Как чувствуют себя отцы, когда не участвуют в жизни своих детей

В этой статье не будет душераздирающих признаний отцов об упущенных годах и возможностях, угрызениях совести и скупой мужской слезе.

Давайте быть честными перед исторической данностью: наших мужчин воспитывали с пелёнок по-мужски (в кавычках), без эмоциональной привязанности, поэтому смешно надеяться на то, что они будут испытывать по отношению к своим детям нечто особенное.

Нет, безусловно, есть исключения из правил, особенно когда подросток мужского пола выбирает антисценарий в качестве ведущей модели поведения под отеческим крылом, и всячески пытается следовать ей по жизни: «Я буду не таким, как они».

Повторяющиеся сценарии поведения из детства или антисценарии – это в любом случае не про себя, не про истинное я. А беда в том, что наши мужчины потеряны как мужчины в этой схеме воспитания. Поэтому им нечего передать по наследству своим отпрыскам, им вообще проще сбежать, авось получится всё начать с чистового листа.

Но жизнь – это не диктант под копирку. Её не перепишешь.

Именно об этом поведал мне однажды седовласый Леонид, оказавшийся случайно на одной со мной детской площадке: я с детьми, он с внуками.

Такие люди редко приходят на психотерапию. Не то поколение. Но они не прочь почесать языками на площадках и поучить молодёжь жизни.

История Леонида

Леонид – дедушка двоих близняшек-сорванцов, доставшихся ему в управление от сына. Для него это редкие встречи, как он сам поведал, так как сын не жалует его. Они так и не смогли сблизиться, несмотря на всё его старания.

А дело всё в том, что некогда Леонид ушёл от его матери и долгие годы отсутствовал в жизни ребёнка. Когда вернулся, образумился, сын уже вырос, сам обзавёлся семьёй и был на грани развода.

Судьба повторяется. Дети копируют ошибки своих родителей. Теперь я точно это знаю. Если я не прошёл этот урок, то он передаётся по наследству моим детям. И так далее. Этот бумеранг одиночества ужасает. Я хочу прекратить его и прихожу на детскую площадку, чтобы быть поближе к внукам, чтобы дать им то, что не смог дать своему сыну.

Но ирония судьбы заключается в том, что сын и невестка не дозволяют мне с ними общаться часто. А если они разведутся, то я и вовсе потеряю эту ниточку надежды – хоть как-то изменить этот порочный круг. Ну вы понимаете, о чём я.

Если честно, я не люблю формат таких бесед и откровений, мне достаточно живого материала для анализа в моём психотерапевтическом кабинете, но тут мне по-настоящему стало жалко старика, и я решила его поддержать разговором:

— Вы молодец, что решились на этот шаг – восстановить отношения с сыном, как вы пришли к этому и почему у вас не получилось, как думаете?

— Молодец-то молодец, когда ты мОлодец да удалец. А мне уже седьмой десяток, работы нет, пенсия мизерная, только на хлеб с молоком. Был бы я миллионером, они бы со мной по-другому говорили, а так я для них нищий попрошайка, хуже бомжа.

Не было меня в жизни сына, я гулял, наслаждался жизнью, молодой был да горячий, не думал о последствиях. А когда опомнился, ни кола, ни двора. Время ушло. Ничего не нажито. Семьи нет. Только сын один где-то растёт. Думал, приду, в ноги упаду, простит и примет как своего, а не тут-то было.

Не ждали меня, своих проблем хватает. Хотел уберечь его от развода, от ошибок своей молодости, только в опалу попал, разозлился на меня и вообще видеть не хочет. Если б не внуки, которые ко мне прикипели и требуют встреч, так и не виделся бы с ним вовсе.

— А вы поговорили с сыном по поводу его детства, покаялись, рассказали свою версию?

— Ну я сказал, что мне жалко, что так вышло, я рассчитывал на другой приём, я же всё же отец.

— А вы попробуйте себя поставить на место сына, или, ещё ближе, посмотрите на внуков, которые скоро, возможно, останутся без отца, и также будут расти вдали от него, что вы чувствуете?

— Что я чувствую? Грусть. Тоску. Я тоже жил без отца. Говорю ж, что это проклятие такое, на роду, видно, нам написано. Как ещё себя успокоить.

— А вы попробуйте принять эту грусть, а не убегать от неё всё время, погрустите, позвольте себе испытать всю глубину этого чувства. Вы маленький мальчик, вы смотрите на отца и понимаете, что видите его в последний раз. Всё. Он уже попрощался с вами или вообще ничего не сказал, но в его глазах уже всё написано. Это конец. Что вы чувствуете?

— Да вы меня режете без ножа, — отвечает внезапно изменившийся в лице Леонид. Его строгое, сдержанное лицо, как Титаник, наехавший на льдину, треснуло и потекло, утопая в слезах, — страшно, мне было страшно, когда я потерял отца, как будто земля ушла из-под ног, не на кого больше опереться, есть только больная мать, младшие братья и сестры. И сыну моему было страшно. И внукам. Жуть как хочу это изменить, а как не знаю.

— Знаете, Леонид, только боитесь произнести вслух. А ваш отец, если бы к вам сейчас пришёл, вы бы его приняли? Что бы вы ему сказали?

— Ох, сказал бы, что это было жестоко оставлять меня за старшего, бросать в таком возрасте одного, без объяснений, без надежды на будущее. Я всю взрослую жизнь боялся ответственности, потому что наелся ею в детстве. Не по годам эта ноша была.

— Что бы вы хотели услышать от своего отца?

— Не знаю, может, что я не виноват, что он ушёл не из-за меня, как говорили, не из-за моего плохого поведения. Что я ни в чём не виноват, что я просто ребёнок.

— Вы бы простили своего отца?

— Наверно, да. Хотя не уверен.

— А что вам не хватает для этого прощения?

— Упущенных лет жизни. Но их не вернуть. Возможно, я хотел бы понять, почему он так поступил, как он прожил эти годы, с кем и почему.

— А сами вы своему сыну об этом рассказали?

— Если честно, нет. Я не посчитал это важным. Он не проявил интереса к моей жизни, как и ко мне.

— Может потому что ваш сын внутри всё ещё тот самый маленький мальчик, на которого возложили такую непосильную ношу и ответственность, и он до сих пор ждёт, когда папа вернётся и спасёт его. Может, пора вернуться по-взрослому?

— Кажется, я понял, к чему вы. Спасибо вам за разговор. Прямо всё прояснилось как небо после грозы. Обычно я всём лекции на площадках читаю на правах старшего, а тут вы меня сделали. Ну и волшебница. Побегу к сыну. Есть разговор.

— Я не волшебница, только учусь, — только и успела я отшутиться вслед уже удаляющемуся от меня Леониду.

Вот эта психотерапия, прям на пять с плюсом, подумала я о себе с удовлетворением в учительском тоне. Я сегодня молодец. Не знаю, засчитает ли вселенная мне эту помощь ближнему, но Леониду точно поставит зачёт за пройденный урок жизни.

Лучше поздно, чем никогда.

Также рекомендуем вам прочитать ещё одну интересную статью: Звёздные мамы рассказали о своих методах воспитания детей