«Чтоб ты сдох»: в суде допросили родных жертв Бекмансурова, расстрелявшего университет

Заехала за дипломом и погибла В то роковое утро 26-летняя Анна Айгельдина со своим женихом Иваном приехала в университет из родной Камбарки – города в Удмуртии, который находится в 340 километрах от Перми. Девушка прошлым летом окончила магистратуру химфака ПГНИУ и оставила диплом, как пояснила мама Оксана, на «продление стипендии до сентября». Влюбленные рассчитывали забрать диплом и в тот же понедельник вернуться домой. Анна зашла в университет, а жених остался ждать ее за территорией кампуса. Живой невесту он больше не увидит. 6 сентября ее мама не сразу смогла ответить на вопросы судьи Сергея Коробейникова. Когда он спросил женщину, кем приходилась ей Анна Айгельдина, она разрыдалась. «Дочь», – сквозь слезы, с болью в голосе, все-таки выдавила Оксана. И затем, отвечая уже на вопросы прокурора Светланы Плотниковой, вновь восстановила картину того дня, который не забудет никогда. «Ребята позвонили мне, что у них все в порядке: благополучно добрались до Перми. Сказали, что припарковались около университета и Анюта пошла за дипломом. Ближе к десяти часам, когда уже была на работе, увидела в интернете кадры стрельбы в университете. Стала звонить дочери и ее жениху, но они не отвечали», – рассказала подробности того утра Оксана Айгельдина. Женщина отпросилась домой. Начали с мужем звонить на горячую линию МЧС. «Сначала нам ответили, что Ани нет в списках погибших. Потом сообщили, что есть. После чего сразу же поехали в Пермь на опознание в морг», – добавила Оксана Айгельдина. Собиралась в больницу, но пошла на занятия Светлана Цыганкова из Чусового, у которой Бекмансуров отнял единственную дочку Ксению Самченко, тоже отвечала на вопросы, постоянно вытирая слезы. За два дня до трагедии Светлана с мужем навестили в Перми 18-летнюю Ксюшу, которая перешла на второй курс географического факультета ПГНИУ. Закупили дочке продукты. Утром 20 сентября мама разговаривала с Ксюшей по телефону, обсуждали планы. В тот день дочери могло и не быть в университете: она рассказала, что приболела и собиралась идти в больницу. Но в итоге поехала на учебу. «В 11 часов мне позвонила коллега: «Смотри, что творится в Перми». Сразу включила телевизор в салоне, где работаю парикмахером. Набрала Ксюшу, она не ответила. Муж отпросился с работы и мы быстро поехали в Пермь», – вспомнила на суде Светлана. Всю дорогу из Чусового до Перми Цыганковы пытались дозвониться до Ксюши, но слышали только гудки: трубку никто не брал. На горячей линии их обнадежили: в списке погибших дочери не было. Когда они приехали к кампусу ПГНИУ, он уже был оцеплен. «К нам вышел какой-то генерал. Мы сказали, что ищем дочку-студентку. Геолокация показывает, что ее телефон находится на территории университета, но она не берет трубку. Мы думали, может, выронила сотовый, когда бежала. Генерал сказал нам ехать в краевую больницу и ждать его там», – рассказала мама Ксюши Самченко. В больнице родителей проводили в отдельную комнату, где были психологи. «Нам кто-то сказал, что две погибшие девочки не опознаны. У второй студентки были родители. Спросила, как ее зовут. Ответили: «Катя Шакирова». Что было дальше, помню плохо. Очень сильно кричала, а потом поняла, что кричу мужу в ухо. Затем нам сказали, что нужно съездить в морг на опознание. Потом меня возили в больницу. На опознание муж ходил. Я не смогла», – призналась Светлана Цыганкова. Катя Шакирова была подругой Ксюши Самченко. В то время, когда Бекмансуров уже начал свой смертельный поход у кампуса ПГНИУ, они решили сходить в туалет в восьмом корпусе. Их пути с убийцей пересеклись в коридоре. Мама Кати Татьяна Шакирова до последнего надеялась, что ее дочка жива. О стрельбе в университете она узнала от мужа. Не дозвонившись до дочери, женщина написала ее подругам в соцсети ВКонтакте, в том числе Ксюше Самченко. Она не ответила. «Но написала еще одна подруга Алена. Она сообщила, что девочки ушли в туалет, а потом началась стрельба, и всех начали выводить за территорию университета. Но Ксюша с Катей не вернулись. Алена попыталась успокоить меня: «Наверное, где-то спрятались. Не волнуйтесь, все будет хорошо». Мы продолжали звонить, но все безрезультатно. Потом у нас с мужем началась паника», – рассказала на суде 6 сентября Татьяна Шакирова. Как и родителей Ксюши, кто-то из следователей их отправил в краевую больницу и сказали ждать там. «Еще нам сообщили, что есть две неопознанные девушки. Мой супруг сразу сказал, что это наши. Но у меня еще теплилась надежда. Мы несколько часов провели в неведении. В больнице были представители Красного Креста, психологи. Отлучилась в туалет, возвращаюсь и ко мне подходит психолог, плавно берет за руку и начинает объяснять: «Возможно, одна из неопознанных девочек – ваша дочка». Тут подошел муж, я уже в слезах. Нас как из ведра холодной водой окатили», – поделилась Татьяна Шакирова. Им сказали ехать домой. Позвонили следователи и сообщили, что позовут в морг, как только увезут тела с территории кампуса. «В морг приехали в десятом часу вечера. Там были все родственники, которые сегодня на суде присутствуют. Нам сначала показали лицо дочери на мониторе», – сказала сквозь слезы мама Кати Шакировой. «В 11:30 из меня словно вылетела душа» Последнее сообщение от своей дочери Саши, четырехкурсницы мехмата, пермячка Екатерина Мохова, получит за мгновения до ее гибели от картечи Бекмансурова. «Мы переписывалась с ней до последней минуты. Последнее сообщение пришло в 11:34. А в 12 часов в telegram-канале увидела информацию, что на университет напали. Я переслала его дочери, но она уже не отвечала. Я тогда подумала, что у нее просто лекция идет», – рассказала Екатерина Мохова. Тогда она поехала к университету, где ее уже ждал молодой человек Александры. Их отправили в краевую больницу: «Здесь в два часа мне сказали, что мой ребенок погиб». Во время допроса родных погибших в суде 6 сентября только одна мама обратилась к Бекмансурову. Все остальные ничего не произнесли в его адрес. 20 сентября прошлого года Надежда Арамелева из Новых Лядов отвезла на занятия в ПГНИУ 19-летнего сына Ярослава, который учился на втором курсе физического факультета. О нападении на университет в их семье первым узнал папа, увидев информацию в интернете. «Прочитал манифест Бекмансурова, который он опубликовал перед нападением. Сразу попытался до сына дозвониться, но безуспешно», – рассказал Алексей Арамелев. Его жена в этот момент еще ничего не знала о трагических событиях в университете: по роду работы телефон у нее был выключен. Но материнское сердце почувствовало неладное. «О стрельбе в университете узнала позже. Но примерно в 11:30 поняла, что случилось что-то ужасное. Потому что из меня словно вылетела душа. Когда вернулась на рабочее место, коллеги включили телефон и сообщили, что в ПГНИУ стреляют. Бросилась звонить сыну – не отвечает. Набрала мужа, он признался, что тоже не смог дозвониться. Стала писать однокурсникам Ярослава. Они сказали, что когда началась стрельба, стояли у проходной. После выстрелов все разбежались в разные стороны. Куда делся Ярослав, они не знали», – поделилась подробностями того дня Надежда. Вскоре муж прислал ей список погибших, среди которых значился 20-летний Ярослав, но фамилия была «Арамиев». «Учитывая, что нашу фамилию отродясь мало кто правильно писал, сразу понял, что это сын», – признался на суде Алексей Арамелев. Но еще несколько часов официально никто не подтверждал им, что их Ярослав убит. Пока, наконец, не позвонили из морга и не пригласили на опознание. «Но и там нам не сразу сказали, наш это сын или нет. Дали заполнять какие-то бумаги. На это я сказала, что пока не увижу сына, ничего не буду подписывать. Зашли на опознание, увидела сына, лежащего на каталке…», – здесь Надежда сделала паузу и громко, с ненавистью в адрес Бекмансурова, сидящего в нескольких метрах в стеклянной клетке, произнесла: «Чтоб ЭТОТ сдох, гад. Чтоб медленно и верно подыхал». Бекмансуров в это время смотрел в одну точку перед собой. «Надежда Сергеевна, мы понимаем ваши эмоции, но прошу не выражаться. Здесь находятся посторонние люди», – мягко попросил судья. Многомиллионные иски к Бекмансурову На заседании 6 сентября также стало известно об исках с требованием возместить моральный вред, которые заявили к стрелку близкие погибших. На сегодня их подали родные Анны Айгельдиной, Маргариты Энгаус, Ярослава Арамелева, Ксении Самченко. Размер запрошенных компенсаций варьируется от 3 до 5 миллионов рублей. «Он убил не только мою дочь, но и меня. Перечеркнул все цели, к которым стремилась наша семья», – говорится в ходатайстве Светланы Цыганковой о компенсации морального вреда. В ближайшие дни в Пермском краевом суде продолжат допрашивать потерпевших по делу о нападении Тимура Бекмансурова. Заседания запланированы на все сентябрьские будни, кроме пятниц и 22 сентября. Ранее «ФедералПресс» сообщал, что в Перми начался громкий процесс по делу о нападении на ПГНИУ, которое 20 сентября 2021 года устроил первокурсник юрфака Тимур Бекмансуров. Во время стрельбы были убиты шесть человек, еще 23 человека – ранены. Кроме того, различные травмы получили 14 студентов, выпрыгнувшие из окон аудиторий. Бекмансуров полностью признал свою вину по предъявленным ему обвинениям. Фото: ФедералПресс / Александр Переверзев