«Вышел на митинг ради детей». С этой формулировкой меня и уволили
В Подмосковье отца двоих детей избили на акции 23 января, обвинили в создании пробок, а затем уволили с работы за политический активизм.
25 января Щербинский суд Москвы назначил 33-летнему Рустаму Акаеву десять суток ареста, признав его виновным в нарушении ч. 6.1. ст. 20.2 КоАП РФ (участие в несанкционированной акции, повлекшее создание помех функционированию объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры). Узнав об этом, работодатель молча удалил отца двоих детей из рабочих чатов. На вопросы супруги Акаева помощник директора ответил, что о семье надо было думать раньше.
«Оно тебя сожрет»
«23 января у меня был выходной на работе, поэтому практически целый день я провел на митинге.
Около семи вечера вместе с несколькими десятками человек оказался у здания ФСБ, на Лубянке. Когда люди начали скандировать лозунги, на нас кинулись ОМОНовцы, начали хватать всех подряд, — вспоминает Рустам. — Двое из них отвели меня к автозаку, поставили в жесткую растяжку и начали бить по ногам при досмотре. Затем от души приложились по затылку, то ли дубинкой, то ли чем еще, но у меня перехватило дыхание и закружилась голова. Таким и засунули в автобус»
Как следует из протокола, Акаев вместе с другими протестующими «всячески привлекали к себе внимание неограниченного круга лиц, средств массовой информации и блогеров, выкрикивая лозунги: «Россия будет свободной!», «Позор!», «Лёша, оно тебя сожрет!», «Свободу» и т.д.». Рустама вместе с другими активистами доставили в МО МВД России «Московский». Спустя несколько часов задержанных начали оформлять. Четверых — Акаева и еще троих молодых людей — решили оставить на ночь.
«Один из сотрудников, который видел в каком состоянии я находился, вызвал скорую. Врачи приехали достаточно быстро, вкололи мне обезболивающее и, заподозрив сотрясение, начали готовить к госпитализации. — рассказывает мужчина. — Я мозгами пораскинул и подписал отказ. Понимаете, там [в отделе] помимо меня еще трое оставались. Все - молодые ребята, им по 18-19 лет. Я испугался провокаций со стороны оперов и эшников, подумал, что может при мне хотя бы сильно наглеть не станут».
По словам Акаева, кто-то из задержанных успел вызвать адвоката «Апологии протеста». К ним прибыл защитник Федор Сирош, однако к активистам его не пустили, несмотря на предъявленное удостоверение и ордера на каждого из них.
«[Сотрудники полиции] откровенно врали и не пускали. Я оставил жалобу на телефон доверия, продолжил ждать, мерз. Но даже спустя несколько часов к задержанным попасть мне так и не удалось», — подчеркнул адвокат.
«Пока отпечатки не сдашь, молодежь будет сидеть на морозе»
На следующий день Рустама вместе с другими задержанными доставили в суд. На месте, по словам мужчины, выяснилось, что слушаний по их делам в воскресенье не будет, поэтому их «просто подержали в автозаке какое-то время, а затем увезли обратно в отдел». На заседании 25 января судья Щербинского суда Москвы признал Акаева виновным в нарушении ч. 6.1. ст. 20.2 КоАП РФ (участие в несанкционированной акции, повлекшее создание помех функционированию объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры) и арестовал мужчину на десять суток.
«Это был не суд, а какое-то шапито. Меня на акции задерживали сотрудники ОМОНа. Были только эти бойцы и другие протестующие. А тут откуда-то в свидетелях «моего правонарушения» оказались двое из кремлевского полка — возмущается Рустам. — Они по всем кабинетам ходили, говорили, что в лицо меня «прекрасно узнают». Я ради интереса спросил, в какой шапке я был. Один из военных рядом со мной черную шапку увидел и заявил: «в черной”. Шапка эта, конечно, была не моя. На митинге я был в зеленой. Но судью это не волновало»
После заседания Акаева в сопровождении полицейских доставили к врачу, где ему сделали несколько рентгенов и зафиксировали побои. Затем, «кто-то дал ему пару таблеток «Нурофена», и Рустама доставили в спецприемник на улице Харьковская.
«В спецприемнике меня просили сдать отпечатки пальцев, но я отказывался. В итоге мне заявили: «Видел, сколько людей на улице ждет, пока ты кабенишься? Вот пока отпечатки не сдашь, молодежь так и будет сидеть на морозе». Вынудили, что тут можно было сделать. Оформили бумаги свои и посадили, — делится мужчина. — И мне, и другим арестованным во время срока родственники приносили еду, а надзиратели их просто разворачивали и отправляли по домам. Не разрешали вообще ничего, даже «Доширак». Так десять дней и провели»
«О детях надо было думать раньше»
О том, что Рустама уволили с должности менеджера по продажам одного из Торговых центров в подмосковных Химках его супруга Заира Ибрагимова узнала еще 24 января, когда Акаев не вышел на смену. Сам мужчина утверждает, что о своем задержании накануне успел предупредить начальника.
«Мне днем в субботу позвонил кто-то из коллег мужа и сказал, что Рустам уволен и может на месте больше не появляться, — вспоминает девушка. — Причину по телефону мне не назвали, а про компенсацию в связи с внезапным увольнением я даже спросить не успела - положили трубку»
Акаев - единственный кормилец в семье. У него и Заиры двое детей: одному восемь лет, другому - два месяца. Сама Ибрагимова находится в декрете, поэтому, когда ее мужа отправили в спецприемник, женщина отправилась к руководству супруга в надежде разрешить проблему, так как «жилье само себя не оплатит».
«Рустам с 2017 года ходит на митинги, из-за проблем со Службой безопасности на этой почве официально его на работу никто трудоустраивать не хочет. Но тут руководство знало о нашем положении и пошло на встречу, — рассказывает Ибрагимова. — Я предложила поступить по-человечески, найти временную замену, например. Мне отказали, заявив, что «о детях надо было думать раньше».
К тому моменту, когда Акаев вышел из спецприемника, его уже удалили из всех рабочих чатов. На звонки ни коллеги, ни руководство компании ему не отвечали, а вскоре, как признается Рустам, он и сам перестал пытаться связаться с ними.
«У нас ведь как считается: если есть семья - сиди дома и не высовывайся. Высунулся - сам виноват, надо было думать раньше. А я поэтому на митинги и хожу. Хочу, чтобы мои дети жили иначе», — говорит мужчина.