"Время вытереть слёзы": как калининградка стала президентом спортивной федерации ради сына
Калининградец Илья Толпыго в середине октября завоевал золотую медаль на турнире по шорт-треку в Смоленске. Сейчас парню 15 лет, он учится в "кадетке" в Гусеве, за его плечами много побед на соревнованиях.
Шесть лет назад не было ни медалей, ни толком даже самого шорт-трека в Калининградской области. Ради сына и ещё нескольких детей, которые любили конькобежный спорт, Марина Толпыго, мама Ильи, бросила работу в международных перевозках и взяла в свои руки федерацию. За пять лет президентства ей удалось привезти в регион крупные турниры, в "большой" России и Европе узнали, что у нас тоже есть конькобежцы. Пока не такие сильные, как олимпийский чемпион Виктор Ан, но с горящими глазами. "Клопс" расспросил Марину каково это — взять на себя такую ответственность.
"Тётя Марина, он не упал!"
— С такой должностью успеваете быть мамой и женой, отдыхать, готовить борщи?
— Муж как-то зашёл домой, а я ему говорю: "А поехали в ресторан!" Я перед этим весь день работала, ничего не успела приготовить... Сейчас уже, конечно, научилась совмещать семью и целую федерацию, расставлять приоритеты. Есть такое, что я не занимаюсь своей жизнью, а занимаюсь общественной.
В окружении есть люди, которые говорят: "Ты дурочка, ты не делаешь для себя, делаешь для всех, а кому это надо? Дети уходят, тебя через два года никто не вспомнит". А я и не делаю, чтобы меня кто-то вспомнил. Я же здесь почему-то оказалась. Значит, я тут нужна. Вдруг кому-то из детей это поможет.
А так, период пандемии дал о себе знать, у меня весь балкон засажен помидорами и перцами. Много закаток, которые я никогда в жизни не делала, перенаправила энергию.
— Каково быть мамой подростка?
— Сложно очень, потому что у нас папа работает в Москве, приезжает раз в месяц. Воспитание больше на моих плечах. В этом отношении очень помогает тренер. Есть авторитет, дети прислушиваются. Илья очень любит поспорить. Пока объяснениями всё заканчивается.
Я строгая мама. Он мальчик, я боюсь его упустить. Но я считаю, что родители для детей как проводники. Это не моя собственность, это он родился, я должна ему помочь в этой жизни.
— Сын девчонок уже домой приводил?
— Когда был в школе, были девочки всегда. И в шорт-треке были. Однажды едем в машине, слушает музыку такую лирическую, а ему на соревнованиях выступать. Завалил те старты, конечно, но мы потом поговорили с ним. Я ему объяснила, что есть цель, к которой ты идёшь, ты должен уметь совмещать. Не надо уходить в меланхолию, лучше стремиться стать лучше.
— Девочек и мальчиков по-разному надо воспитывать, как считаете?
— Наверное, мама девочки и мальчика — это две разных мамы. Мамы девочек более ласковые. У нас с детства так. А у мальчиков строже: я иду с сумками, он должен помочь. И дома должны быть свои обязанности, должен уметь вбить гвоздь.
Я хочу, чтобы моя невестка сказала мне спасибо. Чтобы мальчик не был увальнем. Хочется дать ему путёвку в жизнь, а не просто обласкать.
— Вас тоже в детстве держали в строгости?
— Я из Тулы, у меня папа военный, нам в Калининграде дали квартиру. Я до семи лет жила с бабушкой и дедушкой, пока родители здесь обустраивались. Я такого правильного воспитания, старинного, росла в безумной любви, меня не обижали и не ругали. Я до окончания института звонила бабушке и перед каждым экзаменом просила меня благословить.
— Осознанно отдавали маленького сына в шорт-трек? У нас же тогда в регионе этого вида спорта толком и не было...
— Он пришёл на шорт-трек, когда ему было семь. Тогда секция в Калининграде только открывалась, занятия проходили по воскресеньям. У меня, как у многих мам, ребёнок был везде: и на футболе, и на плавании, и на английском. Я старалась развивать разносторонне, а там уже пусть выбирает.
Нам позвонил крёстный и говорит: "Давай детей запишем на коньки, там какой-то шорт-трек открылся". Я мужу сказала: "Везде вожу я, в воскресенье выходной у тебя, иди". Полгода водил только он, я даже не видела, что там происходит. Я предлагала сыну на хоккей, а он сказал, что не хочет. Когда я пришла и посмотрела, говорю сыну: "Илья, может в другое место?". А он ответил: "Никуда не пойду, останусь здесь". Он тогда ходил в первый класс.
— Успехи и талант Ильи были заметны сразу?
— Мы с маленькими детьми, им было лет девять, поехали на первые соревнования в Смоленск. Помню, это был ужас. Дети были последними из последних. Если всего было 47 мест, то мы занимали 47-е. У меня есть видео, где сын бежит и падает, я ему кричу: "Вставай!" Он встаёт, опять падает, я опять кричу...
Один из тренеров подходит ко мне и говорит: "Если ещё раз упадёт, то его не допустят дальше". Я сидела за дверью и молилась, только б не упал, какие тут медали? Девочка из команды открывает дверь и кричит: "Тётя Марина, тётя Марина, он не упал!" То есть это было для нас победой.
"Мама, помоги!"
— Как случилось "президентство"?
— Чтобы у нас была возможность поехать на всероссийские соревнования, нужна была федерация и аккредитация. Среди нас была одна инициативная многодетная мама, но она оказалась непростая, с судебными исками. Она попыталась организовать первую федерацию шесть лет назад, но прямо перед турниром в Белостоке она вычеркнула всех, оставила там только своих детей. Мы потеряли право выезжать. Начался конфликт.
Мой сын не вставал с кровати целый день, и такая маленькая мужская слеза стекала. Я не ожидала, что для него это так серьёзно. Я говорю ему, что пойдём другим спортом заниматься, а он поднимает глазки на меня и говорит: "Мам, помоги".
Я позвонила родителям, их дети тоже переживали. У детей горели глаза. Мы не можем понять, как так получилось, что они так сильно заболели этим видом спорта. Мы решили что-то делать. Пошли к тренеру, он не хотел заниматься организацией и предложил кому-то из нас.
— Выбрали вас из всех родителей?
— Я на тот момент была самой младшей из родителей, мне было 32 года. Родители говорят: "Давай ты". Я сказала, что это не в моей компетенции. Я занималась международными перевозками. У меня первое образование связано с кораблестроением, даже есть корочка сварщицы второго разряда. А после была сложная финансовая ситуация в семье, мне было уже 18 лет, я не могла попросить у мамы денег. Мне надо было уйти на заочку. Но амбиции получить высшее государственного образца не позволили пойти куда-то ниже, я пошла в университет на транспортный. Закончила, ушла в декрет. Мне предложили работу в международных перевозках, я совмещала с декретом. Какой тут шорт-трек?
— Сложно было начать?
— Я не знала, как правильно собрать документы, чтобы выезжать. Я часто садилась в машину и плакала. Звонила родителям детей, они очень помогали. Говорили: "Марина, успокойся, ты должна вытереть слёзы и идти дальше". Хотя я не плаксивый человек. Был год мытарств, попытки оформления бумаг.
Я со многих аккредитаций выходила в слезах, потому что я мама. Люди, которые голосовали, прямо в лицо говорили, что против. Мама не может возглавлять федерацию. Я ведь тоже об этом говорила, но другого человека не было, а мы хотели вывозить детей на соревнования.
Нам дали аккредитацию, и мы начали работать. Потом я поняла, что моё образование не соответствует занимаемой должности, поступила на государственное и муниципальное управление.
Ещё через полгода именно Илья приносит первую медальку за третье место с российских соревнований. Тогда это было "вау".
— Муж вас поддержал?
— У меня такой муж, который в принципе считает, что женщина не должна работать. Он говорит, что на первом месте должна быть семья, а я не умею сесть дома и сидеть.
Муж был против категорически. Должность "президент федерации" не оплачивается никак. Плюс у меня была работа и ребёнок, это другая жизнь. Я ему говорила: "Я не могу отказать. Если я сейчас уйду, что будет с федерацией? Я чувствую ответственность за детей".
Сейчас муж тоже верит в мою команду, ещё очень помогают родители "стареньких" детей. Недавно у нас одного мальчика взяли в резервный состав сборной России. Это огромное признание.
— Какой вы руководитель?
— Я? Жёсткий! У меня есть дружба, а есть работа, и они не пересекаются. Если человек косячит в работе, я очень резка. Мне надо, чтобы всё было по полочкам.
"А врач говорит: "Вы не доедете"
— Ревнует ли сын? У вас же теперь много детей.
— Ревности ни разу от него не слышала, не видела. Иногда на соревнованиях он пытается подойти, а я ему говорю, что некогда. Я не отзываюсь на маму. Когда меня называет Марина Вячеславовна, я откликаюсь.
Как-то мы ехали с ним в машине и он читал какое-то моё интервью. Поворачивается и говорит: "Мам, я так тобой горжусь". Я думала: "Надо же, так приятно слышать от сына в свой адрес".
Он понимает, что многое ради него, понимает ответственность, но я не хочу возлагать её на него. У меня не один ребёнок, у меня их много. У нас команда, семья. Без неё я бы никогда не стала президентом федерации, не подняли бы этот вид спорта.
— У Ильи были тяжёлые травмы? Как вы пережили это?
— Илья на тренировке ещё со своим первым наставником делал прыжковые элементы, хотя у него болели колени, он просил передышку. Вроде бы всё нормально, пошёл в школу.
Как раз в тот день его нынешний тренер Артур Григорьевич Сенчук попросил его подвезти. Илья вышел из школы, а тот ему: "Встань так, встань так". У тренера есть какое-то предчувствие. Мы не один раз замечали это на детях, он видит, когда есть проблема, а её никто не видит.
У нас завтра соревнования, а он говорит: "Вы никуда не едете, ему нельзя, поехали в больницу на снимок". Мы приезжаем, приходят врачи и говорят, что у Ильи перелом надколенника, пошли гипсовать. Долго решали, потому что есть всего десять.
Если бы мы поехали на соревнования, осколок кости перерезал бы сухожилие, пришлось бы вскрывать колено. Тогда о спорте можно было бы забыть. Врач спросил: "Как вы попали сюда? Вы просто выиграли время". Я говорю: "Нам тренер сказал".
— Сейчас сын учится в "кадетке" в Гусеве?
— Была очень долгая и сложная история об открытии спортивного центра в Гусеве, о переходе наших детей к новому тренеру. В какой-то момент ребята решили, что хотят тренироваться в Гусеве. Пришлось переезжать.
Я сидела и думала: "Какая "кадетка"? У меня единственный сыночка. Это же интернат. Шесть дней там, один день дома. Даже думать не хотела". Я подошла к сыну, а он мне отвечает: "Я всю жизнь мечтал о "кадетке", мы с ребятами обсуждали, я так хочу, ты не представляешь".
Потом приехала моя мама и рассказала, что спросила у Ильи, хочет ли он в "кадетку". Он сказал: "Бабушка, нет, конечно. Просто если я маме скажу, что не хочу, она меня в Гусев не отпустит". Ему тогда было 12 лет. Но раз он рвался, отпустили. Семь человек всего переехали.
— Спокойно начали обучение? Он быстро втянулся?
— Попадали туда мы тоже не без приключений. Перед поступлением уехали семьёй в Польшу на четыре дня и там Илья заболел. Я позвонила тренеру Артуру Григорьевичу, рассказала симптомы, он сказал, что вроде не нагружал Илью. Ещё день прошёл, температура росла. Потом в шесть утра мне неожиданно звонит тренер, а Илью уже рвало, мы были в Закопане: "Марина, срочно вызывайте скорую, пожалуйста". Мы повезли сына в госпиталь, нас не хотели брать, мы собирались ехать домой. Илья говорил, что ему уже лучше, а тренер по телефону не разрешает уехать. Я таким его первый раз слышала.
Он просто орал в трубку: "Ты не имеешь права забрать, пожалуйста, покажи врачу. Я тебя умоляю". В итоге он меня довёл до слёз, тут меня просто увидела женщина, которая работала на ресепшене. Она подошла, поговорила с нашим тренером по телефону, и Илью отвели показать доктору. Врач его посмотрел и начал оформлять госпитализацию. Я говорю: "Мы домой доедем и там всё решим". А врач говорит: "Вы не доедете".
У Ильи заподозрили и потом подтвердили менингит. Организм долго держал вирус, и мы выиграли время. Спас тренер. Пробыли там неделю, поехали домой, начали восстановление. Представляете, с каким сердцем я его отдавала в кадетку? Я его чуть не потеряла, а тут в интернат. Но он очень хотел.
Через два месяца Илья выполнил норматив кандидата в мастера спорта. И всё, было такое ощущение, что страничка перевернулась.
— Проявляет ли сын сейчас нежность или в "кадетке" окончательно вырос?
— Первый год ему тяжело было. Были ситуации, когда он чётко каждую среду звонил и говорил: "Мам, приезжай". Я без разговоров садилась в машину и ехала в Гусев к нему на лёд.
Он подходил, обнимал меня, держал минуты три, потом отпускал и говорил: "Можешь ехать". Я смотрела тренировку и уезжала. И так было полгода.
Потом рассказал, что завоёвывал своё место в жизни, конфликты были с ребятами, а сейчас они большие друзья. Сейчас тоже может прийти и голову положить на плечо. Я стараюсь чувствовать. Я не хочу его привязать к юбке, но при этом не хочу потерять связь.
"Мы все устаём, но как объяснить это детям?"
— Смотрите соревнования, где выступает Илья и другие наши ребята?
— Я боюсь каждых соревнований, у меня бывает такой мандраж, стараюсь отвлечься. А ребятам говорю, что они не должны бояться.
— Мешает ли сыну в спорте ваше "президентство"?
— Было много возможностей, чтобы я могла Илью куда-то заявить на стипендии или награды, он заслуживал. А я толком и не делала этого, потому что сразу говорят, что это сын президента федерации. Я ему этим мешаю, но стараюсь от всего этого ограждать.
— Сами, кстати, пробовали кататься на коньках?
— Я вставала только на фигурные коньки. На коньки для шорт-трека мне страшно смотреть. Я всегда ребят настраиваю перед соревнованиями, где-то могу пожурить. А потом отворачиваюсь и думаю: и как они вообще на них стоят?
— Выгорание пока не чувствуете? Как прошли эти пять лет?
— Чем бы ты ни занимался, ты должен отработать максимум. Я не люблю лентяев очень, я категорична. Когда мне говорят, что бывают разные периоды в жизни, человек может устать и перегореть, значит, надо найти возможность зажечься и отвлечься. Мы все устаём, но как это объяснить детям? Вот я приду и скажу: "Я устала, на следующие соревнования вы не поедете".
— С каким настроением вы сейчас смотрите на последние пять лет?
— Я бы никогда не подумала, что буду президентом федерации шорт-трека. Я абсолютно с улицы и уже такой огромный путь пройден, мы уже можем организовывать в регионе крупные соревнования. Я очень благодарна детям, благодаря им я влюбилась в этот вид спорта.