Наталья Хорохорина: Диета должна быть образом жизни

Героини Натальи Хорохориной, как и она сама, обладают удивительным качеством - женской притягательностью, очарованием. А ее фамилия говорит сама за себя: Наташа не отчаивается, в какие бы сложные обстоятельства ни ставила ее жизнь. Она верит в дружбу, умеет любить и дарить радость зрителям, потому что знает: мы ждем ее новых ролей.

- Наташа, ваш фирменный знак - удивительная, открытая, чистая улыбка. Вы так относитесь к жизни?

- Просто я позитивный, открытый миру человек. Не так давно была на благотворительном мероприятии «День добра», посвященном детям-даунам. Это исключительно добрые люди, в мире нет ни одного преступника с синдромом дауна. Более того, они получают университетское образование, становятся лауреатами престижных премий, даже совершают восхождение на Эверест. Я вообще никогда не отказываюсь от приглашений на такие мероприятия.

Актеры, художники, словом, все гости праздника создали «Стену добра», на которой нарисованы тысячи солнышек, ведь таких детей называют солнечными. А на благотворительном аукционе, в котором и я участвовала, собрали 100 тысяч рублей, так что есть и моя доля в этом добром деле.

До сих пор вспоминаю этот «День добра», и каждый раз невольно слезы подступают, когда думаю об этих детишках. Конечно, им непросто будет идти по жизни…

- Кто ваши родители?

- Папа Николай Степанович и мама Мария Тимофеевна - из деревни под Тверью. У нас в Москве родственник близкий был в правительстве Московской области, жил на улице Горького. Помню, в детстве мы к ним ездили, смотрели салют на Красной площади. И как-то он сказал папе, мол, Коля, давай в Москву, а мама ответила: «Нет, в Москву страшно, нам где-нибудь под Москвой». И он предложил Мешково - это рядом с аэропортом Внуково. Я там родилась, а училась во Внукове.

У нас были корова, хрюшка, собаки, кошки. Родители очень любили землю, для них она была главной радостью в жизни. На нашем участке не было ни одного свободного сантиметра. Папа был шофером, это была его страсть и любовь. А мама сначала работала в садоводческой бригаде, потом получила травму и трудилась в детском саду поваром.

- Что запомнилось из детства?

- По большому счету, родителям было не до нас, надо было зарабатывать на жизнь. И я не помню, чтобы они нас воспитывали: не били, нотации не читали, просто доверяли. Брат очень рано занялся легкой атлетикой, стал мастером спорта. И я рано ушла в творчество: с первого класса учительница возила нас на спектакли, и в меня это, что называется, попало. Позднее очень полюбила Театр на Таганке. В школьной библиотеке читала абсолютно все. Плюс к этому занималась в студии художественного слова во Дворце пионеров на Ленинских горах. Были занятия хореографией, мне нравилось. Но преподавательница была очень жесткой, ругала нас, могла ударить по ногам. Это потом, когда я уже училась в театральном училище, поняла, какая это «жестокая» наука. Но тогда, в детстве, было обидно.

Я вообще папина дочка, он очень любил меня, баловал. Например, у нас была своя корова, и молоко было хорошее. Но я не любила парное, и папа покупал мне ряженку и кефир в бутылках. С розовыми крышечками была ряженка, с зелеными - кефир. Помню, я эти крышечки собирала. В получку покупал мои любимые конфеты: «Красная шапочка», «Мишка на севере»…

После школы я точно знала, что пойду в театральный. Щепкинское училище - это же целая эпоха: новая взрослая жизнь, новые товарищи, замечательные педагоги, первая любовь и замужество.

Я на четвертом курсе вышла замуж за нашего студента Виктора Корешкова. Когда выходила, думала, на всю жизнь, так мы любили друг друга, но… После училища он работал в Театре Маяковского. Так уж вышло, что на гастролях сошелся с Наташей Гундаревой, и мы расстались…

Сейчас что об этом говорить, когда их уже нет. Но помню, был один случай, который сильно меня взбудоражил. Наташа снималась в «Петербургских тайнах», а меня вызвали туда на эпизод. Я прихожу, они сидит в гримерке. (Уже разведенные.) Наташа начинает что-то рассказывать гримерше, причем я понимаю, что обо мне. Я сижу и делаю вид, что ничего не слышу. Отсняли мою сцену, я вернулась, и вдруг Наташа спрашивает: «Что?» - «Все, я отснялась». - «В этом кино так быстро не снимаются». - «А я снялась». И ушла. Буквально через день меня вызывают на другие съемки, подходит костюмер, которая работала и на «Петербургских тайнах», и говорит: «А что, твой муж был мужем Гундаревой?» Не понимаю, зачем Наташе понадобилось это им говорить? Видимо, когда я ушла, она сказала: «Вот, он ушел от нее ко мне!» Но так ли это было, никто никогда не узнает…

- Что спасало в трудные периоды?

- В тяжелые моменты меня всегда спасала работа. Когда я окончила институт, мой художественный руководитель Виктор Иванович Коршунов оставил меня преподавать в Щепкинском училище, а также привел в 232-ю школу, над которой шефствовало наше училище.

В первой половине дня были уроки, а во второй ребята занимались мастерством актера и техникой речи.

Я была такая максималистка, во мне было так много энергии, что я вкладывалась по максимуму. Но в какой-то момент поняла: хочу играть. Поймала себя на том, что стала отказываться от съемок, ведь ребята ждут. Хотя многие работали в театрах и при этом преподавали, но я так не могла. И когда меня пригласила в Театр «Сфера» Екатерина Ильинична Еланская, я оставила преподавательскую деятельность и полностью отдалась театру.

- Вы и по жизни максималист?

- Я достаточно терпеливая, а потом наступает точка невозврата. Телец по гороскопу, и принятые решения не меняю.

Много играла в Театре «Сфера», но особенным в моей биографии был спектакль о войне, роман в письмах «Мой крылатый друг». Очень трогательная и чистая история. В тот день, когда я играла этот спектакль, во мне что-то менялось, я смотрела другими глазами на людей. Когда родители приехали и посмотрели, папа сказал: «Вот это настоящий театр». Пробрало. Я долго играла в этом театре, но потом ушла, поняла, что переросла.

- Но ведь у вас и в личной жизни произошли изменения, не так ли?

- Я просто тогда внутренне была готова к новой любви, и она пришла. Володя увидел меня в автобусе, оказалось, что он давно следит за моим творчеством. А потом все как-то само собой завертелось, закружилось. Мы поехали вместе отдыхать в Пицунду, но меня срочно вызвали на съемки, а он закрутил роман с другой женщиной. Может быть, ему что-то мешало уйти, может, чувства ко мне были сильнее, но через какое-то время мы опять стали жить вместе, и я забеременела. Володя очень хотел дочку, так и получилось: родилась Анюта.

Вроде бы поначалу все шло хорошо, Володя работал врачом в художественном лицее, я сидела с девочкой и даже успевала сниматься в фильмах и рекламе, пока с Анютой оставалась моя мама. С мамой Володи у нас отношения не сложились, она невзлюбила меня сразу.

Мы жили в коммуналке, и я все свои деньги откладывала на квартиру. Накопила, а когда пришло время ее покупать, просто отдала все деньги мужу в полной уверенности, что, даже если он оформит квартиру на себя, то нам с дочкой полагается наша доля. А он, как выяснилось потом, оформил квартиру на свою маму…

Так мы и остались с Аней в коммуналке. Спасибо Союзу кинематографистов, у нас все-таки появилась своя квартира. Но мне даже больше обидно, что Володя никогда не уделял должного внимания дочке. Мы разошлись, когда ей было 10 лет. Праздновали этот день рождения без него. Я пригласила ее подружек в кафе, подарила первый в ее жизни мобильный телефон. И вдруг приходит Володина мама и дарит от папы тоже мобильный телефон. И подружки не поняли: как это мама с папой не договорились?

Я не запрещала общаться Ане с отцом, хотя у меня была дикая обида. Другое дело, что он сам не рвался ее видеть, разве что в день рождения и на Новый год. Встречался с ней около метро. Она однажды вернулась с такой встречи и рассказала, что попросила отца купить какой-то журнал, а он сказал, что у него нет денег. Я даже заплакала от такого унижения. И она, увидев, что я так реагирую, решила не рассказывать мне больше об этих встречах. Встречались ли они еще, не знаю. Сейчас его уже нет в живых.

- Вы, судя по всему, не из тех, кто идет напролом, доказывая свою правоту?

- Вся жизнь - борьба, только я никогда не шла по головам. Но все-таки, если бы не боролась, то не сидела бы перед вами. До сих пор не понимаю, как я, девочка с улицы, могла поступить в такой престижный вуз. Я и свою дочку отговаривала идти в театральный. Мало того, она поступила в другой институт, и я была горда, счастлива, гордилась собой - мол, я все сделала правильно. А через год она забрала документы и со второго захода поступила в Щепкинское училище.

- Наверное, вы стали для нее примером?

- Может быть. Она же со мной ездила на фестивали и видела тех людей, у которых все сложилось. Но сколько таких актеров, которые так и не смогли состояться! Когда мы выпускались, наши педагоги говорили: если два-три человека с курса останутся в профессии, мы будем считать свою работу выполненной. Но те, кто поступает, этого не понимают, считая, что уж они-то точно будут звездами. Это юношеская самонадеянность…

Я как-то попросила дочь, чтобы она мне почитала. Она начала и вдруг: «Нет, ты на меня так смотришь!» Короче, читать не стала. И это был мне ответ из прошлого. Когда Коршунов оставил меня преподавать на курсе, мы сидели с ним на вступительных экзаменах. Входит дочка известных актеров. Она читает, а мне надо было уйти раньше, я уезжала на съемки. Выхожу, а под дверью стоят родители и, буквально дрожа, спрашивают: «Ну, как наша?» И я с юношеским максимализмом говорю: «Вы что, не могли подобрать ей репертуар, не могли научить, как нужно читать?!» Раскритиковала их в пух и прах. А они мне, как школьники: «Вы понимаете, она нас не слушает». И вот я получила ответ рикошетом…

- И все-таки вы сумели, вопреки всем невзгодам, сохранить доброе сердце. А внутренняя красота непременно отражается и на внешности, недаром вы просто красавица. У вас роскошный косметолог?

- Если говорить о косметике, то делаю народные маски по принципу: все, что нас столе - на лице. Люблю баню и сауну. Ходила каждую неделю до рождения дочки, а потом стало не до этого. Но сейчас Анюта выросла, значит, можно все начать сначала.

Иногда мне кажется, что моя внешность - отражение моей женской неизрасходованности. Все еще ощущаю себя на те, молодые годы.

Я категорически против всяких диет. Диета должна быть образом жизни, в противном случае организм мстит за любое насилие. У нас же чаще всего садятся на месяц, а потом разносит так, что лучше бы она не сидела ни на каком Дюкане. Лучше Плисецкой никто не скажет: «Жрать надо меньше!» И, конечно, желательно хоть каким-то видом спорта заниматься. Я люблю поплавать в бассейне, думаю, и это способствует хорошей фигуре. Ем в принципе все, только в маленьких дозах. Правда, когда ездишь по городам с антрепризой, то нас от всей души кормят после спектакля, когда категорически есть нельзя. Но ведь стол ломится, как удержаться? Потом страдаешь. (Смеется.) Меня еще спасает то, что я практически не ем гарнир. Мясо или рыба только с овощами. Вот салата делаю много с вкусной заправкой, с оливковым маслом и бальзамическим уксусом. Рис, гречка, макароны - это не мое.

А похудение, как мне кажется, зависит больше от нервов. Я снималась в «Пиратах ХХ века», когда у меня случилась эта история с Виктором, и очень сильно похудела.

Вернулась на съемки, а у меня была курточка поварская белая. И Петр Сергеевич Вельяминов обнял меня, оттягивает курточку и говорит: «Ушить надо». Я ничего не рассказывала, скрывала, молодые актеры и не заметили, а он сразу, видно, понял: что-то случилось. Да и в фильме было видно, что в одних кадрах пышечка, в других - худенькая.

- Вы давно за рулем?

- Не так давно, хотя у меня папа шофер, а я папина дочка, и всегда хотела водить машину. Правда, он всегда был против этого, и когда я все-таки села за руль и приехала к родителям, мы отправились с ним покататься. А я еще боялась припарковываться, и папа говорит: «Зачем ты тогда села за руль, если боишься?» Но я поняла, что в нем просто говорит мужское начало - мол, это не женское дело. Но ведь если бы я не была за рулем, я бы так часто к ним не ездила…

- Съемки, антреприза, дом, друзья… Среди них нет такого, с которым хотелось бы все начать заново?

- Пока нет, я очень избирательна. Но, как знать, может, все только начинается…

Понимаю, начать жизнь с чистого листа невозможно. Да, мужчины пытаются сделать это, бросая женщин. Я считаю, что не нужно ничего начинать заново, просто с самого начала необходимо жить честно по отношению к себе и к людям. Тем более что нам, женщинам, жизнь дает так много шансов реализовать себя и в качестве матери, и в качестве жены, хозяйки дома. И очень важно найти любимую профессию, она поможет выйти из сложных жизненных ситуаций. Если нет любимого дела, житейские невзгоды перенести гораздо сложнее. Тебе может изменить любимый, могут предать друзья, вырастут и пойдут своей дорогой дети… Тебе не изменит только любимая профессия.

Беседу вела Александра Соловьева

Фото А. Ломохова