Третья волна травли: когда ждать новой вспышки буллинга в школах

Пугающая статистика: каждый третий российский ученик сталкивался с насилием в школе в том или ином виде. «Летидор» запускает серию статьей «Стоп, травля», в которой разбирается в природе травли и вместе с экспертами ищет пути ее искоренения. В первой статье редактор «Летидора» Ольга Рудашевская выясняет, зачем нам агрессия, правда ли, что в советской школе не было буллинга, и узнает, стоит ли ждать в ближайшее время новый всплеск насилия в школах. Травля или буллинг — это сплетни, обзывательства, порча вещей, угрозы исключения из коллектива, побои. Такое агрессивное поведение может возникнуть в любом коллективе. В последние годы активно развивается кибербуллинг — травля в интернете, от которой сложно спрятаться, сменив школу или место жительства. В основе такого поведения лежит агрессия. Для понимания, как этот инстинкт работает у людей, стоит взглянуть, как он проявляется у животных. Зачем нам агрессия Именно агрессия помогает особям одного вида равномерно заселять территорию, охранять потомство, выявлять сильнейших в стае — они в случае внешней угрозы встанут на защиту слабых сородичей. При этом агрессия у этих животных, как правило, редко доходит до ожесточенных драк и убийства. Их сдерживает несколько механизмов, выработанных в процессе эволюции. Один из таких механизмов — ритуальные действия: соперники лишь пугают друг друга, не собираясь всерьез причинять вред. Конрад Лоренц, основоположник науки о поведении животных, посвятил агрессии и ее проявлениям книгу «Так называемое зло». Ученый десятилетиями наблюдал за поведением птиц, рыб, грызунов, описывая их внутривидовые отношения. Вот, например, как он описал поведение двух костистых рыб в борьбе за территорию. Встречаясь с противником, первая рыба делает удар хвостом в его сторону — волна, дошедшая до противника, сообщает тому о величине и боеспособности соперника. Такого жеста достаточно для понимания, кто здесь главный. И никакой схватки не надо. Еще один механизм, тормозящий агрессию, связан с защитой потомства. Лоренц описывает индюшку, которая не набрасывается на своих птенцов, только потому что слышит их писк (это и есть механизм, тормозящий агрессию). Но если «программа» дает малейший сбой — например, у индюшки есть проблемы со слухом или малыши не пищат — мать безжалостно заклюет свое потомство. Механизмы, тормозящие внутривидовую агрессию, почти исключают ее проявления у животных и птиц, которые живут большими анонимными группами (там, где особи не идентифицируют друг друга, вроде, галок, зебр и других). Им важно быть вместе, чтобы сбивать с толку хищника и отражать его атаки. Вся агрессия у таких стай нацелена во вне. Также в природе есть группы животных с более «высокими» отношениями, которые напоминают человеческие — их члены узнают «своих» по запаху и другим признакам (а кто-то знает друг друга «в лицо»). Часто такие особи, например, крысы, живут кланами и относятся с невероятной нежностью только к членам своей большой семьи. Механизмы, тормозящие внутривидовую агрессию срабатывают исключительно для «своих». Стоит в клан проникнуть «чужаку» (крысе из другой семьи), как сообщество моментально вычисляет его по запаху, устраивает ему травлю и буквально разрывает на куски. Природа подсказывает клану, что та крыса несет угрозу всему сообществу, возможно, она болеет. Поэтому вердикт один — ее надо скорее изгнать, уничтожить. У такой крысы есть единственный вариант выжить — спастись бегством. Любопытно, что если посадить «чужака» на несколько дней в клетку с землей, на которой обитает враждебный клан, то животное приобретает запах «местных» и те уже спокойно принимают его в свою семью. Нечто похожее мы видим в мире людей. Мы, подобно крысам, можем быть дружелюбны и готовы помогать друг другу внутри своей группы и тут же набрасываемся на собратьев, принадлежащих к другим сообществам. Но ограничены ли мы инстинктами так же, как животные? И что нас останаваливает, когда природа диктует нам объединиться в статью и ополчиться против «чужака»? На эти вопросы важно ответить, чтобы понять, как искоренить травлю вообще и в школе в частности. Борьба с выдуманным врагом К счастью, человек отличается от животных, как минимум, возможностью делать выбор независимо от обстоятельств. Мы можем обдумывать свои поступки и принимать решения, руководствуясь правилами нравственности. Травля в человеческом коллективе начинается ровно в тот момент, когда инстинкт агрессии выходит на первый план. В этом смысле дети больше всех рискуют попасть в опасную ситуацию, особенно если не успели освоить культурные нормы взрослого мира. «Эти нормы им транслируют родители, педагоги. Именно их задача – показать, что, если человек отличается от всех, у него нет руки или глаза, он не слышит, ведет себя странно — это не повод пугаться, смеяться или прогонять его (а именно это часто первый порыв у детей). Мы люди, мы можем быть непохожи друг на друга, это нормально, мы друг друга любим и поддерживаем, а не таких, как мы, принимаем. Если взрослых, которые способны это донести до детей, рядом нет, если они полагают, что дети сами справятся, — то ситуации травли не избежать», — считает учитель и писатель Ирина Лукьянова. В такой ситуации дети могут вести себя как стая — находить «чужака» и пытаться изгнать его из группы. Агрессия требует вымещения — и дети не находят ничего лучше, как направить ее против выдуманного врага. Мария Свир, координатор проекта «Травли.NET» подтверждает, что травля может возникнуть в любом коллективе. Ее законы фактически повторяют правила из уголовного мира: когда вся власть отходит сильным, а слабые нужны, чтобы удовлетворять потребности того, в чьих руках сосредоточена власть. Естественный этап взросления В том или ином виде, травля существовала в школе всегда, однако заговорили о ней как о проблеме относительно недавно. Масштаб бедствия впервые описал норвежский ученый Д.Ольвеус. В 1980-х годах он провел анонимное исследование и выяснил, что около 15% детей регулярно сталкивается с травлей. Очевидно, что советскую школу также не обошла эта проблема, о чем мы можем судить по фильму «Чучело», а также по воспоминаниям теперь уже взрослых людей, которые ей подверглись в детстве. Фильм Ролана Быкова, по сути, впервые в нашей стране вывел травлю в поле широкого общественного обсуждения. До этого травля воспринималась как естественный этап взросления. «В наше время у детей не было принято говорить взрослым о травле, впрочем, как и о других проблемах. Все носили внутри себя и справлялись, как умели. Если посмотреть, сколько взрослых сейчас рассказывает о том, что их обижали в школе, миф «в Советском Союзе травли не было» исчезнет, как дым. Бойкот объявляли по любому поводу. Чуть что не так, ты — предатель, тебе — бойкот! Когда он закончится? – неизвестно. Что делать, чтобы тебя перестали игнорировать? – неизвестно. Если бойкот объявляли при одобрении взрослых (а так тоже бывало) — надо было публично объявить о своем раскаянии, признать свою неправоту, даже если ты считаешь, что прав. А если это дети сами придумали? Ведь их уже научили, что бойкот – это хорошая, социально одобряемая мера воздействия. Тогда только ждать, пока всем не надоест», — вспоминает Ирина Лукьянова. Угроза отлучения от коллектива была одной из главных воспитательных мер в советской педагогике. Речь идет не только о детях. Исключение из партии было катастрофой. Как говорит Ирина, это «все равно, что исключение из числа живущих». Мы не знаем, изменилась ли ситуация с насилием в российских школах за 40 лет. Масштабных исследований у нас на эту тему не было ни тогда, ни сейчас. По некоторым данным, например, исследованию ВШЭ, в России с насилием в школе сталкивался каждый третий ребенок. Но одно можем утверждать точно — у нынешних учеников появилось больше способов самозащиты. Например, теперь они могут записать на телефон, как их обижают, а потом показать родителям или выложить в Сеть. Травля как отражение экономической ситуации в стране Существует точка зрения, что травля появляется лишь на _определенных этапах экономического цикла. _ Об этом говорит основатель и координатор исследовательского центра «RuGenerations – российская школа Теории поколений» Евгения Шамис. Евгения с коллегами занимается исследованием разных поколений путем проведения фокус-групп по всей стране. Людей разных возрастов собирают в группы и просят изобразить образы, описывающие их поколение, а затем объяснить это словами. Такое задание выполняются в 10-15 городах России. Если результаты повторяются в трех-пяти и более городах, то есть смысл говорить о сформированных поколенческих ценностях. Если нет, то это может быть спецификой города или региона. По изучению этих ценностей можно судить в том числе о ситуации со школьной травлей – в СССР и в современной России. Как утверждает Евгения, ценности формируются у детей в возрасте до 10-12 лет. И если ребенок до конца младшей школы не усвоил определенные «истины», то потом будет поздно. Эти ценности формирует не только семья, но и все окружение, весь мир. Влияют такие события, как война, перестройка, пандемия… Сказывается то, о чем и как говорят взрослые дома, на радио, телевидении. Также важно учитывать, что у детей в дефиците (речь о как о материальных, так и о нематериальных ценностях. То, в достатке растут дети или в нищете, среди интеллигенции или в «рабоче-крестьянском» окружении, напрямую влияет на их кругозор и общение с миром. В том числе на обострение ситуации с травлей. Первый яркий всплеск травли в школах СССР пришелся на 70-е – начало 80-х годов. Речь идет о детях, родившихся в 1961-1967 годах — на стыке поколения беби-бумеров и поколения X (1964-84 гг рождения) — на этапе перехода от экономического подъема к стабильности. _«До этого все активно менялось, развивалось и возникло ощущение, что все вопросы уже решены. Люди попросту не успели сформировать определенные правила жизни на том этапе, когда все было хорошо», _— объясняет Евгения. И в итоге это отразилось на детях. «Травля происходит, когда дети растут в атмосфере, где нет границ или они сильно смазаны, когда агрессоры не понимают, что делают жертве больно. Более того, этого не понимают и зрители — пассивные участники процесса. Семьи, школы, общество не сразу могут повлиять на ситуацию: когда идет какой-то глобальный мировой процесс, они сами становятся заложниками обстоятельств. Чтобы травля из школы ушла, должен появиться общественный вердикт, что такое поведение неприемлемо», — поясняет Евгения. Именно так произошло в СССР. Проблема разрослась и ворвалась в поле общественного обсуждения. В 1975 году писатель Владимир Железников написал знаменитую повесть «Чучело», по которой режиссер Ролан Быков через 6 лет снял фильм с одноименным названием. Именно эта картина стала тем самым общественным вердиктом, о котором говорит Евгения. Фильм на 30 лет поставил точку в вопросе школьной травли. «Дети и общество получили мощное сообщение, что вести себя, как одноклассники Лены Бессольцевой, нехорошо и подло. Быть ассоциированным с подлецами не хотелось!» — заключает Евгения. Второй всплеск травли уже в российской школе приходится на 2005-2015 годы. Речь идет о людях, родившихся в 1995-2005 годах (поколение миллениум, а также пограничное поколение миллениум-хоумлендер). «Эти дети родились на стыке двух сложных периодов – завершения этапа экономического спада и начала экономического кризиса. Самый острый период, когда они увидели кризис так ярко, как никто из нас. Поколение миллениум выросло в реалиях открытости, демократии, гласности. Но в какой-то момент свобода превратилась во вседозволенность, начала приобретать странные формы. У людей появился доступ в интернет, в котором еще не появились правила», — объясняет Евгения. Как раз в то время в Сети возникла новая форма провокации — троллинг. И в этом явлении четко проявились поколенческие ценности. «Если поколение X шутит в интернете ярко, остроумно, неагрессивно, потому что в детстве они получили промоушен, что надо быть добрым, то у детей на стыке поколений миллениум и хоумлендер, появилась форма злого юмора. Но они этого не чувствуют. В это же время появилась возможность травить в Сети того, кто тебе не нравится. Если в 70-х годах травля была открытой – дети высказывали друг другу все в лицо, то в XXI веке она приобрела другой оттенок, хотя суть явления не изменилась». Миллениумы наступили на те же грабли: они не понимали, почему травля — это плохо. Сейчас, по мнению Евгении, ситуация с буллингом постепенно стабилизируется. Хотя нового «Чучела» пока не появилось, младшие школьники получают от родителей и общества сильный посыл о том, что травля — это нехорошо и неправильно. Появляются фонды и организации, которые помогают решать конфликты в школах, книги, мультфильмы и фильмы с новой силой демонстрируют ценности доброты, принятия и взаимопомощи. Вопрос остается лишь в том, надолго ли травля уйдет из школ? Как показывает практика, опыт предыдущих поколений забывается. И как только общество пресытится информацией о буллинге, росток травли начнет пробиваться с новой силой. «Как только дети перестанут получать сообщение о том, что такое «хорошо» и «плохо», все повторится», — заключает Евгения. Но можем ли мы как-то повлиять на ход событий? Что каждый из нас может сделать сейчас, чтобы наши потомки вновь и вновь не наступали на те же грабли? На этот вопрос вместе с экспертами мы ответим в следующей статье нашей серии «Стоп, травля». Выводы 1. Травля — это проявление инстинкта агрессии по отношению к «чужаку». Агрессия бывает полезной, но травля и «полезная агрессия» не имеют ничего общего. 2. Дети больше других подвержены влиянию неконтролируемой агрессии, которая может перерасти в буллинг. Особенно, если они не впитали культурные нормы взрослого мира и ведут себя как животные, сбившиеся в стаи. 3. «В советской школе травли не было» — миф. Бойкот и угроза отлучения от коллектива — одни из главных методов воспитания в советской педагогике. 4. Есть теория, что травля возникает на определенных этапах экономического цикла. Согласно ей, вспышки травли произошли в 1970-80 годах и в 2005-2015 годах. В школах учились дети, которым никто не транслировал ценности доброты. В первом случае из-за того, что общество было перенасыщено этой ценностью: считали, что дети усвоят ее «автоматически» (но этого не произошло). Во втором — родители были слишком заняты «выживанием», чтобы объяснять детям, что такое «хорошо», а что — «плохо». 5. Травлю можно и нужно останавливать. Сделать это можно, если непрерывно передавать каждому следующему поколению одинаковые нравственные ценности. Фото: Depositphotos, кадры из фильма «Чучело», Visualrian Научить воспитанию детей за 1 минуту? Легко! Подписывайтесь на «Летидор» в TikTok!