Михаил Козловский: жизнь по ту сторону объектива
Каким человеком был летописец современной истории Татарстана
На минувшей неделе исполнилось три года с того дня, как ушел Михаил Борисович Козловский. Личный фотограф Минтимера Шаймиева, он 25 лет вел официальную летопись всей современной истории Татарстана. Талант Козловского заключался в том, что в сугубо протокольных мероприятиях он находил живые, человеческие моменты. В объективе его камеры "официальные лица" из сухих новостных сводок становились обычными людьми, которые проявляли яркие человеческие эмоции. Сегодня в рубрике "Портрет" — необычный материал. Мы расскажем о человеке, которого с нами уже нет, но который каждый день остается рядом — в своем наследии, в своих уникальных кадрах.
Семейная страсть к фотографии
Отец Михаила Козловского, Борис, тоже был фотожурналистом — был собкором в одной из ведомственных центральных газет ("Советская торговля"). Плотно увлекался фотографией и дядя Михаила. Так что можно прямо говорить: и увлечение фотографией, и талант — дело семейное.
У маленького Миши фотоаппарата не было. Зато был закадычный приятель Рафис, которому как-то раз и подарили фотоаппарат Смена-5. И друзья решили: Миша делится пленкой, и на этих основаниях тоже имеет право фотографировать. Как-то раз мальчишки прогулялись в Речной порт, пофотографировали там прибывающие суда. А потом отец проявил пленку, отпечатал фотографии — и высоко оценил кадры, которые сделал его сын. Тогда Козловский-старший понял, что у Михаила есть талант.
Позже Борис Козловский подарил сыну фотоаппарат "Смена-6". В это время на стадионе "Динамо" проходили соревнования на приз "Кожаный мяч". Михаил как страстный любитель футбола отправился на стадион с фотоаппаратом. Сфотографировал, как вратарь ловит мяч. По совету отца, отправил снимок в "Пионерскую правду". Шел 1961 год. Снимок опубликовали и подписали: "Миша Козловский, Казань". Это была газета всесоюзного масштаба, выходившая миллионными тиражами. Для мальчика это был первый огромный успех.
Потом были и другие снимки в разных детских изданиях, не забыл фотографию Козловский и после школы, когда сначала окончил техникум по специальности "Мастер холодильных установок", а потом — финансово-экономический институт.
Из экономиста — в фоторепортеры
Да, летописец современного Татарстана имел высшее экономическое образование. Сам он рассказывал даже, что ему предлагали остаться в аспирантуре. Но Козловский пошел работать — был заместителем управляющего Центральной сберкассы Кировского и Московского района Казани.
Впрочем, творчество жило в нем подспудно, фотографией он продолжал заниматься и в студенческие годы, сотрудничая с институтской многотиражкой, и в армии, которой будущий экономист отдал полтора законных года.
В начале 1980-х Козловский публиковал снимки в газете "Советская Татария" — внештатно сотрудничал с одним из крупнейших и уважаемых на тот момент изданий республики. А по возвращении из армии Михаила пригласили в штат. Впоследствии он сам рассказывал, что ему страшно нравилось ездить в командировки — в сельские районы, к нефтяникам… Эту любознательность, открытость, внимание к простым вещам он пронесет потом до конца жизни.
Этот кадр Михаила Козловского получил приз на международном конкурсе в Германии в 1981 году
С восьмидесятых годов его фотоснимки печатались во многих центральных изданиях "Правде", "Известия", "Советской России", "Огоньке", появлялись на обложке журнала "Советское фото".
Уже тогда он считался одним из сильнейших фотографов Татарстана, наряду с Владимиром Зотовым и Фаритом Губаевым. К концу 1980-х Козловского пригласили в "Вечернюю Казань" — в ту самую знаменитую "Вечерку", собирал которую Андрей Гаврилов. После были "Известия Татарстана" Юрия Алаева…
"Он был человек железной дисциплины"
И наконец, в 1992 году Козловского пригласили в пресс-центр Аппарата Президента РТ . Больше 20 лет он работал бок о бок с первым президентом Татарстана, как тень, сопровождая его везде. Благодаря Козловскому мир увидел живые человеческие снимки не только самого Шаймиева, но и всех его визави, российских и зарубежных политиков. Руку этого фотографа узнать легко: его кадры очень точные и удивительно человечные. Как будто он заглядывал глубоко в душу человеку и приглашал ее выйти на поверхность. Как он совмещал это с главным правилом фотографа — всегда быть невидимым — загадка.
Леонид Козловский, старший сын Михаила Борисовича, рассказывает:
— Сейчас, по прошествии многих лет, я анализирую — и понимаю какой уровень ответственности был на нем все эти годы. Он был человек железной дисциплины. Вечером педантично готовился к каждой съемке — как хирург готовится к операции. Тщательно проверял аппаратуру. Брал с собой несколько фотоаппаратов — всегда , на тот случай, если техника откажет.
Младший сын фотографа, Эмиль, подхватывает:
— Он как-то рассказал, как у него на морозе не сработала камера. Было начало 2000-х, ответственное мероприятие, мороз минус тридцать… Но у него был с собой пленочный фотоаппарат. И когда "цифра" подвела — отец, недолго думая, начал снимать на пленку. У него ведь не было возможности попросить: "А попозируйте еще раз". Как бы он смотрел в глаза Минтимеру Шариповичу? "Извините, у меня тут камера отказала"? Уважительных причин в его профессии не было, не могло быть…
Близкие Михаила Козловского отмечают очень важную деталь: несмотря на то, что он четверть века провел вплотную с людьми, вершившим судьбы республики, сам никогда не обсуждал политические вопросы.
— Отец никогда не вел политические дискуссии. Просто не говорил об этом, — вспоминает Леонид. — Он был творец, человек, который занимался своим делом. Конечно, с огромным уважением и почтением относился всегда к Минтимеру Шариповичу. После того, как он ушел из жизни — мы не трогали его комнату, оставили там все, как было при нем. В ней стоят наши фотографии, снимки мамы, родных — и среди всего этого — несколько портретов Шаймиева. Он до последних дней жизни с теплотой вспоминал своего патрона. Что тут говорить — такой насыщенный период жизни. 25 лет рядом…
Сыновья вспоминают, что никогда не слышали от отца жалоб на усталость. Он был человек стойкого характера. И даже когда бывало по 10 съемок в день — он шел и молча делал. Сам Козловский вспоминал, как фотографировал с температурой 40, потому что был единственным аккредитованным фотографом на мероприятие. А мероприятие было знаковое:
" Расскажу про самую тяжелую съемку. Она была в 1994 году, 15 февраля, на подписании договора о разграничении полномочий между Россией и Татарстаном. Я болел, лежал с температурой 40, а так как я один был аккредитован туда, вариантов других не было. За мной заехали, сказали: "Хочешь ты или не хочешь — мы тебя берем. Это исторический момент". Ну я наглотался таблеток жаропонижающих, в глазах мутно все. 15-го уже мероприятие, у меня дикая слабость. Плюс тогда не было цифровой фотографии, и мне приходилось снимать на три камеры: черно-белая съемка для газет, цветная негативная съемка на память президенту в альбом и на слайд для журналов. Это тяжело чисто физически…"
"У нас с вами похожи носы"
Козловский отдыхал мало: его отпуска по понятным причинам приходились на то же время, что и у Шаймиева. Но его сыновья в один голос говорят: Михаила Борисовича не тяготило количество работы.
— Он был счастливым человеком. Для него работа не была работой — она была делом его жизни. Репортер от бога, он жил этим, — говорит Леонид. А Эмиль добавляет:
— И не только репортер. Папа был очень разноплановым фотографом. Он мог снимать всё. Практически все жанры представлены в его портфолио — и пейзаж, и социальный портрет, и спорт, и юмористическая фотография… Всё, за исключением студийных постановочных кадров! Даже когда они с мамой ездили в отпуск — он все равно брал с собой камеру!
С будущей женой Милитиной Михаил Борисович познакомился в конце августа 1983 года, когда пришел из армии.
— Ей тогда было 19 лет, она только что приехала с юга, куда ездила отдыхать. Была такая молодая, тонкая, загорелая, красивая… — рассказывает Леонид историю знакомства своих родителей. — И папа случайно увидел ее на Баумана. Он в этот момент разговаривал по телефону-автомату, а она зашла мимо него в магазин "Чай". Увидев ее, он понял, что надо срочно действовать. Положил трубку и пошел знакомиться. Подошел и сказал: "Девушка, кажется, у нас с вами похожи носы". В этом была такая шутка: папа был еврей, а мама — еврейка наполовину. Кажется, он это понял по ней — и намекнул на общность происхождения. А потом оказалось, что у них еще и родители знакомы между собой. Еврейская община в Казани была не такая большая, люди знали друг друга.
Напористый стиляга в клешах, похожий на Джо Дассена, девушке понравился. Познакомились они в августе, в сентябре юной девушке исполнилось 20 лет, а в ноябре молодые уже поженились. И всю жизнь они прожили душа в душу. Дети рассказывают, что не помнят, чтобы родители когда-то ссорились или конфликтовали.
Фото сделано вскоре после знакомства с будущей женой Милитиной
Двое сыновей росли в основном под присмотром матери, но отец всегда старался проводить вечера и выходные с семьей. Всегда, когда это было возможно в силу издержек профессии. Эмиль и Леонид вспоминают, как ходили с отцом на футбол, как ездили на дачу, как играли с ним в шахматы…
Обоим сыновьям Козловский дал высшее образование — они окончили юрфак Казанского университета. Правда, оба работают не по первоначальной специальности. Эмиль в итоге выбрал для себя IT. А Леонид с детства рос, окутанный романтикой журналистской профессии — бывал вместе с отцом в гостях у корифеев татарстанской журналистики, знал их лично. Он пробовал себя в журналистике, но в итоге сейчас работает в сфере PR.
Футбол, автомобили и битлы
Несмотря на плотный рабочий график и на полное творческое самопожертвование, Козловский умел находить время и на свои хобби. И их было несколько — Михаил Борисович был очень разносторонним человеком.
Прежде всего, он был страстным поклонником футбола. С детства болел за "Спартак", но с появлением "Рубина" перешел в казанский лагерь. Ходил на каждый матч, азартно болел, переживал за неудачи, радовался успехам. Эмиль Козловский вспоминает:
— Он и сам любил поиграть в футбол. Бывало, то на даче организует турнир среди мальчишек, то сколотит любительскую команду и играет где-нибудь в снятом спортзале…
Вторая пламенная страсть Козловского — автомобили. Леонид рассказывает:
— Несмотря на то, что его работа не предполагала глубоких технических знаний, он досконально знал, как устроен автомобиль. Обожал машины, это была его страсть с детства. У деда был трофейный Опель Адам, позже Опель Капитан. Видимо, истоки отцовской страсти идут с тех пор. Когда они познакомились с мамой, у него была навязчивая мечта купить автомобиль. Тогда как раз появились "единички". И он привез с собой из армии заработанные деньги, но их на машину не хватало. И тогда он занял у друзей. Как финансист, составил план-график их отдачи. Все всем вернул в течение оговоренного времени, ничего не нарушил! И купил "единичку" палевого цвета. Потом была вторая — алая. Он с ними обеими возился самозабвенно. Балдел от этих машин, страсть была!
На фоне отцовского трофейного "Опеля"
Третья большая любовь Михаила Козловского — музыка. Он обожал джаз, очень любил The Beatles. У него была собрана полная коллекция их пластинок — по советским временам, огромное сокровище. Сыновья вспоминают, как просыпались по утрам в выходные под песни битлов или роллингов.
Как-то успевал Козловский и читать — знал всю отечественную классику, обожал приключенческую литературу. Но его любимой книгой был "Золотой теленок". Конечно, и профессиональная литература была в их доме в почете. Сыновья хранят подшивки журнала "Советское фото", которые собирал их отец. Он не останавливался в развитии — даже уже будучи мэтром татарстанской фотожурналистики, постоянно читал, учился, смотрел… Его вдохновляли западные коллеги — такие, как Анри Картье-Брессон. Очень любил он и советских фотожурналистов — Дмитрия Бальтерманца и Всеволода Тарасевича.
Сыновья рассказывают случай, который характеризует профессиональный перфекционизм Козловского. В восьмидесятые цветную фотографию можно было сделать дома, только смешав в определенной пропорции реактивы. И в Казани был только один человек, который в совершенстве владел этим секретом. Козловский пытался правдами и неправдами добыть эту информацию, ведь в результате получалось что-то уже очень приближенное к современной цветной фотографии. И как-то раз он ночь напролет просидел в лаборатории — подбирал разные пропорции, разные составы — и в итоге все-таки нашел идеальное соотношение.
В этом был весь Козловский.
"Я хотел, чтобы он ушел победителем"
В 2017 Михаилу Борисовичу диагностировали рак желудка третьей стадии. Семья понимала: шансов немного. А сам он в очередной раз показал образец мужества. Он не сломался, год боролся с болезнью. И, кажется, отказывался в нее верить — абстрагировался, спрятался… в работе.
После операции Козловский проходил химиотерапию — и утром ехал в клинику, а потом шел на съемку. Понимая, что скоро уйдет, где-то обмолвился, что завершает свой творческий путь — но продолжал снимать, снимать, снимать… Рецидив болезни, когда Михаил Борисович слег окончательно, случился 10 декабря 2017 года. А 8 ноября, за месяц до этого, он был на одной из своих последних съемок — по горькой иронии судьбы, это была Торжественная церемония открытия Центра по изучению Торы в синагоге, когда приезжал главный раввин России.
Последняя книга, которую Козловский начал делать, должна была быть посвящена известным людям, связанным с Татарстаном, которых уже не стало. Рабочее название было — "Чтобы помнили". Михаил Борисович собирал для нее фотографии, информацию о людях, которые были связаны с Татарстаном, приезжали сюда, вносили некий вклад в историю. Сыновья фотографа говорят, что, может быть, когда-нибудь закончат эту работу отца.
Леонид рассказывает:
— Незадолго до того, как его не стало, когда время пошло уже на часы, я предложил ему сыграть в шахматы. Я понимал, что это последняя партия. Папа играл очень хорошо, несмотря на то, что был в плохом состоянии. Но у меня оказалась более выигрышная позиция к концу партии. Но я не хотел, чтобы он ушел побежденным. Поэтому в первый и в последний раз в жизни я ему поддался — сделал так, чтобы он выиграл. Хотел, чтобы он ушел победителем. Просто в жизни отец был очень сильным человеком — хотелось, чтобы сильным он и ушел"...
"Однозначно ответить, каким он был, очень сложно"
Когда спрашиваешь у сыновей Козловского, каким был их отец, они некоторое время молчат. Потом Леонид начинает говорить:
— Мы были в сознательном возрасте, когда ушел папа, но однозначно ответить на вопрос, каким он был, до сих пор очень сложно. Говорить банальными штампами о том, что он был добрым и удивительным человеком, не хочется — хотя он был и добрым, и удивительным. Он был уникальным человеком. Он был очень человечным. Более 20 лет работая на госслужбе, на очень ответственной позиции, ежедневно встречаясь с первыми лицами — он оставался чутким и внимательным к людям. К нему очень часто обращались с разными просьбами даже малознакомые люди. Просили о разном — достать лекарство для онкобольного, найти возможность устроить ребенка в школу, кому-то помочь финансово… Он был очень чутким к таким вещам…
— … и практически безотказным, — заканчивает Эмиль.
На детей Михаил Борисович не давил. Просто любил и заботился. Учил брать на себя ответственность, ничего не бояться. Вдохновлял своим примером. Как сейчас признаются сыновья, отец задал высокую планку, которой сложно, но очень нужно соответствовать.
— Сложно быть сыном Козловского?
— Почетно, прежде всего. И большая ответственность. И конечно, определенные обязательства, — отвечает Леонид.
— Всегда думаешь о том, как в той или иной ситуации поступил бы отец. Стараешься равняться на него, соответствовать его уровню. Он был максимально честным, искренним, всегда открыто говорил все, что думает, и я стараюсь этого придерживаться, — заканчивает Эмиль.
Последний штрих: Козловский не знал, как позировать перед камерой. Сыновья вспоминают растерянный взгляд отца, появлявшийся всегда при попытке его сфотографировать. Он ведь всю жизнь был по другую сторону объектива...
