Писатель Юрий Поляков: «В Переделкине стихоносные места»
Много лет в Переделкине живёт Юрий Поляков – известный русский писатель, долгие годы возглавлявший «Литературную газету», поэт, драматург, киносценарист. Популярность литератору принесли повести «Сто дней до приказа» и «ЧП районного масштаба», а также книги «Демгородок», «Апофегей», «Козлёнок в молоке» и «Грибной царь», написанные в писательском посёлке на западе Москвы.
ДОМ НА ПЕПЕЛИЩЕ
– Юрий Михайлович, расскажите, пожалуйста, об истории ваших взаимоотношений с Переделкино.
– Впервые я приехал в Дом творчества писателей «Переделкино» зимой 1979 года – она была, помню, почти такая же снежная и холодная, как нынешняя. Я бегал на лыжах и дописывал как сумасшедший повесть «Сто дней до приказа», которая до этого шла у меня через пень-колоду. С тех пор я бывал в Доме творчества каждый год, обычно зимой. А когда в 1997 году Литфонд предложил мне под застройку пепелище от сгоревшей дачи, в которой некогда жили писатели-фронтовики М. Луконин и В. Озеров, я с радостью согласился и вложил в строительство все свои деньги. С 2001 года моя семья постоянно живёт в Переделкине, на улице Довженко. Рядом была скромная платформа, полустанок Мичуринец. Теперь это роскошная станция, как раньше говорили, «из стекла и бетона». Мечта Ле Корбюзье!
– Дом на улице Довженко у вас очень уютный, гостеприимный. Помню, в личном разговоре вы как-то сказали мне: «У нас патриархальная семья». В чём это проявляется?
– Ну, во-первых, мы с женой Натальей отметили 31 января 46-ю годовщину нашей свадьбы. В нашем писательском мире такое бывает нечасто. Во-вторых, наша дочь Алина с детьми – Егором и Любой – тоже значительную часть времени живёт с нами в Переделкине. А уж что это – патриархат или матриархат, – пусть останется нашей внутрисемейной тайной. (Смеётся.)
АУРА МЕСТ
– Многие, побывав в Переделкине, говорят: здесь особенная атмосфера – тихо, будто не Москва. А вы чувствуете особую ауру этих мест?
– Действительно, свернув с трассы на улицу Лермонтова, словно попадаешь в другой мир. Тишина и девственный лес. В Переделкине, я убеждён, есть какая-то особая энергетика, помогающая творчеству. Не зря же здесь написано столько прекрасных книг. Ныне это историко-культурный заповедник с музеями Пастернака, Евтушенко, Церетели, Чуковского, Окуджавы. Я давно ношусь с идеей: в Доме творчества, построенном в конце 1940-х специально для писателей в стиле советского классицизма, открыть литературный музей. Гостиничного типа комнатки помнят стук пишущих машинок Михаила Светлова, Константина Симонова, Константина Паустовского, Арсения Тарковского, Валентина Распутина. Кроме того, этот музей мог бы стать местом хранения рукописного наследия, хранящегося в семьях, а следовательно, и международным центром изучения творчества замечательных писателей советской эпохи.
КОЛОРИТ НАЧАЛА 80-х
– Становилось ли само Переделкино местом событий в ваших произведениях?
– Действие моего «крайнего» романа «Весёлая жизнь, или Секс в СССР» преимущественно происходит в Доме творчества «Переделкино». Кто хочет ощутить колорит начала 1980-х и узнать о литературных нравах того времени, найдёт это в романе.
– Пишется ли вам лучше с тех пор, как вы поселились здесь?
– Иной жизни, как в Переделкине, я себе давно уже не представляю. Пишется мне здесь очень хорошо. Как говаривал мой один герой: «Стихоносные места!» Недавно закончена и вышла в свет моя публицистическая книга «Желание быть русским». Завершаю давно обещанную читателям книгу о советском детстве. Планирую представить её публике в июне на Красной площади.
ЛЮБИМЫЕ МАРШРУТЫ
С западом Москвы Полякова связывает не только Переделкино.
«Около Филёвского парка, на улице Алябьева, я недолго жил в 1970-е годы, любил гулять вдоль Москвы-реки, – вспоминает Юрий Михайлович.– На ракетно-космическом заводе – ГКНПЦ имени М. В. Хруничева – на улице Новозаводской работал мой тесть, лётчик-испытатель, фронтовик Иван Макарович Посталюк. Его портрет мы всей семьёй несём, шагая в рядах «Бессмертного полка».
В МГУ я мечтал поступить, а когда пришёл туда на день открытых дверей, то заблудился и плутал по этому циклопическому лабиринту, пока добрый сенегалец не вывел меня на волю. Не поступил.
А по Кутузовскому проспекту не одно десятилетие езжу домой, в Переделкино, очень люблю советскую архитектуру эпохи «украшательства». Я, кстати, был одним из первых, кто призвал вернуть мемориальную доску на стену дома, где жил Брежнев. Её в начале 1990-х зачем-то подарили немцам и вывесили возле Бранденбургских ворот. В итоге так и поступили – повесили на доме копию».