Портреты Кавказа

— Перед сном, заканчивая работу, думаешь: «Все, совсем плохо получилось». А потом смотришь отзывы: «Ой, как интересно». Я вижу ошибки, а люди видят «такое настроение», «такой пейзаж».

Рисовать махачкалинский психолог Мадина Расулова начала четыре года назад — внезапно увлеклась акварелью, записалась на онлайн-курсы по рисованию, а работы выкладывала в соцсети. Там ее и нашли кураторы — и оценили теплые работы. 20 апреля в Пятигорске открылась выставка Мадины — внезапно для нее самой.

— Я рисовала девушку по фотографии пятигорского фотохудожника. Ее снимали в государственном музее-заповеднике имени Лермонтова. В посте с картиной я отметила фотографа — и так меня заметили сотрудники музея, — рассказывает художница. — Это было в конце прошлого года, тогда они и пригласили меня выставиться у себя. Была задумка, что в одном зале будут работы акварелиста и современника Лермонтова Григория Гагарина — Кавказ XIX века, а в другом зале — мои работы, Кавказ современный. Мне было неловко от такого соседства, хотя и лестно. Я говорила, что не художник, не училась, нет академического образования. Я самоучка. Но они ответили: «Нас это не пугает, нам нравится». И все заботы взяли на себя, попросили только отправить работы — отобрали около тридцати.

Выставку назвали «Акварельные истории Кавказа». Герои работ Мадины — обычные люди, но у каждого своя история и характер.

— Как психолог, я замечаю что-то, что другие нет. Мне важно не просто похоже нарисовать, а передать настроение, характер, — рассказывает она. — В своей профессиональной практике я использую трансовые приемы, эриксоновский гипноз, визуализации, медитации. Это мне помогает, потому что, когда рисую, я вхожу в некоторый транс, я созвучна с тем, кого хочу нарисовать. Чувствую — и на этой волне рисую.

В детстве в художественную школу Мадина не ходила и талантливой себя не считала. Говорит, что в ее творческих успехах гены кубачинских ювелиров сыграли не последнюю роль — автор родом из горного села златокузнецов Кубачи. Сначала она рисовала строго по онлайн-урокам, затем — по фотографиям. Рисовать с натуры мешает отсутствие художественной базы, а еще нехватка времени: обычно за бумагу дагестанка садится ближе к ночи, когда нет хорошего света.

— Но я буду учиться еще рисовать с натуры — это круче. Поэтому я стала изучать анатомию. Сейчас я уже делаю не копии фотографий, а вижу, что хочу сделать по-другому, меняю цвета, ракурс, добавляю свое художественное. Смотрю на свои первые портреты — это такие детские рисунки, а я тогда была так довольна. Это называется восторг дилетанта. Но я рада, что меня поддержали — не только такие же дилетанты, но и художники. Когда они хвалили меня в соцсетях, мне казалось, что, может, это они надо мной смеются? Но потом они приглашали меня на свои воркшопы.

А еще работы Мадины начали пользоваться спросом — несколько «кавказцев» уже уехали за границу. На остальных можно посмотреть на выставке в пятигорском доме-музее Алябьева до 20 мая. Вот кого там можно встретить.

Женщина, которая справляется

— Мне нравится вот эта горянка. Я рисовала ее несколько раз — мне хотелось передать все важное: терпение, силу, мудрость, наш колорит, но не уйти в детали. Немного неба, горы, чуть-чуть видны дома, и вот она идет и несёт воду, чтобы приготовить еду своей семье, — такое мирное дело. Она хозяйка своей семьи, жена, мама, соседка, она улыбается, о чем-то думает. То ли она планирует, как будет готовить вкусный ужин, то ли она вспоминает, как общалась с детьми или что должен вернуться откуда-то муж? Думает о чем-то хорошем, несет воду и не чувствует тяжести. Да, может быть, у нее сложная жизнь, но это не сломленная и не забитая тяжелой жизнью женщина. Это женщина, которая справляется.

Спокойный горец

— Мне попалась старая черно-белая фотография 1940 годов. Ни автора, ни того, кто изображен, я не знаю. Хотелось нарисовать такого дагестанца, не просто образованного, а умного. У него пытливый взгляд, хочется верить, что он мудрый. Он в очках, может, сапожник, может, ювелир или бухгалтер? У него свое дело, и он пристально смотрит на этот мир. Вроде есть и сейчас такие горцы, но чем-то они отличаются от тех людей послевоенных лет. В них было больше гармонии, меньше суеты. Жизнь была тяжелее, но в чем-то стабильнее, размереннее. Сложно, но как будто все идет по порядку.

Мужчина с кинжалом

— А это уже фигуратив, тоже 40-е годы. Мне нравится, как герой носит черкеску, как она сидит на нем. Как сам он опирается на перила веранды своего дома, а дальше — горы. Этот человек не агрессивный. Да, он кавказец, но он сильный, а не злой, в нем много достоинства. Он органичен с этим нарядом, с этими горами — и даже с кинжалом и газырями. Я очень хотела бы познакомиться с мужчинами из прошлого века, узнать, как они, о чем они думают? Как они воспринимают то, что происходило тогда? Понять их точку зрения.

Чабан-философ

— Меня впечатлила статья на портале «Это Кавказ», и прежде всего название — «Как мертвые мы, никто нас не видит, и мы никого». О чабанах мало говорят, о них многое и не узнаешь. Хотелось показать это одиночество, невидимость и видимость одновременно: вроде ты есть, а вроде нет; эту необходимость проводить много часов в изоляции, вне семьи, но ради своей семьи. Здесь и мудрость, и гармония, и единение с природой, и отшельничество. Не всякий человек сможет работать пастухом — это такой характер, когда человек может быть долго наедине с собой, с природой, с животными. Вообще, с возрастом, к животным начинаешь относиться еще лучше, чем к людям. Ведь в людях разочаровываешься, а в животных — нет.

Просто бабушка

— Мне интересно рисовать лица взрослых женщин и мужчин — они не просто красивые, в них отражается их жизнь. Это просто бабушка, которая во дворе своего дома сидит на травке, сняла галоши и с удовольствием вяжет носки — пятью спицами вяжет вкруговую джурабки. Потом в этих носках будут ходить ее внуки, внучки, гости. Ей уже точно есть 70. Ну что ей делать? Есть дочка или невестка, которые дома и готовят, и убирают. А она с внуками посидит, почитает, телевизор посмотрит — и вязать. В гармонии со своим возрастом.

Кубачинка и ее осень

— Кубачинка стоит спиной, видно ее руку. У кубачинок есть такое: они идут и сзади придерживают платок. Она пожилая, смотрит на горы, где все желтеет, краснеет, горы скоро станут голыми, будет снег, и она сама уже в этой осени, которая подходит к зиме. Она чуть-чуть наклонена вперед — может, ей так легче идти? У нее наряд с бахромой с вышивкой, не цветной, а сдержанной, для взрослой женщины. Осень в природе и осень жизни.

Сельские соседки

— Эти женщины тоже кубачинки. Разговор двух соседушек. В Кубачи в синий цвет окрашены дома, комнаты. Носят белые платки. Одна соседка идет куда-то, и, возможно, другая ее остановила: «Пойдем собирать чабрец?» - «Да, сейчас домой отнесу это и пойдем». У нас в селе много чабреца. Его все собирают — и взрослые, и дети. Я тоже, когда приеду в Кубачи, собираю.