Как в России работает профилактика детских суицидов
Самоубийства двух подростков в Липецкой области в июне 2021-го можно было предотвратить, если бы им вовремя оказали психологическую поддержку. Такие выводы специалисты сделали в ходе расследования громкой серии суицидов. За две недели на одной железнодорожной станции покончили с собой трое школьников: после 14-летней девочки из жизни ушёл сначала её парень, а затем подруга. Как отмечают эксперты, детские суициды опасны подражательным эффектом: после самоубийства одного подростка его примеру могут последовать несовершеннолетние одноклассники, друзья или члены семьи. Чтобы остановить эту «болезнь», необходима профилактика суицидов, однако в России до сих пор нет единой системы реагирования на такие трагедии.
В июне 2021-го в Липецкой области трое школьников покончили с собой недалеко от железнодорожной станции Долгоруково. Все они были знакомы друг с другом.
11 июня совершила суицид 14-летняя жительница деревни Харламовка Мария. Через три дня на той же станции нашли тело её 16-летнего парня Саши. Следствие установило, что подросток знал о планах девушки свести счёты с жизнью и рассказал об этом матери Маши.
Женщина тут же позвонила дочери и велела идти домой. В своём последнем видеосообщении, которое Маша отправила маме, девушка сказала, что ей «пришлось умереть раньше из-за Санька», потому что он всё рассказал. Это видео было опубликовано в сети сразу после гибели Маши.
Как сообщили RT в Тербунском межрайонном следственном отделе СКР по Липецкой области, на допросе Саша вёл себя достаточно спокойно, но при этом считал себя виноватым в гибели Маши. Это отмечают и соседи школьника: он говорил, что сильно переживает.
В ночь на 25 июня покончила с собой 15-летняя Лариса. С Машей они дружили и сидели за одной партой.
СМИ сообщали, что все трое стали жертвами «групп смерти» в соцсетях, в которых детей подталкивают к суициду. Однако представители следственного комитета заявили, что из троих погибших лишь Мария состояла в такой группе, а Саша и Лариса к ним отношения не имели.
По мнению экспертов, их можно было бы спасти, если бы подросткам в первую очередь уделили внимание работники соцслужб, поскольку они были самыми близкими друзьями погибшей.
Бригад не хватает
Как отмечают специалисты, реагировать на подобные трагедии нужно очень быстро именно потому, что вслед за одним подростком попытки суицида могут совершить его одноклассники и друзья. При этом в России до сих пор нет единого плана реагирования на подростковые суициды. Каждый регион сегодня должен самостоятельно выстраивать систему профилактики самоубийств среди детей.
Однако на практике в большинстве российских субъектов нет ресурсов, чтобы быстро оказать поддержку подросткам, на которых может повлиять самоубийство их друга или одноклассника. Одна из основных проблем — нехватка специалистов. Об этом RT рассказал старший научный сотрудник отдела суицидологии Федерального медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии имени Сербского Геннадий Банников.
«Нехватка психологов и психотерапевтов — это серьёзная проблема для всех субъектов. Кроме того, в сибирских регионах добавляется проблема больших расстояний. Если трагедия происходит в отдалённых городах или сёлах, то специалистам бывает непросто добраться до места. Например, это касается Бурятии, где очень высокий показатель подростковых суицидов», — рассказывает Банников.
По словам специалиста, в идеале психологи должны работать на месте с одноклассниками, родными и учителями погибшего в течение как минимум трёх дней и сопровождать их во время похорон.
«По опыту работы в таких ситуациях могу сказать, что подростки не понимают до конца, что такое смерть. Это неудивительно, потому что среди людей вообще нет единого понимания, что ждёт нас после смерти. Некоторые школьники могут воспринимать смерть как возможность снова встретиться с дорогим для них человеком. Задача психолога — распознать этот мотив воссоединения у подростка», — поясняет собеседник.
«Родители не готовы знать правду»
Не существует и единых правил по информированию подростков о суицидальном поведении. Этой работой могут заниматься классные руководители или школьные психологи, однако они не обязаны этого делать.
Вопрос о том, разговаривать ли с детьми о депрессии, смерти и самоповреждении, решается даже не на уровне региона, района или школы, а на уровне учителей, говорит Елена, которая десять лет работает учителем и классным руководителем в общеобразовательных школах в Мордовии.
«Если обсуждение этого вопроса не включено в школьный воспитательный план, то классный руководитель может по своему усмотрению поговорить об этом с детьми на классных часах», — поясняет собеседница RT.
В 2017 году ей пришлось говорить с детьми на тему суицида после того, как одна из учениц школы спрыгнула с крыши физкультурно-оздоровительного комплекса. По словам Елены, 14-летняя девочка выжила, но сломала позвоночник — спустя четыре года она всё ещё не может передвигаться самостоятельно.
После инцидента СМИ писали, что школьницу спровоцировали в «группах смерти». Перед прыжком она сфотографировала вид с крыши здания и отправила сообщение, в котором обвинила родных в непонимании.
Елена говорит, что «группы смерти» оказались ни при чём, в ходе расследования выяснилось, что девочка переживала из-за сложных отношений в семье.
«После случившегося администрации школы и учителям пришлось заполнять многочисленные бумаги и отвечать на вопросы следователей о том, почему никто из них не обратил внимание на поведение девушки», — вспоминает Елена.
По её словам, очень многое зависит от личностных качеств самого учителя или классного руководителя: заметит ли он изменения в поведении ребёнка.
«Например, у меня был случай, когда ученица стала прогуливать школу. Я решила с ней побеседовать лично — у нас в штате не было психолога, — рассказывает Елена. — Мы решили проблему, но потенциально этот разговор мог принести мне неприятности, потому что учитель не может проводить личные беседы с детьми без разрешения родителей».
Именно на работу учителей и школьных психологов правоохранители и общественность обращают внимание в первую очередь, когда подросток совершает попытку суицида.
Так, в начале этого года прокуратура Набережных Челнов решила наказать психолога гимназии №29, после того, как 14-летняя школьница попыталась покончить с собой. Прокуратура потребовала от директора школы привлечь психолога к дисциплинарной ответственности.
В надзорном ведомстве посчитали, что педагог-психолог гимназии не организовал психологическую диагностику обучающихся, вовремя не обнаружил отклонения в поведении ученицы и не оказал ей помощь.
«Календарно-тематическое планирование воспитательной работы в образовательной организации носит формальный характер и не содержит психолого-педагогических мероприятий. Часть школьников из-за отказа их родителей вообще лишена психолого-педагогического сопровождения и возможности участия в психологических мероприятиях», — сообщили в пресс-службе прокуратуры.
В ведомстве также добавили, что руководство школы не побеседовало с этими родителями, чтобы объяснить им важность психологических консультаций.
Психолог Анна Резникова, которая работает в том числе с подростками, склонными к суициду или совершившими попытку уйти из жизни, поясняет, что работать необходимо не только с самим ребёнком, но и с его ближайшим окружением. Хотя подростки приходят на психотерапию добровольно и с согласия родителей, зачастую взрослые не готовы или боятся узнать правду о проблемах своих детей.
«Если родителям рассказываешь, что у их ребёнка чуть больше проблем, чем они думали изначально, то нередко они не хотят этого слышать, некоторые вообще забирают детей с психотерапии. Если речь идёт о склонности к самоповреждению или суициду, то психологу необходимо работать и с ребёнком, и с его родителями. Взрослых тоже надо готовить к тому, чтобы сообщить им о проблемах детей и рассказать, как справиться с ними», — пояснила Резникова.
Обрести смысл жизни по телефону
Жительница Набережных Челнов Светлана Наумова рассказала RT, что в борьбе за жизнь сына обращалась к специалистам, однако это не дало результата.
В 2016 году Светлана впервые заметила на руках своего сына Николая порезы. В ответ на вопросы 14-летний школьник неразборчиво ответил, что упал и случайно поцарапался. Женщина заметила, что её сын кардинально изменился в течение двух-трёх месяцев: из общительного ребёнка превратился в замкнутого и скрытного. По её словам, с младшим сыном у неё всегда были очень доверительные отношения.
«До той осени, когда он перешёл в девятый класс, мы с ним были как две подружки — обо всём могли поговорить. А тут он начал прятаться от меня. Стоило мне подойти к его компьютеру, он тут же всё закрывал, не давал посмотреть, с кем переписывается. Потом поставил пароль, чтобы я не могла зайти и проверить его соцсети. Раньше такого не было», — говорит Светлана.
В школе Коля всегда учился на «четыре» и «пять», особенно ему давалась математика. Ещё он занимался шахматами — к 14 годам имел первый взрослый разряд. С начала учебного года подросток неожиданно начал прогуливать школу втайне от родителей. А в ноябре произошло то, чего не могли себе объяснить ни его родители, ни старший брат — Коля попытался наложить на себя руки.
«После этого я повела сына к психологу. Я никак не могла понять, отчего он решил это сделать с собой. Психолог посоветовала обратиться в психиатрическую больницу. Мы лежали там три недели, а потом врачи выписали сына, сказав, что у него есть улучшение — отправили его на дневной стационар» — рассказала Светлана.
Спустя всего несколько дней после выписки из больницы с улучшением, 17 января 2017 года, Колю нашли под окнами многоэтажного дома, где живёт его семья — мальчик погиб мгновенно.
«Было заведено уголовное дело о доведении до суицида, но через два месяца его закрыли. В прошлом году дело возобновили, потому что мы писали ходатайство в прокуратуру и СКР», — говорит Светлана.
Женщина уверена, что к самоубийству её сына подтолкнули кураторы «групп смерти», в которых он состоял. По её словам, мальчик не мог наложить на себя руки без провокации других людей, потому что и в семье, и в школе у него были хорошие отношения с окружающими.
Сейчас во всех российских регионах существуют детские телефоны доверия, куда подростки могут обратиться за психологической помощью. В Москве за год специалисты принимают около 25 тыс. обращений от детей.
Около 6% (1,5 тыс. обращений) касаются суицидальной проблематики: суицидальные мысли и планы, самоповреждения, состояние после суицидальной попытки. То есть только в Москве каждый день к психологам по телефону обращаются четыре подростка, которых волнует тема самоубийства.
Консультация по телефону длится от 45 минут до 1,5 часа. За это время психолог должен выслушать ребёнка и помочь ему найти в жизни ресурсы, чтобы пережить тяжёлую ситуацию, рассказала RT руководитель сектора дистанционного консультирования «Детский телефон доверия» Центра экстренной психологической помощи МГППУ Анна Ермолаева.
«Ребёнок с суицидальными мыслями всегда находится в состоянии тоннельного сознания: он видит проблему, и ему кажется, что единственный выход из неё — суицид. Задача консультанта — расширить его понимание этой проблемы, показать, что есть и другие пути решения. Важно также помочь ему найти смысл жизни, за который он сможет уцепиться. Это может быть всё, что угодно: не только родители и друзья, но и цветок на окне, которому будет некому поливать, кроме ребёнка», — отметила эксперт.