11 мая в Казани в гимназию №175 вошел ее бывший ученик и расстрелял 11 человек, еще 20 — ранил. Задержанному Ильназу Галявиеву 19 лет, он рос в благополучной семье и никогда не выделялся плохим поведением. О нем отзываются как о тихом, неконфликтном мальчике, у которого не было друзей.
После трагедий, подобных казанской или керченской, снова и снова поднимается вопрос о том, почему родители не замечали, что с их детьми что-то не так. Речь не только о терактах, но и детских самоубийствах, детском деструктивном поведении. Почему внешне благополучный ребенок вдруг берется за оружие или хочет уйти из жизни? Виноваты ли в этом компьютерные игры, дурные компании или дело в травле в классе? Как и почему развивается детская депрессия и как родителям вовремя заметить ее? ТАСС поговорил об этом с учредителем Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику, детским психиатром Центра лечебной педагогики "Особое детство" и Mental Health Center Артемом Новиковым, психологом Еленой Мачинской, педагогом Димой Зицером и руководителем программы профилактики социального сиротства и укрепления семьи в Казани "Детские деревни SOS" Александром Головатенко.
Начальник — подчиненный
Ребенок был спокойным и послушным и вдруг грубо отвечает родителям и хлопает дверями. Всегда хорошо учился и вдруг стал приносить двойки. Целыми днями играет в "стрелялки". Связался с компанией хулиганов. Пришел домой пьяным. Список родительских претензий к детям обширен, но все они, как правило, сводятся к одному: всегда понятный, предсказуемый и управляемый ребенок вдруг перестал быть таковым.
Педагог Дима Зицер считает, что слово "вдруг" тут лишнее: на самом деле у деструктивного или агрессивного поведения всегда есть предпосылки и причины, и заметить их можно, только если у родителей с ребенком сформированы доверительные, близкие отношения.
"Вот так, чтобы ребенок, с которым у вас связь и взаимопонимание, вдруг резко изменился, — так не бывает. Но надо бы определиться, что мы называем хорошими отношениями с ребенком. Если они строятся таким образом, когда родителю надо, чтобы ребенок как-то был обут-одет, в школу ходил, двойки не приносил, на вопрос "как дела в школе?" отвечал свое обычное "нормально", особо не создавал проблем, конечно, это кончится плохо. Почти гарантированно.
Если у взрослого с ребенком не выстроена двусторонняя крепкая связь, теплые отношения, в подростковом возрасте он перестанет воспринимать родителей как людей, которым можно доверять, прийти со своей бедой или радостью.
"Как понять, что такое партнерские отношения? — говорит Дима Зицер. — Подумайте о своих отношениях со своими любимыми взрослыми: с мужем, женой, сестрой, с близкими друзьями. Почему того мы называем другом, а другого не называем? Представьте, что вы спрашиваете у подруги, как дела, но никогда не рассказываете, как дела у вас. Как долго вы останетесь друзьями? Партнерство предполагает многовекторное общение. Если вы хотите, чтобы ребенок делился с вами мыслями, переживаниями, но не рассказываете, что происходит с вами, он не будет вам доверять. Мы можем сколько угодно предупреждать об опасности, но если ребенок не верит родителю, он все равно сделает. Если он знает, что со взрослыми лучше не разговаривать, потому что будет хуже, то в ситуации беды он не придет к родителям и не доверится. Построение контакта между близкими людьми подразумевает, что я могу прийти к маме и сказать: мам, у меня происходит вот то-то. И я не знаю, что делать. Никто не становится грубым и агрессивным просто так, это я могу гарантировать. И если я — помогающий и поддерживающий взрослый, то у меня будут инструменты, чтобы ребенку помочь, убедить, что станет лучше, а не хуже, если он последует моему совету".
Часто, не в силах справиться с поведением ребенка, родитель ищет воздействия на него запретами и манипуляциями. Пытается искать причины поведения где угодно, но не в семье. Специалисты предупреждают, что это изначально ложный путь.
Руководитель программы профилактики социального сиротства и укрепления семьи в Республике Татарстан благотворительной организации "Детские деревни SOS" Александр Головатенко работает с детьми с проблемным поведением, в том числе из неблагополучных семей.
"Я знаю многих подростков с девиантным поведением и могу смело сказать, что в 99 процентах это отличные ребята. Это хорошие, классные ребята, которые абсолютно правильно трактуют свою жизнь, могут выслушать и понять, если с ними разговаривать. Но большинство говорят, что с ними почти никогда не разговаривают дома, — рассказывает Александр. Проще всего свалить всю ответственность на подростка, снять ее с семьи, с дома, со школы, с учителей. Ведь это он плохой, ленивый, агрессивный".
"Если ты не сделаешь, то я..."
Манипуляции — наиболее частый инструмент, к которому прибегают родители, когда не могут справиться с ребенком. Они звучат вполне привычно: "Не съешь суп — не получишь сладкое", "Не помоешь посуду — не пойдешь гулять". Родитель наказывает ребенка молчанием, игнорированием, не берет в гости, где у того друзья, ведет себя подчеркнуто холодно.
Александр Головатенко отмечает, что все эти популярные способы воздействия — на самом деле варианты морального насилия. Они учат ребенка не выполнять то, что от него требуют, а обманывать, находить обходные пути, чтобы избежать наказания, кроме того, формируют неправильную модель поведения, которую ребенок в будущем будет использовать в отношениях с близкими людьми.
"Мы в организации "Детские деревни SOS" проводили анонимное статистическое исследование наличия насилия в семье в начале пандемии в восьми регионах России. Мы выяснили, что физического насилия в семьях почти не существует. Понятно, что такие результаты получили потому, что родители не говорят правду. Психологическое насилие — манипуляции, лишение прогулок, интернета, общения с бабушкой, с друзьями — присутствует очень широко. Мы таким опросами пытаемся дискутировать с родителямии, обсуждать, можно ли избежать такого поведения, как себя вести в сложных ситуациях, как выстраивать отношения с ребенком. Потому что часто и родителей воспитывали именно так. То, что тема насилия в семьях, не только физического, но и морального, поднимается, — это уже шаг вперед".
Педагог Дима Зицер говорит, что наказания подрывают веру ребенка в родителя с раннего детства, хотя в первые семь лет это не так просто сделать, ведь мама и папа для малыша — боги, они пользуются абсолютным авторитетом.
"Вот мама наказывает ребенка трех лет за то, что он не собрал игрушки в комнате, вместо того чтобы просто убрать их вместе с ним. Убрать раз, два, пять, пятнадцать — ребенок будет счастлив делать это вместе с мамой и, глядя на нее, научится делать это самостоятельно. Или, к примеру, ребенок прошел в комнату в обуви, забыл разуться или не надел домашние тапочки. И все — наказание, выговор, лишение мультиков, ультиматумы. А если ваш муж пройдет в ботинках или без тапочек? Вы лишите его ужина или выключите ему футбол? Заведите в доме правило, что никто не ходит в квартире в уличной обуви. Ни мама, ни папа, ни бабушка. Объясните почему. Это называется семейной культурой. Если забывает надеть тапочки — ну, обратите в шутку, скажите: "Ой, мой маленький, давай я надену тебе их сама". И посмеетесь, и ребенок после этого запомнит, что вы от него хотите, лучше, чем если вы лишите его мультика" .
При этом важно помнить, что в партнерских отношениях ответственность за ребенка все равно на взрослом, считает детский психиатр Артем Новиков.
"Нельзя перекладывать на ребенка часть своей ответственности. Есть ситуации, в которых нужно просто сказать "нет", что мы делаем только так и никак иначе. Да, нужно объяснить почему, но это не должно быть на усмотрение ребенка. Речь о вещих, касающихся его здоровья и безопасности. Например, есть правило — ты никогда не разговариваешь и не уходишь с незнакомыми людьми, когда мамы или папы нет рядом. Ты никогда не переходишь дорогу, не посмотрев по сторонам. На дорогу ты не выбегаешь. Можно условно разделить для себя на красный, оранжевый и зеленый свет поведение и поступки, о которых мы говорим: вот это вообще не обсуждается по вот такой причине, вот это я готов обсудить, а тут можешь поступать так, как тебе хочется".
Пряник, а не кнут
Выстраивание системы домашних правил поможет уйти от манипуляций в воспитании, считает детский психолог Елена Мачинская. Но для того, чтобы такой способ работал, важно их соблюдение всеми членами семьи.
У меня был случай, когда мама жаловалась, что ее маленькие дети очень плохо ведут себя за столом во время еды, вплоть до того, что кладут на стол ноги. Я посоветовала завести правило, что за общим столом едят только те, кто ведет себя хорошо, что класть ноги на стол запрещено всем — не только им, но и маме, и папе. А кто не выполняет это правило, тот ест за отдельным столом. Хотите есть со всей семьей — выполняйте правило. Если мама или папа будут себя неприлично вести во время еды, они тоже будут есть отдельно. Будете соблюдать правило — будем обедать все вместе. В такой ситуации ребенка не наказывают, не кричат на него, не ставят в угол, не унижают, но он учится следовать нормам поведения. Ведь ребенок хочет быть как взрослые и со взрослыми".
Эффективна и система поощрений, а не наказаний. Она работает от обратного: вместо "если не сделешь это, не получишь желаемое" — "если сделаешь это, получишь что-то приятное".
"Такая система работает и со взрослыми. Эффективнее работают те люди, которые получают премию за хорошо выполненную работу, чем те, кого штрафуют за ошибки, — объясняет Елена Мачинская. — Ребенок имеет право разозлиться, даже резко высказать недовольство, не сделать что-то или, наоборот, нашалить. Но и родитель имеет право в такой ситуации не награждать его. Вознаграждением может быть и мультик, игра, поход в какое-то интересное место. Не сладкое, не еда. Лучше не делать вознаграждение материальным, не покупать бесконечное количество игрушек".
При этом, отмечает психолог, важно не лишать ребенка базовых вещей, того, что уже есть в его жизни. Не нужно лишать прогулки, купания, десерта или вкусного полдника, свидания с родными, например с бабушкой, чтения на ночь, если в семье есть традиция чтения перед сном. Если родитель сорвался и накричал на ребенка, ответил ему грубо или отмахнулся, когда тот пришел с какой-то просьбой или проблемой, важно уметь попросить прощения, считает педагог Дима Зицер.
"Да, мы имеем право на раздражение, имеем право злиться. Но человек отличается от животного свободой воли, она предполагает, что я с этим могу что-то сделать. В следующий раз, чтобы не орать, просто вдохните. Разожмите кулаки, выпейте воды, можно выйти из комнаты. Почему я говорю про дыхание — потому что в ста процентах случаев вы не дышите в такие моменты. У нас перехватывает дыхание, когда мы кричим. Не важно, что перед нами маленький человек, мы общаемся с ним как с человеком, уважая его. Если мы чувствуем, что виноваты, мы просим прощения. И он в этот момент учится, что мама или папа живые, учится, как поступать, если чувствуешь, что сделал ерунду".
Сигналы о помощи
Большинство родителей боятся метаморфоз и проблем с детьми подросткового возраста, но заметить вовремя тревожные сигналы в поведении ребенка можно уже в дошкольном возрасте, утверждает детский психиатр Центра лечебной педагогики "Особое детство" и Mental Health Center Артем Новиков.
"Часто на прием приходят подростки с депрессией или тревожным расстройством. И родители говорят, что в детстве с этими детьми вообще не было проблем. Но когда начинаешь спрашивать подробности, выясняется, что тревожные звоночки были уже давно. Когда я ставлю детям предподросткового возраста депрессию, родители удивляются: а как у ребенка она вообще может быть, такое бывает? Ведь он радуется, прыгает. Но суицидальные мысли могут быть и у ребенка пяти-шести лет, просто он будет выражать их иначе, чем подросток.
Вовремя диагностированное расстройство в младшем возрасте, когда с ним гораздо легче работать врачам, с большой долей вероятности позволит избежать более серьезных проблем в подростковом возрасте. При отсутствии помощи, напротив, состояние ребенка может резко ухудшиться в пубертатном периоде, и тогда детские суицидальные мысли, которые крайне редко приводят к трагедии у младшеклассников, могут стать серьезнее.
"Если мы замечаем это рано, то и воздействие будет максимально нейтральным, преимущественно с помощью психотерапии, — объясняет психиатр. В более серьезных случаях в подростковом возрасте уже не обойтись без лекарств".
Насторожить родителя должно слишком болезненное переживание ребенком неудач, его стремление все сделать на "отлично", навязчивые страхи после каких-то пережитых событий. Например, у соседей ограбили квартиру, и ребенок постоянно тревожится и спрашивает: "А вдруг к нам заберутся воры?"
"Идеальный ребенок в массовом представлении — это плохо, — объясняет Артем Новиков. — Ребенок должен иногда баловаться, шалить, иногда не делать домашнее задание, спорить с родителями. И те, кто всегда идеально себя ведут, делают все уроки, в моей практике это высокотревожные дети, и к подростковому возрасту, когда, говоря народным языком, нервная система истощается, они впадают в депрессию или страдают тревожным расстройством".
По словам детского психолога Елены Мачинской, в подростковом возрасте дети чаще всего становятся или демонстративными, или замыкаются. Первые стараются выделиться, ярко и вызывающе одеваются, бурно выражают эмоции, скандалят, становятся агрессивными, спорят. Вторые становятся замкнутыми, будто прячутся — закрываются капюшонами, носят объемную одежду, мало общаются со сверстниками, много времени проводят в Сети, у себя в комнате, у них формируется круг своих интересов, в которые не посвящают родителей.
"Проблем такие дети приносят мало, — говорит Елена, — Но как раз самая опасная группа — тихони. Они тяжело все переживают внутри. Их эмоции не выходят наружу, и родитель не может догадаться, что творится у него в душе. Самоубийствам больше подвержены тихие дети. Когда ребенок конфликтует, то дает выход своим эмоциям, сбрасывает негатив. Тогда нам проще заметить, что у ребенка появилась депрессия, суицидальные мысли".
Компьютерные игры, которые так часто винят в формировании девиантного поведения у детей, часто становятся способом сбросить внутреннее напряжение, считает детский психиатр Артем Новиков. Если ребенок стал слишком много играть, нужно понимать, что игры — это не причина проблемы, а лишь ее симптом. Суть ее кроется, как правило, совсем в другом — в неприятностях с одноклассниками, в неразделенной любви, в проблемах в семье, в депрессии.
"Если ребенок говорит о том, что не хочет жить, что его не понимают, если меняется аппетит, сон — это повод бежать к психиатру, а не отмахиваться со словами: "Да не говори ерунду!", "Чего тебе для счастья не хватает?" — объясняет Елена Мачинская. — Надо поднимать эту тему, говорить о ней, а не замалчивать ее. Сказать человеку в депрессии "жизнь прекрасна" — бесполезно. Он так не чувствует в данный момент. Эти рассуждения не принесут никакого эффекта. К счастью, подростковая депрессия довольно хорошо лечится, если ее не пускать на самотек. Подростковая депрессия не про то, что "иди погуляй", или "иди найди себе девушку", или "запишись на футбол". Если человеку плохо, он не может встать и пойти записаться в спортивную секцию или найти себе девушку. Это не плохое настроение, не дурь, а болезнь. И если вы заставите его куда-то в этот момент идти — скорее всего, ухудшите его состояние".
Отключать интернет, отбирать гаджеты, если вы узнали, что ребенок сидит в опасных группах в соцсетях, нельзя, сходятся во мнении специалисты.
"Если мы что-то заметили, надо понять, почему он это делает, — говорит Артем Новиков. — Самое неправильное — запретить. Если мы не поймем причину, он найдет способ залезть в Сеть вне дома. Даже если вам кажется, что ребенок не собирается ничего делать с собой, а просто вами манипулирует, надо понять, почему он это делает. Почему он угрожает? Почему сидит в этих группах? Что он чувствует, когда там сидит, помогает ли ему это? Поговорите с ребенком искренне и открыто. Мы в какой-то момент перестаем разговаривать с детьми. И ребенок перестает разговаривать с нами. Отчасти от того, что у нас на все свое мнение. К примеру, мама осуждала интересы ребенка, говорила ребенку, что условный "Роблокс" — плохая игра, "Майнкрафт" — еще хуже. Если приходит ребенок и говорит вам о Моргенштерне — ну поговорите о нем, узнайте, почему он считает его крутым и классным. "А вот он матерится — почему тебе это нравится? И вообще, почему он съел деда? Ты как это понимаешь?"
Если взрослый видит тревожные симптомы в поведении ребенка, но тот отказывается от помощи психолога, в терапию нужно идти родителям — даже дистанционно, через взрослых, ребенку можно помочь.
Детский психиатр Артем Новиков говорит, что в России не принято ходить к психиатру без крайней нужды. Все внимание родителей обычно направлено на физическое, а не на психическое здоровье ребенка.
"Соматоцентричность — это проблема не только российская, она есть и в других странах, — рассказывает врач. — Родители следят за физическим здоровьем, ходят с ребенком к ЛОРу, гастроэнтерологу, соматику мы лечим, а психическое, психиатрическое совсем забываем. Родители часто считают, что к психиатру идут, только если у человека шизофрения. Что любой психиатрический диагноз — это ужас-ужас. Если ребенку ставят диагноз, родители отчаиваются, хотя лучше поставить диагноз в раннем возрасте, чем в подростковом. Если вы сомневаетесь в диагнозе, возьмите второе мнение. Доверяйте мнению квалифицированных докторов и не ищите ответов на форумах. Медицина должна быть не лечебной, а профилактической, и в психиатрии это экстремально важно".
Карина Салтыкова
