Генеральным директором МХАТа им. Горького в октябре был назначен Владимир Кехман, российский бизнесмен и театральный деятель. Возродить имя театра после череды скандалов, вернуть к работе Татьяну Доронину, отказаться от «суеты» на сцене – такими видит свои основные задачи новый руководитель. Что является главным показателем успеха театра? Каким станет МХАТ им. Горького через пять лет? На эти и другие вопросы Владимир Кехман ответил в программе «Культ личности».
- Мы беседуем в МХАТе им. Горького, где вы генеральный директор. Первые дни уже прошли, первые приказы изданы. Какой ваш приказ был первым?
Владимир Кехман: Главный, наверное, приказ на сегодняшний день – остановил все платежи. Это был первый приказ и главный. Потому что в тот момент, когда я пришел, на счетах было два миллиона рублей. Зарплата должна была быть выплачена 10 ноября в размере 26 миллионов без налогов.
- То есть 35.
Владимир Кехман: Да, приблизительно 35. Слава тебе, господи, что мы это все сделали. Успели, оформили, и электронную подпись. Хотел бы поблагодарить и казначейство наше, которое беспрецедентно все быстро сделало, и налоговую инспекцию Москвы, которая тоже помогла нам, и, конечно, Минкульт, который поддержал и последнюю часть субсидии декабрьской прислали нам вперед, чтобы мы могли выплатить зарплату коллективу.
- Заработок театра, вы уже говорили, приводя в пример Михайловский театр, «Новат» новосибирский, все-таки это не самый главный показатель эффективности, но и не самый последний. Что для вас помимо того, чтобы нормально и хорошо продавались билеты, будет являться показателем успеха этого театра?
Владимир Кехман: Всегда должно быть три компонента. Первый – это количество зрителей. Здесь показатель был до прихода этой команды уникальный. В 2015 году количество зрителей было 345 тысяч. Субсидия была 160 миллионов, а внебюджет был 145. То есть они практически работали 50 на 50. Поэтому это наглая ложь, что Доронина была неэффективным руководителем. Она была блистательным руководителем. Я уж не говорю об остальных ее качествах. Кроме всего этого, должно быть качество репертуара. И третий показатель – это «Пушкинская карта». Сейчас Андрейкина, исполнительный директор МХАТа имени Чехова, или МХТ, как это называется, рассказывала о своих успехах в отношении «Пушкинской карты» и привела цифру 2,5 миллиона рублей. Как вы понимаете, например, Новосибирск сейчас уже – 30 с лишним миллионов. Это при том, что у нас 50% заполняемость. И я очень надеюсь, что до конца года у нас будет 50 миллионов рублей. А могло бы быть, если бы не было 50%-ной заполняемости, 100 миллионов рублей. Вот три показателя, как я считаю, успешности театров, помимо этого пресловутого внебюджета. То есть в любом случае только зритель, это мое убеждение, может являться главным критерием успешности или неуспешности театра.
- Тем не менее, вы, может быть, даже главным таким пунктом своей программы прихода в театр назвали возвращение Татьяны Васильевны Дорониной. И даже уже, во что трудно поверить, но я восхищен, сколько прошло, две недели, и состоялся телефонный разговор. В общем, она не тот человек, который быстро идет навстречу кому бы то ни было, и здесь совершенно очевидно ее доверие. Потому что если бы доверия не было, она бы ждала момента, когда она поверит в то, что с вами она готова поговорить. 40 минут – долгий разговор с живым голосом и, я бы даже сказал, чувством юмора, – это огромная победа. Но, я так понимаю, пока она не готова приехать сюда.
Владимир Кехман: Это был уникальный случай, я считаю. Что мне, когда я пришел сюда 28 числа, о ней ни говорили. Сталинистка, сумасшедшая, дьявол внутри, ничего не понимает, абсолютно неадекватна. В 16 часов был договор, что она наберет меня. Не 16:01, не 15:59. 16:00. Более того, сначала было 17:30, но я попросил, мне нужно перенести разговор на 16. Внимание: все было перенесено. В 16:00: «Владимир Абрамович, добрый день». Гениальный голос, абсолютно спокойный. Она мне сказала, я этого нигде, кстати, не говорил, включая эту статью: «Владимир Абрамович, имейте ввиду, я вас очень прошу, проверьте, что происходит с качеством сценического комплекса, потому что они могут вас подставить. Не забудьте, что на Никиту упала сверху декорация. Я вас очень прошу, будьте аккуратны». И дальше по нарастающей. Галина Александровна Ореханова была со мной, мне очень было важно, чтобы они вместе поговорили.
- Она много лет была завлитом.
Владимир Кехман: Да, и вернулась сюда. Мне очень важен был момент, чтобы она понимала, что она уже здесь. Я передал трубку, она рассказала, что она уже все – свой кабинет, все у нее уже есть. И дальше она говорит ей следующий текст – это было самое нежное, что я услышал: «Татьяна Васильевна, приедьте, пожалуйста, я вам приготовлю все, что вы любите». То есть это абсолютно домашний разговор был. Что еще очень важно, она меня попросила, а я с ней согласен – пожалуйста, никакой музыки в спектаклях, никаких эстрадных номеров, никакого балета. Я говорю: да, Татьяна Васильевна, никакого балета. Я был поражен тому количеству музыки, суеты и всего самого странного, что я увидел в Москве, да и в Петербурге тоже в драматических спектаклях, – я этого пока не понимаю, что это означает. Потому что эстетика, во всяком случае, в музыкальном театре, это один из самых важных элементов восприятия зрителем того, что он видит. Плюс я, насмотренный человек с точки зрения музыкального театра, мировой эстетики, не буду называть названий того, что я в последнее количество раз увидел в Москве, – пока для меня это очень странно.
- Через пять лет каким вы видите театр?
Владимир Кехман: Здесь?
- Да.
Владимир Кехман: Художественный театр я хочу сделать. Я ничего не хочу другого. Я хочу, чтобы здесь был Художественный театр. То есть, общедоступный, театр, который воспитывает души. И самое главное мое желание – этот дом, который в 1973 году, когда он был построен, был лучшим зданием Москвы – мы должны сделать небольшие коррективы, и я вам обещаю: 12 сентября 2023 года – 125-летие МХАТа, 90-летие Дорониной, дай бог ей здоровья – это будет неузнаваемое место Москвы. Точка. Все остальные секреты не расскажу.
- Вы, человек, который имеет несколько высших образований, в том числе два театральных, где-то уже планируете дебютировать? Где это будет – Новосибирск, Петербург или Москва?
Владимир Кехман: Это будет только Петербург и только Михайловский театр. Это эксклюзив, только для этого театра. Потому что это альма-матер, которая позволила мне изменить всю мою жизнь. И это будет Новосибирск, если мне позволит Михаил Григорьевич Мессерер. Сейчас я его попросил об этом. Я хочу, чтобы он мне позволил чуть-чуть изменить все, что он сделал – уникальный сейчас спектакль «Конек-Горбунок» на музыку Щедрина и по хореографии Радунского, которую он восстановил в Михайловском театре – я хочу сделать некие небольшие поправки. Если он мне разрешит, тогда это будет еще Новосибирск.
- Сегодня какой спектакль?
Владимир Кехман: Сегодня «Три сестры».
- То есть мы сейчас увидим настоящие декорации Дмитриева.
Владимир Кехман: Да. Это один из величайших художников, который здесь работал. Более того, у меня же в кабинете в Михайловском театре стоит дмитриевский макет «Войны и мира», мировая премьера. Посмотрите, кто имел право лишить публику Москвы этой эстетики? Кто и за что – я этого не понимаю.
- Но Бояков как раз этот спектакль оставлял. Даже восстанавливал и режиссировал.
Владимир Кехман: И это тоже меня попросила Татьяна Васильевна. Говорит, все, что поменяли, вернуть назад. Потому что этого делать нельзя, вы же знаете прекрасно, как театральный человек. Что при живом режиссере, который существует, нельзя трогать никакие мизансцены – это нарушение любой театральной эстетики. Убежден, что эта эстетика, очень простая, понятная, без музыки, без балета и без эстрады, она победит в итоге – абсолютно, 100 процентов. Она победит любой – безнравственное слово – хайп и любой эксперимент. Потому в истории Художественного театра заложен общедоступный театр – сам принцип. Ты дальше можешь делать все, что угодно. Ты должен воспитывать публику, которая хочет видеть это, хочет видеть детский репертуар. Зачем же мы попытались это уничтожить? На сегодняшний день это закончено, и мы движемся вперед в этой эстетике отчасти. А дальше сделаем все новое, нам нужно просто время.