Ложная альтернатива

Тасуется колода Короткий список финалистов литературной премии "Ясная Поляна" прошедшего сезона ровно наполовину повторяет короткий список премии "Большая книга". Совпадений по "длинным спискам" еще больше. Получивший "Поляну" роман "Собиратель рая" Евгения Чижова также был в коротком списке "Большой книги". Получивший премию "Национальный бестселлер" роман Михаила Елизарова "Земля" прошел, кажется, по всем премиальным спискам, добравшись и до "шорт-листа" "Большой книги". В коротком списке Нацбеста половина книг также совпадает с попавшими в короткий список либо "Большой книги", либо "Ясной Поляны", либо и туда и сюда. Это ведь разные премии, не так ли? С разной идеологией. С разными составами экспертов и жюри. Так почему же книжки одинаковые? Не правда ли, детский вопрос… В общем, не то, чтобы были претензии к качеству абсолютно всей представленной в финалах литературы, но разнообразия все-таки хочется. А то литературная колода тасуется как-то слишком уныло и предсказуемо. В этом смысле короткий список "НОСа" прямо идеален для придирчивого читателя - ни одного совпадения ни с "Большой книгой", ни с "Ясной Поляной", ни с "Нацбестом". Но от этого как-то не легче. Потому что в финал "НОСа" (премия существует "для выявления и поддержки новых трендов в современной художественной словесности на русском языке"), попали преимущественно вещи, не имеющие отношения не то, что к "новой", или "художественной" словесности, но и словесности вообще. Комиксы и каталоги Например, мы видим в шорт-листе комикс Виталия Терлецкого "Собакистан". Который, как говорят любители этого жанра, даже и не плох. Но что бы с нашей литературой в последние годы ни происходило, до комиксов она еще не дошла. Читая некоторые премированные романы, конечно, думаешь, что Терлецкий по-своему не хуже – но лично я настолько расширять границы не готов. Фото: podpisnie.ru Работа Алексея Дьячкова "Хани, Бам" по жанру ближе всего к сопроводительному тесту на каталоге выставки. Жанр, что и говорить, почтенный, но к художественной словесности имеющий все же опосредованное отношение. Наконец, "Сато" молодого блогера Рагима Джафарова. Джафаров известен как автор баек-диалогов в ФБ. Некоторые уже ходят анонимно, уворованные с его страницы. Это, несомненно, признак популярности. Однако какое отношение все это имеет к словесности? Точно такое же, как и произведение "Сато". Интернет-байка, увеличенная до размера романа, производит откровенно плачевное впечатление. Вот фабула. К психотерапевту обращаются родители мальчика, вообразившего, что в него вселился инопланетянин. Дальше идут диалоги и немногословные ремарки, а также глубокомысленные суждения. То есть, перед нами нечто вроде радиопьесы. Причем абсурдистской, если брать во внимание, что ни авторской индивидуальностью, ни сюжетом здесь и не пахнет. Без труда находишь живой источник этих диалогов. Это всякого рода книжки по популярной психологии, прости Господи, коучингу и тому подобному. Ну, плюс описание инопланетного мира опирается на известную компьютерную игру. И на столь же известный самиздатовский жанр литРПГ. Вселялся ли инопланетянин, или мальчик просто болен, очень быстро это становится безразлично – неумелый автор не способен удержать внимание аудитории, заваливая его грудой каких-то малоаппетитных обломков. Написано все это ровно таким же суконным языком, как пишут психологические руководства, с той же картонной улыбкой и банальными сентенциями: "Даша вдруг замерла, осознав, что произошло. Смена модели поведения, удар по идентичности и предоставление возможности спасти. Даже что-то вроде фирменного Сашиного раскаяния было. Он полностью скопировал модель поведения отца. Более того, теперь раскрылись корни этой модели. Саша в некоторых случаях использует детскую уязвимость, превращая ее в оружие. Включая в женщине "я же мать"". А теперь внимание - эта вещь не только попала в короткий список "НОСа", но и завоевала приз зрительских симпатий в Интернет-голосовании! Впрочем, для аудитории Интернет-персонажа не удивительно. С юга на север Ну, организаторы и члены жюри за мнение публики вроде как не отвечают (в отличие от формирования короткого списка). Кто же был награжден "всерьез"? Скажем сразу, совсем курьезных случаев избежать удалось. Из короткого списка выбраны книги более достойные наград, чем упомянутые выше. Скажем, премию "НОС-Волга" (заслуживающий уважения региональный проект НОСа, со своим коротким списком, между прочим – во многом более интересным, чем у "большого" НОСа) получила книга "Другой юг". Это сборник новелл Шамшада Абдуллаева, который всю жизнь (ему сейчас за 60) провел в узбекской Фергане. При этом писал и пишет исключительно по-русски. Получается такое нечто экстратерриториальное, но с заметным южным акцентом. Похоже на перевод какого-нибудь румынского автора, или, например, жителя французского Магриба. Абдуллаев известен также своей верлибрической поэзией и эссе. Тексты "Другого Юга" могли быть отнесены к поэтически-эссеистическим и к каким угодно ещё. Сюжетов здесь нет, персонажей, в сущности тоже. Да и авторской рефлексии не густо. В прямом смысле - это тексты ни о чем. Место, "Где с неба льется золотая лень", как писал другой поэт, это и есть абдуллаевский Восток. Он ничуть не "другой", он ровно такой, как мы его себе и представляем. В этих текстах именно что льется, журчит, клубится, подобно кальянному дыму, сладкая, рахат-лукумная бессмыслица. Ну, разве что иногда пробьет на тревожную думку, то есть, нотку, не без этого, конечно. Собственно, эти тексты и состоят из "красивостей" (сложных конструкций, инверсий, внутренней ритмизации и т.п.), в современной словесности выглядящих в высшей степени архаично – но не для жюри премии. Вот пример такого красиво-бессмысленного. "Отсвет гнилой воды, и над ней черная птица мелькнула — вызов дрожащей руке под солнцем,— но в распахнутом окне через пыльную площадь плетется сосед, астматик, с лепешкой, чье лицо он повернул к себе, и ломает движением, каким закрывают мертвому глаза, такая выбеленная, обморочная тишина для оставшихся снаружи — опять "оно" пропадает быстрее, чем нальется покоем, и всюду мерещатся брызги исчезнувшей мимолетности ". Прозой я бы это все же не назвал. Удостоенная премия критики книга Полины Барсковой "Седьмая щелочь. Тексты и судьбы блокадных поэтов" уносит нас, наоборот, на мрачный Север, полный кошмаров и терзаний. В книгу вошло 5 эссе о более или менее известных питерских писателях, судьбы которых затронул блокадный ад. Именно эссе — на стыке всех гуманитарных наук, с большой долей авторского присутствия. Диапазон огромен – от писательского бонзы Николая Тихонова до забытого полуграфомана Сергея Рудакова (известного разве что по своей крайне своеобразной дружбе со ссыльным Мандельштамом в Воронеже). В конце небольшой книжки (в ней 200 с малым страниц) подборка текстов героев, такая мини-хрестоматия. Вообще, в книге интересны факты о НЕИЗВЕСТНЫХ широкой публике авторах, при всей неоднозначности их сочинений. Например, о поэтессе Татьяне Гнедич, родственнице знаменитого переводчика Гомера. Кроме названных, в книге содержатся главы-эссе о Наталье Крандиевской и Павле Зальцмане. Отдельная глава (похожая скорее на статью, включенную сюда по принципу тематического сходства) — о текстах Зинаиды Шишовой, Геннадия Гора и Ольги Берггольц. Тоже есть любопытные факты. Фото: prochtenie.org То-то и оно, что авторская интерпретация неоднозначна и порой, на мой вкус, навязчива. Блокада рассматривается Барсковой как одна огромная экзистенциальная травма, и каждый из ее героев как бы символизирует тот или иной травматический аспект. Ещё: Барскова относится к тем исследователям Блокады, которые склонны обвинять в ее ужасах прежде всего советские власти. Тоже не новость. А для обитателей американских университетов (Барскова оттуда) и вовсе, думаю, правило. Как ни банально прозвучит это напоминание, но блокада это ещё и подвиг, а не только мучение и угасание, так пафосно расписанные Барсковой. И все же "Седьмая щелочь" самое цельное и внятное высказывание из всего короткого списка премии "НОС" (мало ли, что пафос этого высказывания лично мне совсем не нравится). Конец – "НОСУ" венец Однако премию получил сборник рассказов Аллы Горбуновой "Конец света, моя любовь". Горбунова, несмотря на молодость, автор известный, лауреат премии Андрея Белого (как и Барскова, кстати). Как и Барскова, известности она добилась в роли поэта. Впрочем, писала и прозу – как правило, лирико-абсурдисткие миниатюры "ни о чем". В премированной книге появился, по крайней мере, некий социальный уклон, вызвавший большое одобрение некоторых критиков (в том числе и входящей в жюри НОСа Галины Юзефович). "Социальные" рассказы собраны в один раздел. В общем, он и правда интереснее других разделов, в одном из которых, например, собраны истории в жанре "городской страшилки", надоевшем до невозможности. Фото: fb2knigi.ru Так вот, раздел "Против закона" (9 небольших рассказов) представляет собой стилизованный под мемуары (простые, короткие фразы; перечислительная интонация — потом пошли туда, потом сюда и т. п.) рассказ о нескольких годах жизни девушки-подростка. Которая в конце прошлого века по доброй воли связалась с плохой компанией, потом прожженными неформалами. Но потом, на радость близким, пошла по правильной дорожке и даже закончила с отличием философский факультет. Эти рассказы сродни воспоминаниям о своем якобы "хулиганском детстве", характерными для прозаиков-мужчин горбуновского поколения (и тех, кто немного старше). Пишущие интеллигентные мальчики вдохновлялись классиками "брутализма", вроде Лимонова, куда больше, чем собственной реальной жизнью. Как оказалось, могут всем этаким гордиться и дамы. Но что характерно – ровным счетом ничего по-настоящему драматичного, или социально-трагичного в рассказах Горбуновой не происходит. Реальность, несмотря на пресловутые "приметы времени", никак не может пробиться сквозь описание финтов балованной девицы, причем осмысленных постфактум с отчетливым философско-феминистским уклоном. Иногда получается – помимо воли автора – довольно смешно. "Настя беспощадно экспериментировала над своим телом и психикой. Ей казалось, что она что-то вроде воина, солдата, для которого эта ежедневная трансгрессия, своего рода непрямое самоубийство – трудная и неприятная работа, но это путь к победе над царством энтропии и смерти, в которое она была заброшена, и его законами". По-русски "ежедневная трансгрессия, своего рода непрямое самоубийство" означает попросту пьянку и неразборчивые связи. Возможно, кому-нибудь для самооправдания и пригодится. А вообще-то, как говорили в старые времена: нечего свое… э-э-э… легкомыслие за философию выдавать. Впрочем, если за это премии дают, почему бы и нет? И не то, чтобы наводил на разные мысли факт публикации премированной книги в издательстве "Новое литературное обозрение", тесным образом связанным с Фондом Прохорова (а кстати, прошлогодний, столь же неоднозначный лауреат Александр Стесин вышел в том же издательстве). Мало ли какие совпадения в жизни бывают! Просто, если поверить премии, что "новая словесность" именно такова, как отмеченные НОСом книги Горбуновой и других, становится как-то грустно. К счастью, это все же не так. А как именно, ответов искать, полагаю, нужно в других местах.