Я стою у входа на территорию психбольницы, огороженную со всех сторон высоким глухим забором серого цвета. Этот адрес — Московская, 27, — знаком каждому жителю Тамбова. Это все ровно что для москвичей "больница Кащенко". Дорогу преграждает тяжелый красный шлагбаум. Идти вперед не решаюсь: боюсь заблудиться среди огромного количества корпусов клиники.
— Вот вы где! Пойдемте, нас уже ждут, — окликает меня Марина Полухина, руководитель тамбовской некоммерческой организации "Новые возможности". Вместе с единомышленниками она реализует проект реабилитации людей с психическими отклонениями — инклюзивный театр "Мы".
Мы идем по широкой дороге мимо старинного здания главного корпуса больницы, построенного из красного кирпича в конце XIX века. Сейчас в нем располагается администрация больницы и приемное отделение. А когда-то, более 200 лет назад, почти на этом же месте стоял первый в Тамбовской губернии дом для умалишенных. Он представлял собой деревянный барак на 25 мест, с окнами под потолком и крепкими решетками. Лечебница была обнесена высоким частоколом, а за суровый режим содержания больных называлась у местных "Щемиловка". Сегодня по обилию деревьев и лавочек территория больничного городка больше напоминает парк. Летом здесь тенисто и очень свежо.
"Потому что душа светлая"
Актеров театра Марина Полухина называет не иначе как "наши ребята" или "наши дети", поэтому я решаю уточнить, сколько лет самому младшему из них.
— На самом деле все актеры — взрослые люди, некоторые из них даже закончили вуз, успели поработать, а потом заболели. Есть те, кто вообще не умеет читать и писать, но мы учим их и этому. А дети — потому что душа у них светлая, — объясняет моя собеседница.
По словам Полухиной, зачастую в театр приходят пациенты после длительного лечения. Многие из них стигматизированы, потому что общество когда-то навесило на них клеймо "психов". Уровень психического состояния у всех разный. Кому-то под силу прочесть длинный монолог, а для кого-то даже выйти на сцену непросто.
— Главное — что здесь, рядом с нами, их никто не обидит, не оскорбит, не унизит. Они чувствуют себя в безопасности и получают то, чего лишены в социуме, — говорит Марина Николаевна.
Театр находится в подвальном помещении одного из корпусов больницы. Перед тем как спуститься, Марина Полухина предупреждает: "Вы только не пугайтесь, здание старенькое, ремонта не было давно".
Коридор, по которому мы идем, действительно кажется мрачным. И даже яркие картинки с ирисами и маками, приклеенные на стены с облупившейся краской, здесь выглядят странно. Саму театральную студию недавно удалось частично отремонтировать, впрочем, работы там еще хватает, отмечает Полухина и просит обязательно упомянуть об этом: вдруг найдутся те, кто захочет помочь.
Из-за низкого потолка помещение кажется узким и длинным. В одной части находится зрительный зал со скамьями, в другой — сценический подиум с кулисами. Рядом — огромный проекционный экран, на стенах — десятки картин и огромные зеркала с балетным станком, за которым актеры оттачивают танцевальные номера — это тоже один из методов реабилитации.
Войти в образ
Актеры репетируют этюд из легендарной пьесы Александра Гельмана "Скамейка".
— Ребята, рано вышли, рано. Нет вас еще. Давайте-ка заново! — координирует действие артистов творческий руководитель театра "Мы" Наталья Наружная.
Увидев меня, Наталья здоровается и тихонько объясняет: "То, что мы сейчас делаем, называется этюдный метод репетиции. Близко к тексту ребята играют свою роль, чтобы мы могли понять, как они ее воспринимают".
Наружная — единственный в стране клинический психолог с режиссерским образованием. В тамбовской психиатрической больнице работает уже более 20 лет, и именно ей принадлежит идея создания в Тамбове психотерапевтического театра. В основу его создания легла одна из систем психотерапевта Марка Бурно, который использует творческие занятия для укрепления веры пациентов в себя.
Звучит третий звонок, и режиссер начинает читать: "Эта история для всех, у кого есть мечта. Для всех, в чьем сердце живет любовь. Кто верит в то, что герои могут оживать, а слова и предметы обладают волшебной силой". На сцене появляется пара. Он — широкоплечий статный брюнет с модной челкой, она — высокая блондинка со смеющимися глазами и немного тяжеловатой походкой. Это Алексей и Даша. Оба уже много лет находятся под наблюдением у психотерапевтов.
— Девушка, вы не будете против, если я возле вас приземлюсь? — произносит слова своей роли Алексей, немного манерничая и подглядывая в текст пьесы.
Даша молчит. "Растерялась", — шепчет ее мама Вера Алексеевна, сидящая рядом со мной в зрительном зале.
Мужчина полушепотом подсказывает партнерше ее слова, и она их тут же повторяет, при этом добавляя в авторский текст кое-что от себя.
— Это импровизация, так можно, — комментирует игру ребят чернобровая Оля из зала. Обычно она тоже играет в спектаклях, но сегодня у нее нет настроения. Такое случается среди особенных артистов и считается нормальным.
Спектакли без главных героев
Актеры отыгрывают еще один эпизод, и режиссер предлагает отложить репетицию ради меня. Все участники театра садятся вкруг и начинают рассказывать о себе, почти как на психологических тренингах. Фамилии не называют, чаще представляются по имени. Мне объясняют: круг означает равноправие, это помогает синхронизироваться друг с другом.
Режиссер театра рассказывает, что сегодня в труппе около 30 человек. И это не только пациенты больницы, но и их родители, сотрудники, есть даже профессиональные актеры.
— У нас нет разделения на больных и здоровых, все делается сообща, отсюда и наше название — "Мы", — объясняет Наружная.
Интересуюсь, как между артистами делят главные роли. Марина Николаевна объясняет, что в их спектаклях нет ведущих героев:
— У нас все главные. Когда мы ставили спектакль "Роза ветров", ребята нам заявили: "Мы хотим быть принцессами и принцами!" Ну, хотите — будете. В итоге пришлось всем шить шикарные костюмы.
Актриса Тамбовского драматического театра, заслуженная артистка Украины Елена Кондрашкина сотрудничает с театром "Мы" с прошлого года. Она играет с ребятами на одной сцене и проводит мастер-классы по актерскому мастерству.
— Вообще идея психотерапевтического театра — она замечательная, многие регионы завидуют нам, узнав, что у нас есть такие возможности для реабилитации людей с инвалидностью. А еще ребятам повезло, что у Натальи Алексеевны есть театрально-режиссерское образование, благодаря этому она сама пишет сценарии, основанные на хорошей драматургии. При этом учитываются пожелания каждого актера, его внутреннее состояние. И если совсем недавно это был Шекспир, то сейчас это Гельман, — говорит Елена.
— Вы ставили Шекспира? — удивляюсь я.
— Да, и, кстати, Даше Шекспир тяжело давался, никак не могла его выучить, — включается в разговор мама девушки.
— Будем честны, даже профессиональным актерам Шекспир не всегда дается, чего уж там про остальных говорить! — шутит опытная Елена Кондрашкина.
— Зато теперь я буду дамой с зонтиком, и в новом спектакле моим партнером будет Андрей Моргунов, очень красивый молодой человек, — хвастается Даша.
Позже мама девушки расскажет мне, что парень нравится Даше, однако не отвечает ей взаимностью, из-за чего дочь очень переживает.
Вернуться в мир...
Даше — 33, но выглядит она значительно моложе своих лет и по-прежнему играет в куклы. Задержку психического развития врачи обнаружили у нее в раннем детстве, а в 12 лет поставили еще один диагноз — эпилепсия. Не без трудностей, но девочка смогла закончить девять классов коррекционной школы и даже поступить учиться на повара.
— Вот только готовить она совсем не любит. Кроме театра ее самой большой страстью являются куклы, которых у нас дома видимо-невидимо. Целыми днями она что-то шьет или вяжет для них, одевает, раздевает, укладывает спать, — рассказывает Вера Алексеевна.
Алексей — бывший офицер и местная звезда. В театре он уже третий год, задействован во всех постановках. У него грамотная речь и уверенный голос, и поначалу кажется, что он вовсе не пациент, а, к примеру, один из сотрудников больницы или волонтер. Но мужчина совершенно спокойно рассказывает, что когда-то служил в горячих точках, получил сильную контузию и долгое время находился на тяжелой медикаментозной терапии, страдал потерей памяти и неоднократно попадал в отделение с обострением.
— А есть ли у вас семья, те, кто вас поддерживает, — интересуюсь я.
— Семьей за эти годы так и не обзавелся. Да что тут говорить, от меня родители готовы были отвернуться, так я всех измучил. В театр пришел в ужасном состоянии, был в каком-то зазеркалье. Но благодаря спектаклям все изменилось.
— Я снова вышел на работу и сейчас ведущий консультант в своей компании, — рассказывает Алексей. — Причем ведь, знаете, многие смеялись над нами, злословили. Но мы и не стремимся к театральному совершенству, никому и ничего доказывать не собираемся, мы здесь просто занимаемся своим здоровьем.
Марина Полухина подтверждает: главным показателем их работы как раз являются случаи, когда пациенты вновь возвращаются в общество, сумев справиться со стигмой.
— А много у вас таких вернувшихся? — интересуюсь я.
— Да, к счастью, очень многие ребята возвращаются в общество, выходят на работу, в прошлом году у нас даже две свадьбы было. Сейчас у нас намечается еще одна пара. Понимаете, им ведь вместе намного легче, — объясняет руководитель проекта.
...и изменить мир
Согласно официальной статистике, в Тамбовской области под наблюдением психиатра числится около 26 тыс. человек, во всей России — более 5,8 млн человек. Как объясняет мне главный врач Тамбовской психиатрической больницы Светлана Краснянская, все они делятся на две большие группы: тех, кто находится на постоянном лечении, и тех, кто просто обращался к психиатру, например, с нарушением сна или депрессией. Тяжелее всего, говорят специалисты, приходится именно людям "со справкой".
— К сожалению, современное общество еще не пропитано тотальной толерантностью к психически больным людям. "Он стоит на учете в психушке" — многим этой информации достаточно для категоричного суждения, — говорит Краснянская. — В России люди мало знают о возможностях современной психиатрии, о том, что многие душевнобольные люди, в общем-то, могут работать, реализовываться в творчестве, причем нередко — весьма успешно. Поэтому проект театра "Мы" — это не только возможность восстановить утраченные функции наших пациентов, но и попробовать изменить отношение общества к ним.
Я интересуюсь, по какому принципу артистов зачисляют в труппу. Доктор объясняет: главное — чтобы пациент находился в стабильном психическом состоянии. За этим постоянно следят специалисты.
— Если у пациента идет обострение, то ни в каких мероприятиях он участвовать в принципе не сможет. В коллективе должна царить спокойная и доброжелательная атмосфера, это очень важно для остальных пациентов.
Проекты старые и новые
Завершив репетицию, артисты собираются домой. Но перед этим по очереди забегают на кухню, чтобы попить чай и перекусить, — это ритуал. Тем временем Марина Полухина продолжает рассказывать мне о действующих и будущих проектах, над которыми работают "Новые возможности".
Инклюзивный театр "Мы" появился еще в 2001 году, затем был большой творческий перерыв, и лишь два года назад артисты вновь вышли на подмостки. За это время было поставлено пять спектаклей, с половиной из них труппа выступала на различных театральных фестивалях, в том числе международного уровня.
— Наша организация существует уже 20 лет. И надо сказать, что сегодня работать стало легче, государство начало помогать НКО грантами. Конечно, и их получить непросто, но все же шанс есть, и мы стараемся использовать его. А ведь долгие годы мы, по сути, работали бесплатно, все держалось на голом энтузиазме нашего коллектива, — рассказывает Марина Николаевна.
Теперь "Новые возможности" работают над созданием танцевальной студии, мастер-классов по пользованию интернетом, курсов финансовой грамотности, чтобы "дети не дай бог не набрали кредитов", гончарной мастерской, на которую "не смогли получить президентский грант, но она все равно вот-вот будет открыта". А главная мечта — запустить в регионе большой проект по сопровождаемому проживанию инвалидов, который позволит им покинуть стены интерната, чтобы жить дома или в условиях, близким к домашним.
— У меня даже живот заурчал от голода, но теперь уже все хорошо, — смеется Даша, выходя из кухни. Она одевается, обнимает режиссера и обещает приехать на очередную репетицию.
Алексей смотрит на часы и говорит, что ему тоже пора спешить на работу.
— Ребята, дорогие, учим свои роли, — напутствует на прощание режиссер.
— Обязательно, Наталья Алексеевна. А вы к нам на премьеру нового спектакля обязательно приходите, — приглашает меня Алексей. — Вот увидите, вам понравится.
Таисия Кириллова
