Театр Камала прощается с деревней, зрители танцуют
Айдар Заббаров выпустил сиквел декабрьского аншлагового спектакля
Вторая часть спектакля "Хуш, авылым" — уже под названием "Хуш, авылым. Хыял" — была представлена зрителю на малой сцене театра Камала. Основанный на интервью жителей заброшенных татарских деревень, проект Айдара Заббарова дошел в хронологии до современности, а зрителям разрешили танцевать.
Спектакль в формате "сагыш"
Формат — тот же, что и в первой части. Напомним, Заббаров, который до этого поставил в театре Камала "Все плывут и плывут облака..." по стихам Хасана Туфана, "И это жизнь?" по текстам Гаяза Исхаки и "Пять вечеров" Володина, взялся за тему татарского села. Он объехал два десятка деревень. Материала набралось на четыре часа, но спектакль решили поделить на две части — сочли, что постоянно держать зрителя в напряжении столько времени не стоит. Понятно, что 4 часа — не предел. Так, поставленный недавно в Челнинском театре спектакль "Шәһәр. Нокта. Брежнев" идет еще дольше, но в нем иной темпоритм.
Зритель вновь увидит деревенский клуб. Крохотную сцену, обшарпанные сиденья. На этот раз те же герои смотрят кино — "Танцора диско". Первый герой — автомеханик в исполнении Фаннура Мухаметзянова. Он ест тушенку и рассказывает как учился на киномеханика в здании бывшей (тогда) Азимовской мечети. Вспоминает индийские фильмы, "Тарзана", "Чапаева", Шакирова, Тимергалиева и делает вывод, что "моң народу не нужен".
Как и в прошлый раз, монологи перемежаются отрывками из произведений драматургии и прозы. И если первая часть говорила о юности довоенного и послевоенного поколения, то в нынешних сценках зрители постарше могут узнать и себя. Вот свадьба в 1981 году — женятся герои Алмаза Бурганова и Ляйсан Файзуллиной. Зритель умиляется скрипучему голосу регистраторши (Гузель Гюльвердиева говорит с забитым носом), образу Эмиля Талипова в мотоциклетном шлеме, огромному начесу Алины Мударисовой... Эльвир Салимов молчаливо сидит в черных очках, а герой Фаннура Мухаметзянова признает, что свою супругу ласково называет "горгоной".
Перед нами реальность, чуть приправленная ностальгией (по-татарски — "сагыш"). У героя Бурганова родится трое детей, а в монологе героини Гюльвердиевой рассказывается о том, как от алкоголизма умирает сын. Муж героини умер по той же причине в 32, и еще 53 года она прожила одна...
И если в первой части еще проскальзывает какая-то надежда, то здесь ее вовсе нет. Не спасает даже "веселая" история про то, как в деревне выдавали бананы, а жители не знали, как их есть, поэтому сделали из них соленое пюре. Возможно, это даже и смешно — но смех этот работает по той же схеме, как и история про смерть Сталина в прошлой серии, это филлер, который можно выкинуть.
Хотя смех постоянно звучит в зале — вероятно, потому, что мастер пародий Эмиль Талипов и тут может на одной лишь дикции и игре бровями вытащить и драму, и комедию из истории человека, который во время обеда рассказывает о своей молодости и презентует мечту: деревня как место отдыха во время изоляции. Воздух, баня, конная прогулка, вечером — шашлык, хашлама, что захочешь...
Как зритель вторгся на сцену
Главное отличие второй части от первой — доминирование музыки. Весь состав наигрывает вечнозеленую "Моңнар кайтсын авылга", чтобы объявить о перерыве. Стулья убираойтся, сцена превращается в дискотеку — и под набор песен Буланова, "Изге ай" и Черниковой могут танцевать и зрители. Любопытно, что за пару дней до этого на театральной площадке MOÑ проходил перформанс-эксперимент "Мәйдан. Чык", тоже в формате дискотеки — участники танцевали под песни 2020 года от казанских авторов, ожидая, что зритель к ним присоединится. Приятно, что пост-драматический и репертуарный татарский театр идут ноздря в ноздрю. Правда, один продвигает современный материал, а второй — ностальгию по попсе девяностых.
Но перерыв заканчивается, а в деревне закрылась школа — в ней отучился последний ребенок. Об этом рассказывает завклубом. Раньше, говорит, был старый клуб, крыша протекала, перед людьми стыдно. Теперь есть новый — а ходить в него некому. Вот и сын — работает заведующим в соседней деревне, приходит, открывает его, сидит, поет в караоке хит Зуфара Хайрутдинова и Айдара Галимова "Абага". Видео идет в режиме караоке, поэтому, когда актер исчезает в тьме, зритель продолжает: "Абагадан юкка бәхет сорама син, нинди генә матур чәчәк атса да".
Так что такое деревня? Это детство. Об этом рассказ героини Гульчачак Шайхутдиновой о том, как она собирала лопухи на продажу, чтобы купить футболку с Микки Маусом.
Что такое деревня? Это одинокий старик в исполнении Эльвира Салимова, который хвалит Павла Шмакова, директора школы "СолНЦе" за защиту языка, ругает эстраду, а потом резюмирует: "Как говорил Минтимер Шарипович, суверенитет — это мечта".
Что такое деревня? Это затесавшийся в середину спектакля рассказ о том, как сельского паренька забрали в милицию за кражу четырех морковок с полей "инвесторов", которые отправляют согбенным старушкам посылки с подсолнечным маслом, а они им за это молитвы читают.
Вот интервью с инвестором как раз-таки не хватает спектаклю. Но разве они ездят в заброшенные деревни? Ведь деревни — это не люди. Это гектары...
