Богдана Осипова — о возвращении из американской тюрьмы

Богдана Осипова на свободе. Три с лишним года уроженка Калининграда провела в американской тюрьме по обвинению в похищении собственных детей. В 2014 году женщина вывезла малышей из США и развелась с мужем-американцем. Однако экс-супруг через местный суд лишил её родительских прав. В 2017 году россиянка поехала в Америку, чтобы оспорить это решение, но была арестована. В ноябре 2020 года Осипову освободили под залог, но обязали привезти детей в Штаты. В противном случае ей грозил очередной срок. О том, как Богдана вернулась на родину и воссоединилась с семьёй она рассказала лично в эксклюзивном интервью Марии Бутиной специально для проекта «Своих не бросаем».

— Как ты вернулась домой?

— Это было по большому счёту чудо. Конечно же с помощью нашего правительства, МИДа, смелости и принятия решения в какой-то момент.

— Тебя же не выпускали и тебя не оправдал американский суд?

— Не то что не оправдал. В январе он вынес решение о том, что мне ещё нужно пробыть 12 месяцев, в которые я должна отменить опеку в России и привезти детей в Америку.

— А если ты этого не сделаешь?

— Тогда я должна отправиться в тюрьму в Канзасе на неопределённое время.

— И ты по сути сбежала?

— Абсолютно. По сути сбежала. Потому что было страшно и понятно, к сожалению, что правосудия там не добиться и нет никакого следования законам.

— У тебя же не было паспорта — как ты уехала?

— Паспорта не было. Американцы запретили мне подавать на любые документы. Но после общения с представителями нашей дипмиссии было решено всё же подать на паспорт и надеяться, что всё будет хорошо.

— Ты приехала в консульство в Нью-Йорке, получила паспорт, и...?

— Да, получила в тот же день паспорт. И бегом-бегом в аэропорт. Самолёт улетал уже буквально через 50 минут. Получилось взять билет до Москвы.

— Ты не боялась, что тебя задержат в аэропорту?

— Боялась очень.

— Ты сейчас в розыске в США?

— Я думаю, что пока нет, но вот прям на днях — сегодня, завтра это начнётся. Потому что на прошлой неделе человек, перед которым я должна отчитываться, приходить — она уже стала меня искать. Я должна была прийти отмечаться 4-го марта, естественно не пришла.

— Помнишь, тот день, когда тебя арестовали?

— Сентябрь 2017-го года. Я приехала поменять опеку (В 2014 г. бывший муж Богданы Брайан Мобли лишил её родительских прав и добился через американский суд полной опеки над детьми. — RT). И подала все документы для того, чтобы это сделать.

— Дистанционно это сделать было нельзя?

— Я очень много раз пыталась это сделать дистанционно. Но каждый раз мне отвечали: «Но у вас же здесь нет детей, рассматривать мы это не будем. Если вы это действительно хотите сделать, приезжайте». Подала все документы и собиралась возвращаться в Нью-Йорк, чтобы лететь обратно домой. Сидела, ждала машину в компании по прокату автомобилей, чтобы доехать до аэропорта — улететь из Канзаса. Мне сказали: «Подождите минуточку. Ещё минуточку — что-то там с машиной». Через 10 минут вдруг открывается дверь, заходят два человека в штатском, спрашивают, как меня зовут. И говорят, что я обвиняюсь в международном похищении ребёнка: «Пройдёмте с нами».

— Они надели на тебя наручники?

— Надели наручники. И отправили в отделение ФБР.

— И суд выносит решение, что ты опасна и тебя нельзя выпускать?

— Нельзя выпускать, потому что я сбегу.

— В какой момент появились наши консулы?

— Консулы были вообще с самого начала, как только меня арестовали в 17-м году. Сразу оказывали большое содействие и помощь в оформлении документов. Была реальная угроза того, что дети могут оказаться вне семьи. И слава Богу, что наши консулы помогли, сделали всё возможное, все документы правильно оформили, и моя тётя стала опекуном. До последнего дня очень большая была помощь, внимание, консультирование.

— Как относились к тебе в тюрьме?

— Сотрудники всегда как-то напыщенно, как-то свысока относились. Всегда у них все шпионы, кто с Россией связан, и до сих пор везде КГБ. Такой казус был — судья на слушании в Канзаском суде говорит моему адвокату, который из Калининграда: «Soviet attorney».

— Советский адвокат?

— Советский адвокат. Удивительно, то есть у них не Россия, а до сих пор Soviet Union.

— А сами заключённые?

— Сами заключённые… ну, наверное, кто-то по-человечески нормально, кто-то тоже с таким сарказмом: русские, КГБ, все шпионы. Шутки шутками, но в какой-то момент это уже не смешно. Их будто клинит — они все в это верят. И новое поколение, которое помоложе, они вообще понятия не имеют о нашей стране. Чем их пичкают по телевизору, тем они и дышат. О том, что происходит в реальности они не имеют никакого понятия вообще.

— Три с половиной года в американской тюрьме. В какой-то момент ты даже оказалась в психиатрической лечебнице. Как это было?

— Это была не то что психиатрическая лечебница, это было просто медицинское учреждение. Меня туда перевели уже в состоянии почти комы. Везли на машине скорой помощи из Канзаса в Техас, где это учреждение находится. Это было в конце декабря 17-го года. Но я ничего не помню абсолютно до марта, апреля. Потому что они опять же неправомерно, без разрешения суда, без психиатрического диагноза начали мне колоть сильнейший психотропный препарат, который называется галоперидол (Антипсихотическое средство, применяется при шизофрении, маниакальных состояниях и бредовых расстройствах. — RT). У меня нет никаких отклонений, даже депрессии. Грубо говоря, они просто смотрели, как человек медленно затухал, надеясь просто лишить меня жизни.

— Когда ты поехала в Америку, разве не боялась, что тебя могут привлечь к ответственности?

— Если честно, то сомнения, конечно, были. Но в предыдущем, 16-м году бывший муж уже подавал на меня заявление. Закончилось тем, что это дело закрыли, потому как я предоставила все документы, что дети находятся в таком-то месте, они живы-здоровы. Вот они общаются со своим папой по видео. Папа отказывается приезжать, но это папино право. На это никто не имеет никакого влияния.

— А почему папа отказывался приезжать?

— По его словам, он отказывался приезжать, потому что военный. И поездку в Калининградскую область как будто ему не разрешат. Но он приезжал в 2018-м году. Соответственно, он говорил неправду.

— Почему вы развелись с мужем?

— Из-за домашнего насилия.

— Что ты вкладываешь в понятие «домашнее насилие»?

— Всё — физическое, эмоциональное, финансовое.

— Какое финансовое насилие?

— Финансовое насилие, когда супруга находится на полном попечении мужа, который полностью контролирует любой шаг, любое действие, трату любой копейки. Без него ничего нельзя сделать, даже купить еды детям.

— Ты тогда не работала?

— Я на тот момент не работала, потому что мы переехали из Нью-Йорка и я была в положении. Плюс Канзас — новый штат.

— Твой муж в суде утверждал, что это ты его била. Это так?

— Я не била мужа.

— Это человек, который отправил тебя, мать за решетку. Соответственно на него ложатся обязательства по заботе о детях. Что он делал?

— Он никак не принимал участия в их жизни. Сложилось впечатление, что у человека была единственная цель — упечь меня за решетку. Потому что на вынесении приговора он сказал: «Прошу максимального срока, чтобы у меня было время заняться детьми, перевезти их в Америку». Он один раз приехал в 2018-м году на два дня. Один раз встретился со всеми детьми. На следующий день младшая дочка отказалась вообще приходить.

— Он страшный человек, но ты же почему-то в него влюбилась?

— Он был весь из себя весёлый и втёрся в доверие. Мы с сыном жили вместе в Нью-Йорке. Я заканчивала магистратуру там же в университете. И Брайан предлагал: «Давай помогу, давай посижу, давай пойдём туда, пойдём сюда». Такой компанейский. Но как потом оказалось, он сидел на таблетках…

— На каких таблетках?

— Какие-то психотропные — он их чуть ли не с детства принимал. И всё это тоже было неизвестно на момент встречи.

— Что дети знают об отце?

— Ничего не знают. Последнее, что мне сказали дочки, когда мы общались по видео, что они его боятся, не хотят ничего про него ни слышать, ни знать. «Потому что мы не хотим, чтоб нас украли, увезли. Мы хотим с тобой быть вместе».

— Если он тебе позвонит и скажет: «Богдана, я хочу пообщаться с детьми» ты разрешишь?

— Препятствовать ему никто не будет. Но я считаю, что если он попросит пообщаться с детьми, сначала с ними должен пообщаться психолог и определить их готовность, состояние и желание.

— А твои дети знали, что ты в тюрьме?

— Старший сын знал точно. От дочек это каким-то образом пытались скрыть, потому что они всё-таки совсем маленькие были. В какой-то момент какие-то добрые дети сказали в садике старшей дочери. Но потом эта тема не поднималась. Мы её пока не обсуждали — это всё-таки очень травматично. Пока мы привыкаем друг к другу, радуемся, что мы вместе. А если зайдёт разговор и они спросят, тогда будем есть слона по частям: думать, как отвечать на эти вопросы.