Эсперт рассказал о сложностях поведения в школах детей мигрантов
Эсперт рассказал о сложностях поведения в школах детей мигрантов
Интеграция мигрантов второго поколения и школьного образования стало большой проблемой. В данном случае приемлемо определение «инклюзивное образование», поскольку дети мигрантов на первых порах испытывают сложности – это и скудное владение языком сразу же после переезда, и возможное отторжение со стороны одноклассников. Специалисты подчёркивают: для детей мигрантов может быть не так уж важно, кто из какой страны прибыл. Гораздо важнее может быть «статус» мигранта или, например, просто сам факт принадлежности к группе мигрантов, которая держится вместе перед остальной школой.
На конференции «Международные миграции и человеческий капитал в условиях COVID-19» заведующий научно-учебной лабораторией «Социология образования и науки» НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Даниил Александров рассказал о своём опыте изучения проблемы миграции в нашей стране. По его словам, на качество интеграции ребят в социальную среду влияет прежде всего не национальность, а социальный статус родителей и даже размер города, котором они оказались.
«Классовая позиция родителей во многом определяет судьбу детей. Конечно, можно говорить о частных случаях – мол, у богатых родителей бывают совершенно заброшенные дети! – но я говорю об общей тенденции. Да, конечно, существенно отличается ситуация в крупных и небольших городах. В мегаполисах школы, где концентрируются дети мигрантов – это гарантированно те, которые работали с мигрантами со времён СССР, когда они назывались лимитчиками. В небольших городах нет такого. Даже если преподаватели знают, как преподавать русский язык ребятам из республик, всё равно это не самый идеальный вариант», — рассказал Александров.
Он также добавил, что если в Америке, к примеру, расы чрезвычайно важны – и в школах дети начинают «дружить» не по возрасту, не по социальному статусу, а по расе – то в России это совсем не так.
«Эффект неравенства проявляется по-другому. Классовые различия важнее национальных. Рабочие мигранты – это бедные необразованные слои населения, и этнические вопросы тут вторичны. Мы знаем, что дистанционное обучение ударяет прежде всего по бедным детям, которых дома никто не может поддерживать – их родители недостаточно образованы, они не могут помогать делать уроки, у них может не быть компьютера. В условиях карантина дети лишены интеграционных взаимодействий. Один мальчик говорит: «Я бы не ходил в школу, но есть футбол». Сейчас, получается, у него пропала любая мотивация», — добавил Александров.
По словам эксперта, сложности возникают, когда детей-мигрантов набирается около 25% от общего числа учеников. Им уже не удаётся «распределиться» по школе незаметно, однако ещё рано говорить о выраженном многонациональном компоненте. Школа уже понимает, что у них много детей-мигрантов, на которых нужно оглядываться – но не вполне понимают, как именно с ними работать. Если же детей-мигрантов всего 5-10% или, наоборот, более 30%, сложностей обычно не бывает.
«Я наблюдал совершенно потрясающие сцены. Например, если в школе есть дети из Азербайджана и из Армении, они начинают дружить и говорить: мол, мы с Кавказа! А если там же есть ещё и таджики, то могут объединиться с азербайджанцами: мол, мы мусульмане, мы знаем, как себя вести! Сама по себе национальность ничего не решает. Я видел и другую сцену: допустим, азербайджанский мальчик, признанный лидер группы детей-мигрантов в классе, в первый же день подходит к корейской новенькой девочке и сразу записывает её в свои друзья. Он считает, что это его обязанность – все мигранты должны держаться вместе», — рассказал Александров.
Также эксперт добавил, что, на его взгляд, сложнее всего интеграция проходит у детей, которые переехали в Россию в возрасте старше 7 лет – и тем более в подростковом, в 12-13 лет. Таких детей часто определяют в класс младше, чем положено по возрасту, потому что они плохо говорят по-русски – и в итоге у них нет почти никакой мотивации учиться.