«Дети сидели на полу в коридоре, в это время сыпались стекла в подъезде»

По данным МВД РФ, с начала спецоперации в Россию бежало около полумиллиона жителей ДНР, ЛНР и Украины. Daily Storm пообщался с коренной жительницей Донецка — Викторией Изерской, которая этим летом покинула родной город и переехала в подмосковные Химки. С собой она вяза двоих детей — восьмилетнюю дочь Сашу и пятилетнего сына Максима. Теперь они учатся жить в мирной обстановке.

2014 год

Мы — коренные жители Донецкой народной республики, города Донецка. Жили все восемь лет. То есть с момента госпереворота и к началу специальной военной операции ни разу не пересекали государственную границу до последнего момента, когда уже стало совсем страшно и печально.

26 мая 2014 года первый раз случился авианалет на Донецк. Моему ребенку тогда было 2,5 месяца. Тогда мы находились дома, а муж был на работе. В этот же день рядом с местом, где он находился, случился прилет. Естественно, у нас началась воздушная тревога. Мы все были в панике. 

Я была дома, и единственное, чего мне хотелось, чтобы муж побыстрее приехал ко мне. Он работал недалеко, поэтому вернулся домой незамедлительно. Ему удалось, слава богу, проехать. 

Все это произошло в течение нескольких часов и затем закончилось. Много людей пострадало и погибло. Мы жили недалеко от железнодорожного вокзала и аэропорта, где и был основной налет. Это то место, где большая часть снарядов, выпущенных из самолетов, и упала. После этого налетов уже не было, а вот столкновения в районе аэропорта были. Мы, естественно, все это слышали, потому что находились километрах в 13 от этих мест. 

Сейчас все намного хуже. Ты идешь по Донецку и не знаешь, в какой момент что произойдет. Тогда (в 2014 году. — Примеч. Daily Storm) все происходило на окраинах города, и в центре не было таких прилетов и опасных зон. 

Но обстановка тогда тоже была накаленной: перебои с продуктами питания, не было воды, отключался свет. И, конечно, для нас это было тоже сложно: никогда такого не было, для нас все было в новинку. 

Я тогда еще была кормящей, это продлилось до шести месяцев. После мы молоко из-за всей этой обстановки, из-за стресса потеряли. У нас начались обстрелы в черте города, не на окраинах. Питания детского было не найти — в Донецке были перебои с поставками. 

Место, где работал муж, было разбито, я находилась в декретном отпуске — денег не было. Из-за всех этих госпереворотов детские пособия нам тоже начали задерживать. Нам пришлось уехать в близлежащее село в Марьинском районе Донецкой области, это была территория Украины. И находились там, пока ребенку не исполнилось девять месяцев. 

Мы вернулись домой через три месяца, когда стало чуть потише. Ну и вернулись, потому что нужны были деньги и нужно было выходить на работу. Мы же там все это время не работали — это обычное село, даже не городского типа, нам такой стиль жизни не подошел.

Следующие полгода муж не мог найти работу. Ему пришлось выйти санитаром в поликлинику. А он сам он по профессии парикмахер-стилист. 

Когда начался период подписания соглашений о прекращении огня и разведения сил с определенных территорий, в этот момент все было более-менее нормально. Да, окраины обстреливались, но мы в центре жили спокойно. До определенного момента. 

Самый страшный день

Последний наш серьезный обстрел был 13 июня 2022 года. Этот день знают все в республике, потому что тогда произошло самое большое количество прилетов на наши территории. Вокруг дома, в нашем районе, легло около трехсот снарядов. Это был самый тяжелый период времени, и в этот момент мы были дома.

У нас дом панельный, и подвала, к сожалению, нет. А ближайшее бомбоубежище в школе. До нее идти пять-семь минут быстрым шагом. Нас спасло то, что мы находились в тамбуре между двумя квартирами, и у нас была возможность спрятаться. Все настежь было открыто в двух квартирах — и окна, и двери в подъезд, чтобы, если вдруг прилетит в квартиру, мы быстренько выбежали оттуда.

Дети сидели на полу в коридоре, пережидали эти обстрелы. В это время сыпались стекла в подъезде, звенели с первого по девятый этаж. И это продолжалось в течение трех часов.

Рядом с нашим домом находится частный сектор. И ближайший к нам дом двухэтажный был разбит полностью после этого обстрела. От него ничего не осталось, только груда кирпичей. Там люди, слава богу, остались живы, но женщину в тяжелом состоянии увезли на скорой.

На некоторое время у нас еще отключали свет, а когда его вернули, мы увидели — у нас дома была завеса пыли. Все было в пыли, в ошметках грязи с улицы. И пока шли обстрелы, мы сидели дома и дышали этим воздухом.

Дети перенесли это психологически тяжело. Младший ребенок перестал разговаривать. Обстрел начался вечером, и до обеда следующего дня сын молчал — у него была психологическая травма. Старшая дочь тоже испугалась.

Это был самый тяжелый момент, и мы все-таки решили, что нам не нужно там больше находиться, потому что дети уже получили свое. 

Переезд

Пересекли границу с Россией мы 16 июня — через три дня после обстрела, а 18-го уже были в Московской области. У нас в Химках проживают очень близкие друзья, которые нам предложили свою помощь, чтобы мы переехали. И материальную, и духовную — любую. Они же предоставили нам первое жилье.

Мы не поехали в ряду беженцев, так как решили, что справимся сами. Я уехала с двумя детьми и двумя сумками. Больше ничего не было, мы полностью все оставили там. Самокаты, велосипеды — все, что детям было летом необходимо. Муж остался в Донецке. 

Он приехал позже, в конце августа, когда смог получить бронь, чтобы выехать из республики. Тяжело было его столько ждать, потому что ты не знаешь, приедет он или не приедет.

У нас с территории ДНР на территорию Ростова ездит транспорт: либо автобус, либо такси. Мы взяли такси, так как нам его пообещала оплатить друзья. И они его даже вызвали, будучи в Москве!

Такси забрало нас рано утром, и мы приехали на территорию Ростова-на-Дону. Пересекали блокпост пешим переходом, как это делают все. Нас привезла одна машина на границу, а потом мы пересели на другую машину, которая довезла нас в Ростов. Оттуда мы уже приехали в Москву на поезде, где нас встретили друзья.

Первые две недели мы гостили у них, в Химках. Потом мы переехали в район Кунцево в Москве и месяц пробыли там — друзья предложили пожить бесплатно. Существовали на средства, которые получили от государства как вынужденно покинувшие ДНР, — на единоразовую выплату по 10 тысяч на каждого члена семьи, то есть на троих: меня и двоих детей. 

Когда приехал наш папа, мы начали решать вопрос о дальнейшей жизни — не можем же все время жить за счет других людей. Мы решили, что все-таки хотим вернуться в Химки, и что Москва для нас пока суетный город, и мы не можем к нему привыкнуть. 

Мы нашли квартиру рядом с «МЕГА», потому что там у нас работает папа. Выбрали специально близко, чтобы в случае какой-то аварийной ситуации в детском саду была возможность помочь детям, забрать их. Я работаю чуть дальше, медсестрой в частной лаборатории.

Друзья помогли нам с регистрацией, временно прописали у себя. И еще у нас ситуация была облегчена тем, что мы паспорта Российской Федерации получили еще в 2021 году. Поэтому быстро нашли работу.

Кстати, для переезда в Россию мы продали две личные машины. Чтобы, например, хватило денег арендовать первое жилье — за первый и последний месяц. 

Я хочу сказать, что у нас еще не самая страшная история, которая может быть. У наших знакомых были ситуации похуже: люди теряли жилье и уезжали в никуда. Некоторые без документов уезжали. И вот здесь сейчас очень много ситуаций, когда люди восстанавливают документы и не могут получить паспорт Российской Федерации, потому что у них нет оригинальных документов — они, например, сгорели. Границу пересекают по каким-то выпискам и справкам из загса.

Но в любом случае переехать для нас было сложным решением. Наша квартира в Донецке досталась нам не так уж легко. У нас была тяжелая жизненная ситуация, мы эту квартиру зубами выгрызали у своих родственников, которые не хотели нам ее отдавать. А по закону квартира принадлежала нам. Два года был суд. И тут нам вынужденно пришлось ее покинуть. 

Уехали в связи с психологической травмой детей. И плюс мы не могли уже зарабатывать деньги. Я работала медсестрой и могла бы продолжать ездить на работу, но детей оставлять дома мы не могли — ни школа, ни детсад не работают.

Вынуждены были оставить и дом, и семью. У нас там до сих пор живут родители. Они находятся сейчас в нашей квартире, потому что их дом разбит. Дом моей мамы стоял недалеко от аэропорта, откуда начинались все бои. 

Адаптация

Что касается детей, они адаптировались в течение месяцев трех-четырех. Более-менее начали реагировать на обстановку.

Когда мы приехали, первое время жили у друзей на последнем этаже 23-этажного дома. И первый самолет, который пролетел, вызвал у детей шок, они сразу спрятались. Это был вечер, уже было темно. 

Они сами раньше наблюдали, как снаряды прилетали в дома. Они знают, что это такое, и даже знают, с каким звуком прилетает «Град». Я их учила, что если мы слышим этот звук и если в этот момент находимся на улице, значит, нужно лечь и ждать. И ни в коем случае никуда не ехать на своих велосипедах и самокатах, а отбросить их в сторону.

Когда они успокоились, я им рассказала, что самолет этот — пассажирский и что он не опасен. Дети ни разу не видели самолет — лишь в фильмах либо на картинках. В небе они видели только истребители. Других самолетов они не знают и не понимают, что внутри может сидеть огромное количество пассажиров.

 На следующий день мы вышли на улицу и увидели еще и вертолет. Я, если честно, сама не знаю, зачем он летает. Но детям сказала, что это охрана, которая смотрит, чтобы люди не разжигали костры, не ломали мусорные ящики. Как у нас полицейские ходят по городу, так полицейские здесь летают в небе. Надо было детям это как-то приукрасить, чтобы они не боялись его. 

Долгое время дети мгновенно реагировали на любые громкие звуки в городе. Было видно по ним, что это напрягало их.

В Химках старшая дочь пошла в школу, а младшего записали в детский сад. Но мы не попали в сентябре в тот поток свободных мест, и нам, скорее всего, пришлось бы пойти в октябре. Но возможности ждать не было, потому что нужно было выходить на работу и оплачивать жилье. 40 тысяч рублей на дороге не лежат, и никакая помощь, выплаты, нам уже не помогут.

Я наткнулась «ВКонтакте» на группу Дмитрия Волошина (мэра Химок. — Примеч. Daily Storm). И решила, что была не была, мы уже многое пережили, и написала ему. Описала всю свою ситуацию, что наклевывается работа, а не могу отдать ребенка в детсад — как вы можете мне помочь? И он мне ответил буквально в течение 10 минут. 

На следующий день я получила звонок из управления образования о том, что для моего ребенка выделена путевка, приходите завтра ее забирать. Именно в тот сад, в который мы хотели попасть, причем я его даже не называла. Я написала просто, что мне нужна помощь, и мне уже было неважно, в какой сад пойдет ребенок — это просто ближайший был для нас.

Здесь детский сад нам показался раем вообще. Ребенок был в восторге. Это, конечно, не те условия, которые были у нас в Донецке: скрипящие полы, там все требует ремонта.

Вернуться или остаться

На данном этапе времени еще душа болит, наверное, хотели бы вернуться. Но, знаете, где-то уже пробивается тот момент, что хотелось бы развиться и уже, может быть, даже здесь. Потому что мы семья и мы вместе, дай бог, так и будет. Уже мелькают мысли, что хотелось бы остаться.

Единственное, что родственники остались там, и переезжать не собираются. У меня во время этой войны, два года назад, умер папа. С мамой там сейчас живет мой брат, и они пока не хотят переезжать. 

Моей маме сейчас 67 лет, и она до сих пор работает. Мама сказала, что будет до последнего ждать победы на месте. Под всеми этими обстрелами она ходит на работу и возвращается с нее. А брат не хочет уезжать, потому что не хочет оставлять ее одну.

]]>