Роман Авдеев: В России не должно быть детдомов

Обеспечивать, но не избаловать – одно из главных правил Романа Авдеева в воспитании детей. Несколько лет назад самый многодетный миллиардер мира основал благотворительный фонд «Арифметика добра». У Авдеева 23 ребенка, из них 17 приемных. Справка В 1989 году Роман Авдеев открыл свой кооператив. В 1994-м купил «Московский кредитный банк». К 2006 году создал аграрный холдинг «Черноземье» и возглавил инвестиционный Концерн «Россиум». В 2010-м открыл агентство недвижимости «Домус-финанс», в 2012-м – основал компанию «Инград». В 2017-м купил футбольный клуб «Торпедо». Занимает 61-е место в рейтинге Forbes «200 самых богатых бизнесменов России – 2019». Женат трижды. Семья Авдеевых предпочитает проводить совместные выходные активно Девочки спросили: «А что такое сахар?» – Как вы пришли к тому, что хотите усыновить ребенка? – Это самый простой вопрос в моей жизни, потому что ответ на него я понимаю совершенно четко. Когда начал зарабатывать деньги, решил: надо помогать детским домам, хотя по жизни с детьми-сиротами особо не сталкивался. Это было еще в 90-е годы, кругом разруха, бедность… Мне казалось, что финансово поддерживать детские дома и сирот – это хорошо и правильно. Однажды приехал в детский дом, в котором мы только что сделали новую кухню, и решил пообщаться с двумя воспитанницами. Девочкам было лет 14, мы собирались пить чай, и я попросил одну из них принести сахар. «А что такое сахар?» – спросили они. Я очень удивился: вроде в детдоме работают хорошие люди, но даже сахар детям не дают… изверги какие-то, что ли? Оказалось, все проще и сложнее одновременно: на самом деле сахар детям давали – его добавляли сразу в чайник, поэтому детям не нужно было самим класть его себе в чай. С другой стороны, я понял, что воспитанники детских домов слишком изолированы и не приспособлены к реальной жизни. Если они в 14 лет не знают, что такое сахар, то как в 18 они смогут платить за квартиру, например? Ведь есть куда более сложные вещи, чем сахар. Тогда я в первый раз задумался об усыновлении. Было даже не то чтобы страшно… Мы с женой долго обсуждали это и не торопились принимать решение. Потому что главное не финансовые блага, которые мы можем дать детям, а то, сможем ли мы принять ребенка в семью. Если ты честно задаешь себе этот вопрос, ответить на него достаточно сложно. Решение пришло ко мне фактически само: я катался на лыжах в Италии и увидел там европейскую семью, у которой было трое детей. Я сразу понял, что один из них – приемный, потому что он был афроамериканцем. У мальчика были серьезные патологии, нарушена координация: с трудом даже ложкой в рот попадал. Но семья была настолько органичной и счастливой, что если бы ребенок не был темненьким, я бы и не подумал, что он приемный. Они приняли его полностью. Я понял, что тоже смогу принять ребенка в свою семью. И жена оказалась готова на этот шаг. – Спрашивали мнение родных детей? – Мы не советовались ни с нашими старшими детьми, ни со своими родителями, потому что, когда советуешься, получается, что ты перекладываешь ответственность с себя на других. Другой вопрос, что мы готовили кровных детей к тому, что в семье будет пополнение. «Всем дал свою фамилию и отчество» – Как произошла ваша встреча с первыми усыновленными детьми? – Мы для себя решили, что возьмем того, кому непросто найти семью: братьев с сестрами. Чтобы не разлучать. Пришли в дом малютки на «Динамо», дети ползали в манеже. Среди них была пара двойняшек: девочка и мальчик, которым еще не было и года. Девочка уже умела вставать и ходить, держась за бордюр манежа, а мальчик только ползал и был худее сестры. Мы усыновили Катю и Тиму. Когда принесли малышей домой, Тима очень быстро догнал и перегнал сестру: тоже начал ходить и очень много ел. Я даже врачу звонил – спрашивал, не опасно ли это. Сегодня им уже 17 лет. – Катей и Тимой их назвали вы? – Я не менял ни имена, ни даты рождения детей – только дал свою фамилию и отчество. – Дети знают, что вы их усыновили? – Все знают. Я готовился, что мне придется отвечать на вопросы о том, кто их биологические родители, но пока дети не спрашивают. Если захотят их найти, конечно, я буду искать, потому что это могу сделать только я. Думаю, рано или поздно этот вопрос возникнет: людям всегда важно знать корни, есть ли у них еще близкие… «За малышами люди стоят в очереди» – Почему вы решили создать благотворительный фонд? – Я и раньше не публично помогал благотворительным фондам, а идея создать «Арифметику добра» пришла мне на день рождения. Обычно я отключаю телефон и провожу этот день за городом с семьей, но однажды был вынужден оставить телефон включенным (из-за бизнеса) и задумался: а почему бы мне не пригласить гостей, только вместо подарков попросить собрать деньги на помощь детям-сиротам... Вынашивал и готовил эту идею год. Осознал, что это не может быть разовой акцией. Так и решили зарегистрировать благотворительный фонд. Роман в летнем лагере вместе с подопечными «Арифметики добра» Мы помогаем детям готовиться к экзаменам, подтягивать знания с помощью репетиторов (кстати, педагоги становятся и своего рода наставниками), определиться с будущей профессией. Также мы работаем с семьями, которые готовы усыновить подростков. – Только подростков? – Да, потому что взрослых детей берут очень редко – все хотят малышей. К тому же есть миф, что 17-летнему подростку не нужна семья. На самом деле ему очень нужна семья: да, ему не надо менять подгузники, у него есть свои интересы и привычки, но ему очень нужна семья. – На ваш взгляд, основная проблема детей-сирот – отсутствие социализации? – Хорошо, что сейчас дети ходят в общеобразовательные школы – хоть немного социализируются. Но этого недостаточно: надо искать новые формы. Сегодня государство дает сиротам льготы, квартиры. Но такая поддержка не может заменить ребенку семью. И детский дом не может стать ребенку семьей. Конечно, за последние 16 лет число детей-сирот заметно уменьшилось, а за малышами люди даже стоят в очереди. Но в России вообще не должно быть детских домов. – Это утопия. – Нет, это не утопия: еще 11 лет назад в России было 162 тысячи сирот, сегодня – 47,1 тысячи. С каждым годом их количество сокращается. Конечно, сироты так или иначе будут появляться. И чтобы каждый ребенок мог социализироваться, нужно создавать профессиональные семьи. Идея заключается в том, чтобы ребенок, ставший сиротой, попадал не в казенное учреждение, а в специально подготовленную семью. Жил бы в ней и впоследствии уходил в ту семью, которая была бы готова его усыновить. Такие семьи должны брать и детей с особенностями. Например, чтобы воспитывать ребенка с расстройством аутистического спектра, нужны одни знания и навыки. Чтобы воспитывать подростка – другие, для дошколенка с ДЦП – третьи. Профессиональные семьи могут поддерживать контакт с родственниками, которые не лишены прав в отношении ребенка и значимы для него, – например с бабушкой. Такая система помогла бы и кровным родителям. У них появилась бы возможность, не разрывая связей с ребенком, решать свои проблемы: искать работу, заниматься с психологами, чтобы встать на ноги и вернуть своих детей, восстановить семью. * * * Материал вышел в издании «Собеседник+» №11-2019 под заголовком «Роман Авдеев: В России не должно быть детдомов».