Артем Федорченко: «Постановкой шагов и композиции занимается хореограф ледовый. А пластикой и передачей образа может спокойно заниматься балетмейстер»

– Многие тренерские штабы привлекают классических танцоров, балетмейстеров: Рамиль Мехдиев, Николай Цискаридзе, Юрий Смекалов. Все они не умеют кататься на коньках – выходит, это не принципиальный навык для создания программы?

– Тут нужно разделить. Постановка шагов, связок, композиции, всей именно фигурнокатательной части – этим в большей степени занимается хореограф ледовый. А все остальное – пластика рук и корпуса, эмоции, передача образа – этим может спокойно заниматься балетмейстер, почему нет?

Не обязательно такая возможность есть, но если есть – то лучше воспользоваться, потому что у балетмейстеров в любом случае постановочного танцевального опыта больше, чем у вышедшего из спорта фигурнокательного специалиста. А человек из профессиональных танцев – это другая индустрия с историей. И профессиональные танцоры в большинстве случаев делают свою специфику лучше.

– То есть, по сути, для идеальной программы нужно два хореографа: один поставит шаги и ноги на льду, а другой – руки и корпус уже в зале?

– Да, именно. У всех, правда, разные ситуации и разные базы для подготовки. Бывает так, что где-то один ледовый работает, но хорошо, может поставить и руки, и ноги. А есть достаточно много штабов, где хореограф работает только на полу. То есть, основной тренер поставил ноги, переходы, транзишены; а на хореографа, который ставит на полу, скидывают руки и эмоции.

И они либо в зале, либо приходят на арену, чтобы придумать, создать, отработать. Ну и, конечно же, рядом тренер. Он контролирует и, если что, может сказать: спортсмен вот эту руку здесь сделать не сможет – не туда плечо пойдет, элемент развалится, или не так шаг будет сделан и не засчитают. То есть получается командная работа над постановкой.

У меня была ситуация полгода назад: поставил девочке программу, а потом уехал в другой город на старты с детьми. Вернулся спустя полторы-две недели, а с этой программой поработала балетмейстер. Я приезжаю, смотрю и думаю: какая красота! Там воедино собралось все, что было от меня (интересные связки, шаги, перебежки, переходики), и то, что она поставила (украшения, крутые руки, эмоции). Плюс балетмейстер все это еще и отработала со спортсменкой. Стало намного эффектней смотреться. И зачастую такое сотрудничество крайне полезно, особенно когда балетная программа.

И как бы плотно я сейчас ни работал, мой постановочный опыт как хореографа мал. Да и не балетмейстер я, а именно фигурист – это сказывается. Может, скажу банальное: нужно ходить в театр, танцевать, интересоваться хореографией. Ведь хореография постоянно меняется, появляются новое направления танцев, новые движения. Все творчество построено на развитии. Знаменитые Ше-Линн Бурн и Бенуа Ришо тоже не сразу такие стали, сперва были опыт и эволюция.

– И у Бурн, и у Ришо есть узнаваемый стиль, хореографический почерк. Как думаешь, у тебя он уже проявляется?

– Мне говорили, что мои программы «видят», это еще в Екатеринбурге пошло. Я могу только предположить, по каким критериям люди понимают. Например, очень много современного добавляю, ставлю всякие выкрутасы руками, плечиками – я такое очень люблю, обожаю геометрию рук.

Естественно видно, что работал адепт современной хореографии. Но про почерк не знаю, есть ли именно свой. Может, со временем, когда пробьюсь, выйду на топовый уровень, будет уместно обсуждать – и почерк найдется 

Но вот чужой почерк на глаз всегда определяется. Я сразу могу понять, кто ставил хореографию конкретному фигуристу, например, из российской сборной, – сказал Федорченко.

19-летний хореограф, которого приметила команда Тутберидзе: 1,5 млн подписчиков в тиктоке и танец с Щербаковой