втором заседании суда она неожиданно встала на сторону опеки. Сама же Коробова в разговоре с корреспондентом RT допустила, что за попытками Алексея и Юлии вернуть Настю стоит корыстный мотив. По её мнению, они хотят восстановить свой статус, чтобы снова стать приемными родителями и получать «неплохие деньги» на содержание ребенка — порядка 20 тыс. рублей в месяц, хотя признала, что общалась с супругами мало и в семью не выезжала. Румянцевых такое отношение обижает. По их словам, совокупный доход семьи составляет порядка 80 тыс. рублей. Юлия работает в аптеке, Алексей трудится инженером на одном из оборонных предприятий и имеет благодарственные грамоты от «Росатома», для которого выполнял заказы. «За 8 месяцев я деньги Насти не трогала, только 20 тыс. потратила на мебель, чтобы купить «уголок школьника». Мы её думали удочерить, деньги не считали, на суды кучу денег потратили, какая здесь выгода?», — спрашивает Юлия. Она призналась, что после этого случая живёт в постоянном страхе, боится, что у семьи отнимут и родных детей. Знакомая женщины Татьяна Мелихова, которая также растит больного ребёнка, считает, что к Румянцевым отнеслись несправедливо. «Это очень страшно. Вот у меня ребёнок постоянно падает, не видит дверей. Мне после юлиной истории страшно. Вот пойдёт моя девочка в школу, что-то скажет. Это может коснуться любого. Трясёшься теперь, ведь могут всех так забрать», — говорит Мелихова. Между тем уполномоченная по правам ребёнка Ольга Коробова рассказала RT, что не в курсе дальнейшей судьбы Насти, но предположила, что ей уже нашли новых приёмных родителей. Однако, как выяснил RT, девочка по-прежнему находится в приюте. Румянцевы же, исчерпав все возможности обжаловать решение в российских судах дойдя даже до Верховного, теперь готовят жалобу в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Как говорит Юлия Румянцева, они всё ещё надеются получить возможность хотя бы встречаться с Настей, навещать её, ведь закон запрещает им это делать.
