Как помочь ближнему: жизнь благотворительного фонда до и после пандемии

Кризис, вызванный пандемией коронавируса, сильно ударил по многим отраслям экономики, что впоследствии значительно усложнило работу благотворительных организаций — суммы пожертвований снизились, а количество обращений за помощью, напротив, возросло. В материале ИА REGNUM рассказываем о благотворительном фонде «Сердце есть», который помогает благонадежным многодетным малоимущим, неполным и приемным семьям, и о том, как фонд пережил пандемию. «Сердце есть» появился в августе 2012 года как проект, в котором волонтеры, инициативные и активные люди, помогали многодетным семьям в трудной ситуации. В мае 2014 года «Сердце есть» официально стал благотворительным фондом. К 2020 году под опекой фонда оказались 4 тысячи семей, открыто 10 филиалов по всей России. Наталия Климова, мама пятерых детей и председатель московского центрального офиса «Сердце есть», сама попала в фонд в качестве подопечной. — Наталия, расскажите про Ваш путь в фонде? 6 лет назад я оказалась в трудной ситуации, умер мой муж. Мы участвовали в акции «Письмо Деду Морозу» и стали подопечной семьей фонда. Когда мечта моих детей исполнилась, и к ним на Новый год пришел Дед Мороз со Снегурочкой и подарил им подарки, о которых они мечтали, мне захотелось отблагодарить людей, которые подарили такое чудо моим детям. Мы стали следить за работой фонда, отслеживать все их объявления, социальные сети, стали со старшими детьми ездить помогать. Когда увидела, как организована передача одежды в семьи, поняла, что делается это неправильно. — Что было не так? Вещи приходили в пакетах, которые не распаковывались и содержимое не проверялось. На пакетах писали, например, «женское» и размер. И все эти пакеты лежали сложенные в комнате, тогда склад еще был в Москве. Когда начинали собирать семью, брался пакет, смотрели, в какой семье есть такой размер, и отдавали туда. И могло получиться так, что в семью собрано только женское. Никто не отслеживал, чтобы это было равномерно, чтобы на каждого члена семьи были положены вещи. И самое главное — пакеты не вскрывались и вещи не проверялись. Это было неправильно, потому что когда я вскрыла несколько пакетов, которые были не подписаны, увидела, что часть вещей просто непригодно для того, чтобы передать их в семью. Стыдно такие вещи передавать. Я постоянно делаю посты в социальных сетях на эту тему. Если хотите что-то отдать в семью, посмотрите на вещь и подумайте, наденете ли вы ее сами, наденете ли вы ее на своего ребенка. Если ваш ответ положительный — привозите. Если у вас есть сомнения — несите в утилизацию. Мы помогаем хорошим, благонадежным семьям, которые занимаются своими детьми. Просто они находятся в трудной ситуации, им на данном этапе нужна помощь. — Как вы стали председателем фонда? Я предложила свою помощь девочкам, которые основали фонд, занялась складом, разобрала все вещи. Тогда я находилась в декретном отпуске, была возможность посвятить этому свое время. Поставила на складе кроватку, принимала вещи, собирала помощь семьям. Постепенно девочки, которые организовали фонд, предложили отдать мне фондовский телефон. Потом ко мне перекочевала электронная почта фонда. Так, через год я стала председателем. — Как сейчас организована работа «Сердце есть»? Изначально заявка на помощь пишется в свободной форме. У нас на сайте есть раздел «Если вам требуется помощь». Семья заполняет необходимую информацию, оставляет свои контакты, после чего-либо я, либо кто-то из волонтеров отвечаем. Мы отправляем «Карточку семьи», где просим еще раз описать ситуацию, возраст всех членов семьи, их размеры и потребности. Например, что необходимо на конкретный сезон, одежда или обувь. Эта карточка нужна для того, чтобы мы могли собрать в семью именно то, что им нужно, именно те размеры, которые актуальны им. После того, как они присылают карточку, мы смотрим, реальны ли запросы. Иногда пишут помощь на автомобиль или отдых на море — это нереально. Мы оказываем помощь только первостепенную помощь. Если запросы реальны, мы просим представить документы, подтверждающие их трудное положение, либо их льготный статус. Когда приходит заявка, первый раз в семью всегда еду я сама. Второй и третий раз могут поехать кто-то из волонтеров, но первый раз всегда еду я. Для меня важно посмотреть реальную ситуацию в семье, взаимоотношения родителей и детей. Сразу видно, насколько родители занимаются детьми. Поэтому все семьи, которые находятся у нас под опекой, я знаю. У региональных семей тоже бываю. Либо я сама приезжаю, либо руководители филиалов. Это основа нашей работы, мы знаем свои семьи, мы знаем, кому мы помогаем. В основном, это многодетные семьи. — Какая самая большая семья, которой вы помогаете? Самая большая многодетная семья, которой мы помогали, — семья с 16 детьми. И все дети родные. Нет ни двойняшек, ни тройняшек. В этой семье работают и папа, и мама. Все дети получили музыкальное образование, поют и играют на музыкальных инструментах. Когда к ним приезжаешь, они устраивают такой мини-концерт. Всегда обязательно усаживают за стол, предлагают чай с домашней выпечкой. Это потрясающая семья, хотя живут в деревне во Владимирской области. Они большие молодцы, мы с огромным удовольствием помогаем этой семье. У них нет завышенных требований, какой-то привередливости, они рады любой помощи, с радостью ее принимают. Они абсолютно открыты, и таким людям помогаем с удовольствием. — А финансовую помощь вы оказываете? Нет, у нас изначально это прописано. Мы не оказываем финансовую помощь, потому что мы не можем ее проконтролировать. Да, мы принимаем финансовую помощь, потому что нам нужно оплачивать склады, нам нужно закупать продукты, те же самые подарки для детей на праздники. Это все средства, поэтому финансовая помощь для нас очень важна. Но семьям финансовую помощь мы не оказываем. Если в семье сгорел холодильник, и у них нет возможности купить новый, мы предоставляем именно холодильник, а не финансовую помощь на приобретение холодильника. Это тоже важно, потому что я знаю ряд семей, которые пишут во многие фонды заявки на одну и ту же вещь. Например, несколько фондов им выделили финансовую помощь, они купили эту вещь и одним чеком перед всеми фондами отчитались. Проконтролировать каждую финансовую помощь невозможно, так как нет единой базы семей. — Бывали ли семьи, которым вы отказывали в помощи после личного знакомства? Да. Был случай, когда я приехала, а дома была грязь, мама оказалась пьющая. Потом разговаривала с соседями, они сказали, что это происходит регулярно, что за помощью эта семья обращается во многие места, но женщина всё продает потом, и детскую одежду в том числе. Дети всё равно потом ничего не видят. Нет смысла помогать таким семьям, тут уже нужно подключать соответствующие органы. — А вы не подключаете? Мы действуем в зависимости от ситуации. Стараемся крайне редко привлекать органы опеки, сначала подключаем психологов для работы с такими родителями. С нами сотрудничают и психологи, и юристы. Есть несколько человек, которые помогают на безвозмездной основе. Стараемся сначала как-то решить ситуацию. Если видим, что это всё не приносит результатов, тогда уже нет вариантов — нужно спасать детей. Мы понимаем, что изъятие из семьи — это крайние меры. Этого не хочется делать. Поэтому все-таки мы стараемся подключать психологов, социальные службы, которые находятся по месту жительства семьи, чтобы они как-то контролировали эту ситуацию. Был также случай отказа, когда семья нечестно описала свои доходы. Мы приехали, посмотрели на обстановку в семье, их одежду. Когда задала вопрос маме, зачем они обратились за помощью, она ответила: «А что, я же многодетная, я имею право, вы мне обязаны». Мы не государственная организация. Если кто-то считает, что государство ему чем-то обязано, нужно обращаться в государственные структуры, а не в частный благотворительный фонд, где такие же многодетные мамы, как и вы, пытаются помочь тем, кому тяжело, а не кому хочется халявы. Вот это поражает больше всего. — А какая-то государственная поддержка у вас есть? Нет, мы дважды участвовали в гранте, но так и не смогли его получить. — Вы рассказывали, что ваша семья когда-то участвовала в акции фонда «Письмо Деду Морозу». А сейчас фонд практикует подобные акции? Мы раз в месяц проводим мероприятие, которое называется «День именинника». Мы собираем всех деток, у которых был в этом месяце день рождения, поздравляем их, дарим им подарки, устраиваем сладкие столы, нанимаем аниматора — настоящий день рождения, с шарами, хорошей программой. У многих детей праздник в таком формате бывает первый раз в жизни, и потом они следующего своего дня рождения ждут как чуда. Родители просто не могут позволить себе провести праздник ребенку в таком формате, особенно когда их пять-семь-девять. Это нереально. В летнее время мы устраиваем праздник на природе. В зимнее время нам идет навстречу местная пиццерия, которая предоставляет свое помещение под проведение. В других филиалах тоже практикуют «Дни именинника», кто как договаривается. Недавно проводили «День именинника» в Сергиевом Посаде, поздравляли детей, которых не получалось поздравить с февраля из-за пандемии. Им устроили квесты, ориентирование в лесу, сплавление на байдарках. Программа была насыщенная, на целый день. Природа, угощения, подарки. В итоге, и дети, и родители были в таком восторге! Для них это незабываемые эмоции. Мы разделили их по группам в зависимости от возраста, чтобы им между собой было интересно соревноваться. Мы еще практикуем такую вещь, как совместная закупка. Благотворительной помощи бывает очень мало, и она бывает очень редко. У нас есть группа, где состоят родители, которые хотят участвовать в этих совместных закупках. Это тоже большая помощь для семей, и хорошая экономия бюджета — в два раза ниже стоимости в магазинах. Я нахожу оптовые базы, договариваюсь с заводами, с магазинами при заводах. У них бывает что-то с не очень длинным сроком годности, что можно купить дешево. Мы с девочками уже сдружились, они знают, что я беру для фондовских семей, уже сами звонят и сообщают, какие продукты будут доступны, чтобы мы могли приехать и выкупить их. Сейчас еще одеваем детей к школе. Нам выделили благотворительную помощь в виде жилеток и чуть-чуть школьной формы. Родители к нам приходят, смотрят, кому подходит — забирают. Рюкзачки тоже собираем, канцелярию. — Как сейчас обстоят дела в фонде? Сильно ли пандемия повлияла на работу? Пока была пандемия, у меня ни дня не было, чтобы я была дома. За время пандемии я объехала всю Россию. Количество обращений сильно увеличилось. Семьи находились настолько в тяжелых ситуациях, что не откликнуться на их зов о помощи было просто невозможно. У нас сейчас задолженность по складам за два месяца, что мы с ней делать будем, я не знаю. Чаще делают вещественные пожертвования, чем денежные. Люди, к сожалению, не всегда понимают, что без складов мы не сможем принимать ни вещи, ни гуманитарную помощь. Это невозможно делать без складов. Государственной поддержки у нас нет. Сотрудников у нас тоже нет, всем занимаются волонтеры в свое свободное время, абсолютно безвозмездно. Сейчас стоит такая дилемма — если не будут найдены средства на аренду в ближайшее время, то придется закрываться. Потому что долги копятся, а они как снежный ком. Помочь «Сердце есть» можно как вещами и продуктами, так и финансовыми средствами, которые сегодня как никогда необходимы фонду. На данный момент организация уже отказалась от складов в Москве, но все еще существует два помещения в Тарасовке. В так называемом «теплом» складе периодически проходят занятия для ребят. Если необходимая для уплаты долгов сумма не соберется — часть Наталия уже выделила из своих средств — фонд будет вынужден прекратить свое существование. Однако Наталия уверенно говорит, что «хороших людей больше». Это дает надежду на успешную работу фонда и его филиалов в будущем.