Как поступить, если вашими соседями оказались абсолютные маргиналы

Трагедия в Казани, периодические сообщения о найденных в квартире детях-маугли, о которых родители не заботятся настолько, что те даже не умеют говорить, новости о пожарах из-за халатности заставляют общество внимательнее приглядываться к тем, кто живёт рядом. Иногда внимание к соседям может помочь предотвратить трагедию. Специальный корреспондент RT Екатерина Винокурова разбиралась, что делать, если в соседней квартире или частном доме поселились так называемые маргиналы. Стоит ли добиваться их выселения или можно помочь даже собственными силами?

Мысль из песни Земфиры про радикальное решение проблемы невыносимых соседей хотя бы раз в жизни посещала каждого из нас. Шумные вечеринки, ремонт в неположенное время, скандалы за стенкой и другие нарушения правил человеческого общежития решаются, как правило, просто — угрозой вызвать полицию.

Случаются истории пострашнее. Один мой приятель на заре своей карьеры юриста снял комнату в квартире у хозяина и сперва отрапортовал нам: «Мужик тихий, йогой занимается». Через три дня он в ночи бежал почти без вещей: «тихий мужик» пытался зарубить его топором.

В другой раз я сидела в гостях у подруги. Внезапно квартиру заполнил запах гари и дым. Подруга сразу поняла, в какой квартире начался пожар, и помчалась звонить в дверь этажом ниже. Квартира сдаётся, и последний квартирант «был нормальным, пока девушка не ушла». В итоге квартирант уснул, забыв пельмени на плите. Пожар успели ликвидировать, но никто не знает, не повторится ли история. Владелец квартиры живёт не в России и выселять квартиранта не стал: недосуг искать нового.

А что делать, если у вас в подъезде годами живёт маргинал? Ведь именно так мы аттестуем людей, оказавшихся у последней границы, за которой они уже приходят на три вокзала в дни, когда благотворительные фонды бесплатно раздают еду бездомным. Вытащить с трёх вокзалов удаётся единицы. Большинство этих людей потеряют квартиры: раздарят собутыльникам, продадут за бесценок «чёрным риелторам» или будут выселены из жилья в соцнайме. Соседи в таких случаях обычно вздохнут свободно, не особо думая, что будет с выселяемыми.

Можно ли вообще помочь таким людям? Что делать, если рядом с вами поселились маргиналы?

Наказать нельзя помогать

Оксана и её мать живут в Южном Бутове, они расприватизировали квартиру и живут в соцнайме. Точнее, вероятно, скоро перестанут так жить и будут выселены в маленькую комнатку в общежитии.

Семью в бедственном состоянии обнаружили зоозащитники: по заявлению соседей к женщинам пришла ветеринарная служба, заинтересовавшись тем, что, хотя в квартире живут три собаки, их не выгуливают.

Оксана и её мама — женщины, не очень приспособленные к жизни, и, когда у мамы появился тяжёлый медицинский диагноз «глухота», они начали «тонуть». Квартира захламлялась, в ней отсутствовала простейшая бытовая техника. Оксана перебивалась полуслучайными заработками — по большей части работала в службе доставки. Из квартиры пошёл запах, и начался конфликт с соседями. Тогда женщины просто заперлись дома, перестав выгуливать собак, и к запаху хлама добавилось амбре фекалий животных, а ещё протечки и так далее.

Департамент городского имущества (ДГИ) Москвы подал на женщин иск на выселение за то, что они содержат помещение соцнайма в ненадлежащем состоянии. В случае если иск удовлетворят, Оксана и её мама будут выселены в крохотную комнатушку в общежитии, откуда уже не имеют шансов выбраться. Животных туда будет взять нельзя.

Сейчас у Оксаны и её мамы — суды. Зоозащитники помогают им с собаками, нашли деньги, на которые сделали простейший ремонт в квартире, чтобы она снова стала пригодной для проживания. К сожалению, с большинством соседей отношения разрушены. Фактически единственная возможная положительная развязка ситуации — если ДГИ отзовёт иск, Оксана и её мама сдадут эту квартиру и уедут жить в какой-нибудь кризисный центр, где с ними будут работать психологи, чтобы вернуть их в общество. К сожалению, шансы невелики.

Зоозащитница Виктория Павленко — одна из немногих, кто решил прийти на помощь Оксане и её маме. Павленко знает, что неравнодушие может оборачиваться неприятностями для того, кто его проявляет. Несколько лет назад она была осуждена по обвинению в краже собаки-поводыря у незрячей уличной певицы. Павленко утверждала, что увидела собаку, которая бегала одна, и передала её волонтёрам. Суд же сперва посчитал женщину виновной в краже и приговорил к полутора годам лишения свободы, но в Мосгорсуде приговор бы отменён.

«Мы обсуждали ситуацию Оксаны с моим другом. Он снимал квартиру и как раз столкнулся с «неудобными» соседями, которые развели вонь и бардак. Он считает, что соседей можно понять. А у меня самой была обратная ситуация: я жила в квартире с дизайнерским ремонтом, но соседи писали на меня жалобы, которые были неправдой, и я доказывала, что всё не так. Я на стороне Оксаны. Я понимаю, что соседи борются за своё качество жизни, хотя не все их жалобы и в этой ситуации правдивы. Например, они пытались выдать за новые подтеки на балконе старые, которые были ещё до ремонта. Но главное не это, главное — принцип соразмерности. Вот у нас, ещё когда я была маленькой, обворовали дачу. Моя мама подала заявление, и оказалось, что это подростки. Мама тогда не настаивала на наказании и, наоборот, сказала, что претензий нет. Я считаю, что в данной ситуации нельзя было, чтобы подростков привлекали к ответственности, потому что потенциальные последствия для них несоразмерны с нашим дискомфортом. Ситуация с Оксаной — это тоже история про несоразмерность. Потому что, да, они доставили соседям дискомфорт, но отправлять их в комнатушку в общежитии — несоразмерно. Есть такая фраза: «Милосердие выше справедливости» — и я с ней согласна», — говорит Павленко.

Екатерина А. с дочерью живут на юго-западе Москвы. Обычная неполная семья: мама работает, дочка учится. Всё изменилось несколько лет назад, когда маме Софьи поставили тяжёлый диагноз психиатрического характера и она начала раздаривать доли в квартире, часто полуслучайным людям.

И тут тоже сыграли роль соседи. Одна из соседок начала захаживать в гости, проводить всё больше времени с женщиной, потом та вышла замуж за её брата, а ей подарила долю в квартире. Правозащитники взялись и за этот случай: помогли получить опеку над женщиной родной дочери, а не одному из бывших «мужей», отсудить почти все доли в квартире. Сильнее всего упирается соседка: она настаивает, что годами оказывала женщине «психологическую помощь», за которую доля в квартире, на её взгляд, достойная награда. Суды всех инстанций решили иначе — долю в квартире вернули семье. Соседка не может смириться с утратой доли в чужой квартире и теперь ходит в полицию и постоянно пишет на «подружку» заявления, обвиняя то в клевете, то в краже вещей.

Екатерина после очередной психологической атаки соседки пыталась совершить самоубийство. Врачи спасли ей жизнь, она проходит лечение. Соседка не останавливается и пишет всё новые заявления в полицию: о краже, заведомо ложном доносе и по другим статьям УК РФ.

Бывают и истории, когда, наоборот, неравнодушие людей спасает жизни тем, кто живёт от них за стенкой.

Юлия, жительница Гольянова, несколько лет назад помогала спасать трудного ребёнка, которому в семье не оказывали помощи.

«Однажды мне в соцсетях написала женщина, живущая неподалёку. Она рассказала, что в соседней квартире живёт семья с очень странным ребёнком и странным отношением к нему. Она обратила внимание, что мальчик школьного возраста выходит гулять только под присмотром бабушки, которая не разрешает ему общаться с другими детьми. На этого мальчика поступали постоянные жалобы: то он засунет в микроволновку кошку, то побьёт стёкла, то кидается фекалиями. Его мать сама недееспособна, и они не справлялись с ситуацией. Мы связались с органами опеки, с социальными службами и помогли отправить мальчика на реабилитацию в хороший пансионат, а семье теперь оказывают помощь, курируют их. Второй случай такого рода у меня был в моём собственном подъезде, когда въехали отец-алкоголик и девушка с ментальной инвалидностью. Они создали себе сами жуткие условия для жизни. И мы опять же занялись решением их вопроса, девушке помогли получить лечение. Я считаю, что надо вмешиваться, если видишь беду у соседей, но быть осторожными, чтобы не сделать хуже. Я всегда для начала выясняю, есть ли у людей ещё родственники, которые могут им помочь и которые просто не в курсе проблемы. Если таких людей нет, то уже подключаем органы власти», — рассказывает Юлия.

Наконец, есть случаи, когда вмешательство необходимо — например, если из другой квартиры доносятся крики о помощи.

Можно ли помочь?

Что делать с соседями, попавшими в трудную жизненную ситуацию, — сложный вопрос. Никто из нас не хочет жить рядом с алкоголиками, наркоманами, психически больными людьми.

Помочь таким людям очень сложно: если они не совсем дееспособны, то вы фактически заводите себе ещё одного члена семьи. Таким людям требуется реабилитация и реинтеграция в социум.

Психолог Тимур Валеев, сооснователь международной платформы PSY.One, говорит, что самый важный вопрос, который должны задать себе соседи перед обращением за помощью, — представляет ли человек с расстройством психики угрозу себе или окружающим.

«Этот пункт, как ни странно, лежит в двух плоскостях. С одной стороны, это врачи-психиатры, с другой — полиция. Если человек нарушает общепринятые и установленные нормы, подпадающие под Административный или Уголовный кодекс, то в полицию в любом случае обращаться нужно. Поэтому запускается стандартная процедура звонка на номер 102 и подачи заявления. Если же человек законы не нарушает, а просто ведёт себя странно, угрожающе, пугающе, но угрозы реальной не представляет, то в этом случае проблемы придётся решать самостоятельно, общаясь с опекунами и с самим человеком. Если же существует угроза жизни близких, окружающих и соседей, то необходимо обращаться к медикам. Если требуется экстренная помощь, то в скорую. Есть специальные бригады, в состав которых входит врач-психиатр. Но не во всех случаях человека могут принудительно отправить на лечение. Такое решение должен принять врач скорой, подтвердить — врач в клинике. Но и в этом случае держать пациента больше 48 часов не имеют права. Чтобы продлить срок, необходимо собрать медицинскую комиссию. Если она примет решение о необходимости недобровольной госпитализации, то у больницы есть 24 часа, чтобы обратиться в суд. Принудительно оставить на лечение в психиатрическом отделении можно только по решению суда», — говорит Валеев.

Психолог поясняет, что если человек с подтверждённым диагнозом выходит из клиники для адаптации и социализации, то в некоторых случаях его ставят на учёт в районный ПНД. Эти люди продолжают наблюдаться у врача-психиатра и принимать препараты. Например, такая процедура предусмотрена для людей, страдающих параноидной шизофренией. У них возможны острые обострения, сопровождающиеся почти полной потерей связи с реальностью, бредом, галлюцинациями, манией преследования. В этом состоянии люди не чувствуют реальной угрозы и не отдают отчёт в своих действиях, из-за чего могут причинить вред и себе, и окружающим.

«На мой взгляд, единственная мера, которая может сделать жизнь людей с психическими расстройствами более безопасной и комфортной, — это качественная медицинская поддержка. Психиатрия в данном случае не должна быть карательной. Использование современных препаратов, щадящих психику и нервную систему, периодическое полное медицинское обследование, поддерживающая терапия могут постепенно исправить ситуацию. Отдельным пунктом я бы активно использовал психологические группы для работы с близкими и опекунами, которые ухаживают за такими людьми. Им важно не только дать инструменты и научить правильно реагировать в случае обострения или тяжёлой ситуации, но и оказывать психологическую поддержку. Плюс увеличение пенсии по инвалидности (в случае тяжёлых психических заболеваний) могло бы позволить опекунам или близким меньше находиться на работе, а больше проводить время с людьми с психическими расстройствами и заботиться о них», — заключает эксперт.

К сожалению, в нынешних реалиях соседи не всегда руководствуются благими намерениями. Выше рассказана история Екатерины, ставшей жертвой недобросовестной «приятельницы», и это не единичный случай.

Некоторое время назад ко мне обратился человек, представившийся Александром. Сперва он попросил о помощи для своей соседки, которой, по его словам, ошибочно поставили психиатрический диагноз на основе лживых показаний её собственной дочери, с которой у неё конфликт. Якобы та обвинила мать в попытке поджечь их дом (вокруг пользования которым и разгорелся конфликт), чтобы ту увезли в психиатрическую больницу. Полиция же, по словам Александра, ничего для предотвращения конфликта не делает.

Александр просил вмешаться в конфликт, чтобы у дочери отняли опеку, и намекал, что готов взять её на себя. В полиции того населённого пункта Подмосковья, о котором идёт речь, пояснили, что ситуация с их стороны видится иначе: конфликт действительно есть, но психиатрический диагноз женщине был поставлен задолго до его возникновения.

Сейчас эту семью не менее раза в неделю посещает участковый. Когда я написала Александру о видении ситуации полицией, он начал просить меня помочь ему взять опеку над другой женщиной, у которой тоже конфликт с родственниками, не желающими за ней ухаживать. Её, опять же, якобы незаконно удерживают в одном московском психиатрическом стационаре. Александр снова просил помочь ему взять опеку, так как «молодой красивой женщине (с довольно тяжёлым психиатрическим диагнозом) не место в лечебнице». После этих слов и разговора с психиатрами из той лечебницы я прекратила общение: добросовестность человека вызывала слишком большие подозрения.

Бывает, что люди хотят помочь, но не знают как и могут только усугубить ситуацию. Так, один из моих подписчиков хочет помочь своей соседке, у которой, судя по внешним признакам, деменция: она забывает слова, не может найти свою квартиру, готовить себе еду (её водят питаться в благотворительную столовую). Соседи бурно обсуждают, что с ней делать: однажды она может забыть выключить плиту. С другой стороны, альтернатива — или платная сиделка (а люди скидываться деньгами не хотят), или психоневрологический интернат, где, пока не проведена реформа, условия жизни тяжёлые, даже в самых образцово-показательных заведениях.

Депутат Госдумы Оксана Пушкина считает, что в ситуации с проблемными соседями обращаться в полицию нужно в любом случае.

«Другое дело — нужно понимать, кто имеется в виду под словом «маргинал» и насколько он мешает жить. Ну например, это бывший заключённый с аморальным и асоциальным поведением. Или же это больной человек, который в силу своего нездоровья может совершить действия, которые приведут к трагедии (например, оставить включённым утюг или газ). Во времена моей молодости было прекрасное выражение: «Моя милиция меня бережëт». В общем, советоваться, как быть с нарушителем спокойствия (потенциальным или реальным), нужно с профессионалами. С людьми, кто по долгу службы должен оберегать наш покой. Но законодательная реальность такова», — считает Пушкина.

Сегодня нет каких-то конкретных мер по взаимодействию полиции с такими маргинальными гражданами. Законы о тишине в каждом субъекте РФ свои, продолжает объяснять депутат. Полиция может зафиксировать лишь факт нарушения.

«Да, соседи могут обращаться и в администрацию, и в полицию, и в прокуратуру. К собственнику принимаются соответствующие меры, возбуждается уголовное или административное дело, через суд просят устранить нарушение. Но выселить асоциального собственника можно только решением суда. Как решить проблему? Контроль и надзор за нарушителями правопорядка, который существует де-юре, де-факто не применяется. Институт участковых нуждается в глобальном реформировании. Но это невозможно осуществить только благодаря внутренним приказам МВД. Ответственность и исполняемость новых законов должны быть выведены на высокий уровень благодаря иным механизмам работы с гражданами. Профилактические беседы, ордера (судебные и административные) — это всё в комплексе сможет помочь в борьбе с асоциальными личностями», — говорит Пушкина.

P. S. К моменту сдачи текста стало известно, что Оксана и её мать проиграли суд первой инстанции. В случае если женщины проиграют и апелляцию, и кассационную жалобу, они потеряют право жить в этой квартире. Правозащитники и юристы просили соседей дать женщинам шанс, но те оказались непреклонны.