«Когда ей больно или страшно, она всегда вспоминает вас»: как больничные клоуны помогают детям пережить тяжелое лечение
Они приходят в детские больницы и приносят с собой радость и легкость, словно многомесячный больничный быт – это не по-настоящему. Всего 10-15 минут общения, но их хватает, чтобы на детских лицах появились оживление и улыбки. Больничные клоуны – это актеры, но их визиты оказывают такой мощный терапевтический эффект, что врачи сами зовут их на помощь. Рассказываем, кто эти люди, почему они занимаются больничной эксцентрикой и как это работает.
Больничная клоунада в России существует около 10 лет, хотя во многих странах мира этот прием работы с маленькими пациентами появился еще раньше. «Клоуны приходят к детям не для того, чтобы жалеть их (ведь жалость связана с печалью), а для того, чтобы играть и взаимодействовать с ними, – говорит психолог «Теледоктор24» Наталия Чиркова. – Смех снимает напряжение, и в моменты радости организм эффективнее борется со стрессом, связанным с болезнью. Клоуны дарят яркие эмоции среди печали и постоянного давления, в котором находится ребенок: среди операций, уколов, процедур, переживающих родителей. Чувство радости, смех – это ресурс, который дает силы для выздоровления».
По словам психолога, еще одна функция больничного клоуна – признать реальность такой, как она есть, и показать, что даже с самой тяжелой действительностью можно контактировать, не теряя присутствия духа. Клоуны не закрывают глаза на болезнь, не делают вид, что все в порядке, а помогают сохранять ресурсное состояние даже в тяжелых обстоятельствах.
«Больничная клоунада – это особая сфера деятельности. Клоуны умеют быть тактичными, способны принимать любые чувства ребенка и возрождать у него чувство радости. Также актеры способны бережно обходиться со страхом, который может первоначально возникать у детей в отношении клоунов. Они не навязываются, учитывают особенности каждого ребенка», – говорит Наталия Чиркова.
«Я попробовала, и у меня получилось»: как становятся больничными лицедеями
Для мальчишек и девчонок, измученных долгим лечением и карантином, клоун в палате – чудо невероятное, сравнимое разве что с внезапным выздоровлением. О том, как становятся больничными актерами, рассказывают они сами.
«Я увидела в соцсетях приглашение на конкурс в Школу больничных клоунов, – говорит Марина Задворная, больничный эксцентрик с восьмилетним стажем и исполнительный директор Благотворительного фонда «Доктор Клоун». – Меня это поразило, поскольку незадолго до этого я посмотрела фильм «Целитель Адамс» с Робином Уильямсом, в котором главный герой организует в больнице подобную деятельность. И я просто не могла поверить, что у нас кто-то этим всерьез занимается. У меня не было актерского образования, но я сразу же заполнила анкету, подумав, что терять нечего – не возьмут, значит так тому и быть. Но меня приняли».
В школе больничных клоунов учатся довольно долго: там читают лекции и врачи, и психологи, но все же основное внимание уделяется клоунскому мастерству. Это и пантомима, и фокусы, и работа с куклами (перчаточными и на лесках). Но невозможно просто прийти в палату, показать номер и уйти. Интерактив очень важен, и клоунское мастерство – это лишь арсенал, элементы, которые позволяют зацепить внимание маленького пациента. Взаимодействие клоуна с малышом – это 80% успеха. Когда ребенок дурачится, становится непосредственным участником игры, то это дает самый сильный терапевтический эффект.
В Израиле, Бразилии, Франции и некоторых других странах доктор-клоун – это профессия. Люди полностью посвящают свою жизнь этой работе. «В нашей стране это пока не имеет профессионального статуса, – говорит учредитель Благотворительного фонда содействия развитию больничной клоунады в России «Доктор Клоун» Юлия Райская. – В каких-то городах люди работают на волонтерской основе, наш фонд ушел от волонтерства и наши актеры получают гонорар за выходы в больницу. Это дисциплинирует, и люди несут большую ответственность за свою работу. У нас есть график работы, заключены договоры с больницами».
Однако гонорары – дело не решающее, и никто из клоунов не помышляет о том, что это может стать основным заработком. «Клоунами становятся люди самых разных профессий, – говорит Максим Логинов, один из ведущих актеров фонда. – Когда я шел в эту деятельность, то ни на какие деньги мы не рассчитывали. Но нужно понимать, что это совсем небольшие деньги, которые никак не влияют на жизнь. Многие приходят, чтобы помочь детям. Однако формула «я иду спасать мир» – это незрелая мотивация, на которой долго не протянешь. Лично я считаю, что если у меня есть что-то, что способно помочь другим, и это работает, то глупо это не использовать. От этого выигрывают все – и пациенты, и медперсонал, и я сам».
В основном в больничную клоунаду приходят люди творческих профессий: актеры, кукольники, режиссеры. Людей других профессий намного меньше, но они есть. «Сперва я работала в рекламе, плюс сурдопереводчиком на фрилансе. Потом получила диплом. А сейчас работаю сурдопереводчиком в академии искусств РГСАИ. Это инклюзивное учебное заведение, где студенты с ограниченными возможностями получают творческие специальности. А параллельно все эти годы я выходила к больным детям в качестве больничного клоуна», – рассказывает Марина Задворная.
«У нас есть школа больничной клоунады, где после успешного прохождения обучения люди становятся сотрудниками фонда и уже от лица фонда осуществляют свою деятельность, – рассказывает Юлия Райская. – Сейчас мы можем наблюдать, как стремительно развивается это направление в благотворительности. Мы недавно ездили с гуманитарной миссией по городам России и имели возможность познакомиться лично с представителями подобных благотворительных организаций. Где-то, как в Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Новосибирске есть профессиональные НКО, которые практикуют больничную клоунаду в местных детских больницах, где-то очень хотят открыть их. Мы провели мастер-классы и готовы и дальше делиться своим десятилетним опытом в этой области».
В прошлом Юлия и сама работала больничным клоуном, а после прохождения обучения в Израиле в университете Хайфы на факультете больничной клоунады решила перенести этот опыт в Россию, потому что увидела, что это не просто развлечение больного ребенка, но и – при грамотном подходе – часть лечения, дающая мощный терапевтический эффект.
«Это работа очень непростая, она требует серьезных затрат: физических, эмоциональных, материальных. Надо всех обучить, мотивировать, создать благоприятные условия работы. Но когда видишь, как радуется ребенок, который еще минуту назад плакал от боли, ты понимаешь, что это все не напрасно, что сами доктора-клоуны получают не меньше, чем дети, которым они помогают», – говорит Юлия Райская.
Воображаемые чайки, перепутанные уши и другие секреты
«Помню, как мы вдвоем с напарницей пришли к маленькой девочке, которая только что прошла через очень болезненную манипуляцию, и она очень громко плакала и кричала, – рассказывает клоун и художественный руководитель ООО «Больничные клоуны» Ольга Волхонская. – Нас она даже не заметила, и чтобы переключить ее внимание, мы с напарницей начали «летать» и кричать, как чайки. Мы показали, как эту воображаемую чайку закрутило ветром и чуть не захлестнуло волной, и она еле спаслась, а потом присела на подушку к девочке, которая уже забыла про свою боль и стала эту воображаемую чайку подманивать и кормить. Но это не конец истории. Примерно через месяц к нам кинулся через весь коридор папа девочки. Он очень благодарил. И рассказал, что его Маша продолжает использовать образ этой чайки, как только ее ждут особенно неприятные медицинские манипуляции. Она хватается за эту игру, как за соломинку, и непременно кормит свою воображаемую чайку, как только ей больно или страшно. И вот тогда я поняла, зачем я всем этим занимаюсь. Не ради трех или десяти минут в палате, а ради той внутренней опоры, которая остается с ребенком после нашего ухода».
Конечно, далеко не всегда и не все получается гладко. Бывает, что ребенок и сам «переигрывает» клоуна. «Лично мне нравится магия, когда что-то появляется, что-то исчезает, я на этом строю взаимодействие с ребенком. Но совсем недавно в Новосибирске, куда мы ездили, был такой эпизод. Я уже подготовил всю базу для фокусов, положил все, что нужно, по разным карманам, стою перед палатой, и знаю, что там лежит 12-летний мальчик. А это абсолютно мой клиент – он уже все понимает, и фокусы – это то, что должно сработать. И вот у нас начинается общение, и я плавненько подвожу к фокусу. А он говорит, мол, это ерунда, и разоблачает мои трюки один за другим. Оказалось, что мальчик занимается фокусами с шести лет, и вот он начинает показывать такие номера, что мне и не снились! И карты у него в пальцах прямо летают. Но в результате же получилось еще лучше – он развеселился, воодушевился и прямо расцвел», – рассказывает Максим Логинов.
Это очень трогательно, когда откликаются подростки. Ведь это самый сложный контингент, они отягощены не только болезнью, но и своим переходным возрастом. «Помню, лежит девочка лет 13-14. Она в наушниках и почти не выходит на связь с внешним миром, а тем более с клоунами, – рассказывает Ольга Волхонская. – Мы с напарницей входим, мгновенно оцениваем ситуацию и начинаем играть друг с другом, не вовлекая ее в свою игру. В какой-то момент мы достали рулетку и начали увлеченно ее измерять, при этом обсуждая, что все пальцы перепутаны и не на своих местах. Вот этот палец вообще тут по ошибке. У нас был очень важный процесс, горячий спор, и мы настолько увлеклись этой игрой, что не сразу заметили момент, когда девочка выключила наушники. В конце концов она хохотала, просила измерить ей ухо, проверить, не досталось ли ей чужое ухо, и совершенно забыла о том, что она пять минут назад была в неприступном образе».
А случается, что клоун берет на себя какую-то иную задачу. «У нас есть потрясающе тонкий клоун, который всегда предпочитает быть вторым – играет на укулеле, создавая фон для партнера, – рассказывает Марина Задворная. – И вот мы зашли к мальчику из Ташкента, которому уже скоро должно исполниться 18. И по его лицу было видно, что ему неловко, мол, клоуны – это же для детей, а он взрослый. Но тут его замечательная восточная мама вступила в разговор, и оказалось, что мальчик очень хочет научиться играть на гитаре, но не знает, с чего начать. А гитара – вот она, в чехле под кроватью. И мой партнер немедленно вышел на первый план, они с парнем тут же сели и стали разучивать аккорды. У мальчишки загорелись глаза, и он уже забыл, что он взрослый и отстраненный. А спустя пару месяцев мы встретили их в коридоре больницы. Мы были без грима, но мама узнала нас, бросилась к нам и рассказала, что они с сыном выписываются и что после нашего визита мальчик смог освоить гитару по интернету и увлеченно занимался этим все время в больнице, почти не думая о болезненных процедурах, которые ему достались, и вообще о грустном».
Работа больничных клоунов – это совсем не цирковое представление. Все они имеют медицинские книжки, весь набор необходимых прививок, базовые медицинские знания и всегда руководствуются принципом «не навреди». «Мы приходим в больницу, надеваем белые халаты и поднимаемся в отделение, – рассказывает Максим Логинов. – Дальше происходит то, что мы называем трансмиссией, то есть переход, передача. Мы получаем от врачей или старшей медсестры информацию об отделении, куда идем. Сколько детей там лежит, к кому можно заходить, а к кому нельзя, есть ли дети из детдомов, есть ли кто-то в депрессии или кто-то, кому сейчас физически очень больно. Какие ребята уже перенесли операцию, а какие только готовятся к ней, и так далее. Поэтому, когда мы приходим в отделение, то уже знаем, что, к примеру, в пятой палате лежит Кирилл из Хабаровска, ему 12 лет и он любит петь, но ему пока нельзя».
Потом клоуны идут переодеваться и гримироваться, а в процессе обсуждают, что будут делать и в каком порядке. С каких палат начнут, кто будет вести, а кто работать на подхвате. Есть и негласная специализация. У кого-то получается очень хорошо работать с детьми до пяти лет – как будто они рождены друг для друга. А кому-то, наоборот, легче находить подход к подросткам. И инструментарий у артистов тоже разный. Кто-то жонглирует, кто-то играет на музыкальных инструментах, кто-то показывает фокусы. Но это не главное. Это всего лишь клоунская база, а потом следует множество индивидуальных секретов и профессиональных хитростей, которые помогают построить диалог с малышом или подростком. Ведь главное – вступить в контакт, поднять настроение.
«На каждый выход в отделение – пара клоунов, – рассказывает Марина Задворная. – Это важно, по одному клоуны не работают никогда. Вдвоем легче уследить и за реакцией детей, и за безопасностью. Дети лежат в палатах по двое, трое или четверо. Бывает, что кому-то из них нельзя вставать, а кто-то другой будет бегать кругами, и обязательно нужно отслеживать всех. У нас есть и «бортовой журнал», куда мы записываем информацию о детях. Диагнозы, с кем и как мы работали по запросу врачей. Например, кого-то вообще безудержно веселили, а с кем-то работали очень деликатно, поскольку хорошее настроение нужно, но смех – неь ввиду операции или других причин».
«Этому ребенку не до клоунов», или Почему медперсонал бывает против актеров
Сперва мастера эксцентрики начали работать в самой крупной больнице РФ – Российской детской клинической больнице. «Тогда главным врачом был Николай Николаевич Ваганов, который любезно нас впустил к себе, даже в самые сложные отделения, так как понял значимость нашей работы, которая направлена на улучшение психологического, эмоционального здоровья на всех этапах госпитализации маленьких пациентов», – говорит Юлия Райская.
Теперь уже не только в столице, но и в некоторых городах-миллионниках есть детские больницы, в которых понимают значимость работы больничных клоунов и с нетерпением ждут их. Сейчас запросов от больниц даже больше, чем могут осилить клоуны. Госпитальных эксцентриков и раньше-то было всего несколько десятков на Москву, а за последние три года количество людей, занимающихся больничной клоунадой, сильно уменьшилось. Кто-то отказался делать вакцинацию от COVID-19 и автоматически выпал из этой деятельности, а кто-то уехал из страны. Поэтому сейчас сразу в обеих московских организациях, в которых учат больничных клоунов и обеспечивают их взаимодействие с больницами, идет или вот-вот начнется набор в Школы клоунов.
К сожалению, далеко не везде в России готовы пускать актеров в больничные палаты. «Есть города, где медицинский персонал никогда не сталкивался с таким явлением, как больничная клоунада, – говорит Максим Логинов. – Когда мы приезжали, то там на нас реагировали очень настороженно, с большим недоверием. И очень часто говорили, что вот в эти палаты заходить не надо, а тот ребенок клоунов не любит, вы ему не понравитесь, и так далее. И мы начинали выяснять подробности. Конечно, мы не заходили в те палаты, куда было нельзя по медицинским показаниям. Но очень часто врачи ошибались, и в 99% случаев все получалось. Все дети очень хорошо реагируют, если подходить к ним правильно и деликатно. Так, в Подмосковье нас не хотели пускать к ребятам из Мариуполя. Мол, мальчик потерял всю семью, ему не до клоунов. Но оказывается, что таким детям поддержка нужна в первую очередь. Хотя, конечно, нужно очень тонко все делать, нащупывать, как сними уместно себя вести».
«Сейчас больничные клоуны зашагали едва ли не по всей стране, – говорит заслуженный врач России, главный врач ГКБ им. В.В. Виноградова и Родильного дома №4 Ольга Шарапова. – И это очень важно, не зря говорят, что положительные эмоции помогают легче перенести заболевание, и даже лечат. Ведь существуют различные арт-терапии и игротерапии, которые доказали свою эффективность. Если малыш в отличном настроении, улыбается и смеется, у него вырабатывается гормон радости. И самочувствие значительно улучшается. Кстати, в наш Родильный дом очень часто родственники приезжают на выписку, привозя с собой ярких клоунов и ростовых кукол. Особенно часто это происходит в теплое время года. С полудня территория роддома начинает больше напоминать театральную сцену, чем медучреждение. И это здорово, ведь и новорожденные, и дети постарше, которые приходят на выписку с папами, бабушками и дедушками, получают невероятные эмоции. Заряд позитива клоуны дарят даже взрослым».