Корреспондент "РГ" посмотрел, как проходит реабилитация раненых участников СВО

Где можно встретиться с ранеными в СВО, было ясно с самого начала. Конечно, в госпитале. Поэтому пришлось воспользоваться статусом военного пенсионера и попросить врача из поликлиники направить меня в "оборонную лечебницу". Доктор осмотрел и, не подозревая об истинных моих намерениях, сразу выписал направление: "Голубчик, вам есть что подлечить". Ему было немногим за сорок, но выражался он как земский врач эпохи Антона Чехова - такая же ласковая терминология…

Госпиталь, оказалось, устроен так, что центром его жизни является длиннющий, метров 250, коридор второго этажа. По нему все обитатели три раза в день идут в столовую и возвращаются из нее. По нему также медленно, туда-сюда, ходят раненые бойцы СВО, восстанавливаясь после операций.

Не скрою, вид молодых людей, двигающихся с помощью костылей или на колясках, производит болезненное впечатление - в первый момент даже заныло сердце.

Сосед по палате

У моего соседа по 406-й палате рядового Александра Антонова нет правой ноги ниже колена. Он потерял ее во время боя на луганском направлении, попал под удар минометов противника.

Александр родом из небольшого городка Свердловской области. Ему около сорока лет. Он отец двоих детей - одиннадцатилетнего сына и семилетней дочки. По образованию - строитель, окончил колледж, работал в разных организациях. В армии служил в морской пехоте Каспийской флотилии - на плече татуировка: русалка в тельняшке, видно с тех пор осталась.

Александр - доброволец, в сентябре прошлого года изъявил желание защищать Донбасс, пошел в районный военкомат и написал заявление. Поскольку у него была хорошая общевойсковая подготовка, его сразу направили в часть Сил специальных операций. Их группа, как он рассказал, постоянно находилась на переднем крае - "метров 80-100 до украинских окопов", - с помощью беспилотника высматривала цели и наводила на них нашу артиллерию. Иногда, когда их обнаруживали, вступали в перестрелку. Но такое было нечасто.

У них уже прошел шок и потрясение от ранения, им уже хочется поговорить, рассказать о пережитом. Они отвечают на любые вопросы, шутят и смеются…

После ранения Александра эвакуировали в Ростов, оттуда авиацией в Москву. Тут прошла ампутация, ногу, как ни старались военные хирурги, спасти не удалось. Теперь ему подгоняют протез. Сам протез стоит свыше 3 миллионов, его предоставили бесплатно, но подгонка занимает несколько месяцев, выйти из госпиталя он сможет в середине лета.

Сейчас он тратит свое время на разговоры с женой - она звонить начинает с 6 утра - и беседует с ней почти каждый час. Она жалуется на сына, которого трудно отогнать от телефона и посадить за учебники. Тогда он просит передать трубку парню и требует "не сердить маму".

К моему удивлению, все остальное время Александр тратит на просмотр телевизора, буквально не пропускает ни одной передачи о СВО.

Когда показали сюжет, как украинский боевик в упор расстрелял нашего солдата, сдающегося в плен, Александр аж подпрыгнул на кровати, сел - долго молчал, а потом сказал: "Ух какая судьба. Лучше уж без ноги…"

По утрам нас навещает лечащий врач, он у нас один - Александр Александрович, молодой спокойный мужчина. Доктор спрашивает Александра: что его беспокоит. Тот отвечает, что днем - ничего не беспокоит, а ночью - начинает болеть нога, та, которой нет. "Фантомные боли". Сан Саныч, как мы его между собой прозвали, выписывает какое-то снадобье и перед наступлением ночи сестра ставит соседу капельницу…

Каждый день в палате гости. Вначале я думал, что это какая-то родня Александра приехала, принесли еду всякую - салаты, блины, жареное мясо. Но потом оказалось, что это семья волонтеров (муж с женой) с Левобережного района раз в неделю посещают Антонова и "подкармливают". Простые, улыбчивые люди, ненавязчивые - вручили "подарки", передали привет жене Александра и ушли.

Потом заглянул актер из сериала "Солдаты", который со всеми (и даже со мной) сфотографировался и пригласил в актовый зал, он там выступал с концертом. На следующий день появилась сестра-хозяйка с огромным деревянным ящиком - от мэра Москвы. Тут, не скрою, у меня прорезался большой интерес, попросил Александра разобрать ящик вместе с ним. В нем оказалась икра красная - большая стеклянная банка, два батона колбасы, джемы, паштеты, конфеты, печенье. Когда все выложили, на столе образовалась гора продуктов. Надо сказать, что Сергей Семенович (или те, кому он поручил) не поскупился, молодец. Икра отлично подошла к блинам предыдущих гостей.

Самый главный посетитель появился в среду. Я это сразу определил - человек с "нимбом" над головой. Кадровик? Так и оказалось! Он пришел решать судьбу Антонова. Быстро выключили телевизор, освободили от одежды стул, сдвинули продукты на столе, чтобы он мог на нем писать. Я превратился в одно "огромное ухо".

Кадровик представился, потом уточнил статус Александра:

- Мобилизованный? Доброволец?

-Доброволец!

- Копия диплома об окончании колледжа есть?

- Нет.

- А почему?

- Так у меня диплом при себе…

- А, - улыбнулся тот. - Давай посмотрим.

Полистав диплом и приложение к нему, представитель ГУК "добавил" в голос громкости и даже торжественности: "Руководство страны и руководство министерства обороны приняло решение..." - начал он, и я даже немного испугался, что сейчас начнется "лекция о заботе партии и правительства", которых я за годы службы прослушал "тыщу раз". Но надо отдать должное, кадровик быстро перевел беседу в "конкретное русло":

- Принято решение: людям с травмой, такой как у вас, предложить остаться в Вооруженных силах и продолжить службу. Вы готовы?

- Готов, - сказал мой сосед. - Но кем…

"Вам будет открыта должность в военном комиссариате", - он назвал

городок в Свердловской области…

- Прапорщика?

- Нет, капитанская должность.

- Так я же рядовой.

- К лету, моменту вашей выписки из госпиталя, вам будет присвоено первичное офицерское звание - младший лейтенант. Еще какие есть вопросы?

- Чем буду заниматься…

- С понедельника при госпитале минобороны откроет двухнедельные курсы, на них прочитают лекции о работе военкоматов. А подробно ознакомитесь со своими обязанностями уже на месте.

Помолчав немного, кадровик попросил Александра расписаться в каких-то ведомостях и пошел в следующую палату. А Александр с просветленным лицом стал звонить жене.

Крестник штурмовиков

Среди раненых, гуляющих на костылях по коридору второго этажа, мое внимание привлек совсем юный парень с волосами какого-то лилового цвета и цветным шевроном на рукаве. Дождавшись, когда он, делая очередной круг, оказался рядом - спросил: что за странный шеврон. Парня зовут Владимиром, он присел рядом и рассказал свою историю.

Воевал на луганском направлении. Из тыла подвезли боеприпасы, он участвовал в перегрузке их в крепкое двухэтажное здание. Неожиданно по складу ударил украинский беспилотник и снаряды взорвались. Огромная плита вывалилась из здания и прижала Владимиру ноги. Он не смог вылезти сам и стал звать на помощь. Его товарища контузило, и он лежал без сознания. Так прошло немало времени. Наконец Владимира услышали - это оказались штурмовики. Они быстро отправили товарища в тыл и стали помогать Владимиру. Плита оказалась такой тяжелой, что необходима была специальная техника, к примеру, кран, чтобы ее поднять.

Решили сделать подкоп под плиту. Сменяя друг друга, штурмовики семь часов рыли углубление и наконец им это удалось - они вынули из-под плиты ноги Владимира и сразу же повезли его в районную больницу. Врачи сказали, что правую ногу нужно ампутировать, иначе начнется гангрена.

Володя был в сознании. Он набрал мамин телефон, она живет в Южно-Сахалинске, и спросил ее: "Мамочка, как мне быть?"

Мама попросила дать трубку врачу и стала молить, чтобы тот спас ногу. Врач объяснил ей, что нога почти десять часов лежала на холодной земле, она уже отмерла. А если ее не отрезать, под угрозой окажется жизнь Владимира. Мама заплакала и попросила: "Спасите моего сына!" Военные хирурги в госпитале имени Бурденко потом сказали, что их коллеги, гражданские врачи, все сделали правильно.

Володя уже несколько месяцев проходит реабилитацию, ему уже изготовили протез, он каждый день терпеливо делает несколько кругов по коридору, тренируется.

А я вспомнил о странном шевроне и спросил еще раз. Оказывается, штурмовики считают парня своим крестником, подарили шеврон, взяли телефон Владимира и уже несколько раз звонили - спрашивали, как дела, не обижают ли его и нужна ли помощь. А он с гордостью носит нашивку своих спасителей.

Володя очень молод на вид, оказывается, ему еще нет и двадцати, он сразу подписал контракт, без прохождения срочной службы. К моему удивлению, оказался семейным человеком, пока был в госпитале, у него родилась дочка, которую назвали Мирослава.

Спросил его - предлагали ли кадровики ему какую-нибудь работу или службу. Предлагали открыть в военкомате должность, но он отказался. Почему? Объяснил: до службы окончил юридический колледж, и ему уже предложили работать в суде, его мама там трудится на какой-то канцелярской должности. Здесь, дополнил Владимир, перспектив больше: после получения высшего образования и нескольких лет работы помощником судьи можно стать судьей.

Володя переполнен предвкушениями от предстоящей встречи с семьей. Государство "задолжало" ему отпусков на полгода, отбудет их, решит свои дела в части и - на дембель. Он попросил дать ему совет, "как взрослый человек".

На прощание все-таки спросил Владимира о необычном, лиловом, цвете его прически. Он засмеялся: "Да это я еще раньше сделал: ребята наши некоторые захандрили - "жизнь окончена", - я и покрасил волосы в такой цвет, чтобы их немного развеселить".

Какие они еще дети! "Двухсотые" и "трехсотые"

Странно устроен человек. Еще вчера я с замиранием сердца на негнущихся ногах подходил к раненым парням, а сейчас (привык, что ли?) спокойно приближаюсь к ним, расспрашиваю, даже не обращаю внимания на их увечья. Наверное, немного привык. Но главная причина того, что так легко удается войти с ними в контакт, кроется в самих парнях. У них уже прошел шок и потрясение от ранения, они уже "намолчались" и им уже хочется поговорить, рассказать о пережитом. Они отвечают на любые вопросы, шутят и смеются…

Я заметил хромающего парня - ноги у него на месте, а ходил он с палочкой и в сопровождении медсестры. Звать его Дима, он родом из Омска. Вид у него также молодой, оказалось, что он только вернулся со службы в армии и был мобилизован. Срочную служил в мотострелках, а призвали в полк ВДВ. Я спросил - были ли прыжки с парашютом и специальная подготовка? Он махнул рукой, дескать, времени на это не было - пару недель позанимались на полигоне, постреляли по мишеням и распределили по частям.

Дмитрий попал в полк, который воюет под Херсоном. Он с двумя товарищами находился в окопе, в боевом охранении. И с украинского дрона в их окоп сбросили гранату. Беспилотник был на высоте 2 километра, они его просто не видели.

Граната контузила всех троих - двух легко, а Диму - тяжело. Его товарищи уже вернулись в строй, а он еще лечится. Хромает потому, что, как он объяснил, "нервная система дает сбой". Ей кажется, что ног нет и она посылает "неправильный сигнал", от которого он спотыкается.

Впрочем, постепенно ноги начинают слушаться, его шаги становятся уверенней. А вот с левой рукой, также контуженной, проблемы - ее лечение идет труднее.

Из Главного управления кадров к нему еще не подходили, ничего не предлагали. Дима, конечно, их ждет, но вполне резонно говорит, что ему еще рано делать предложения о будущей работе. Вот подлечусь, потом...

Спросил его: велики ли потери на фронте? Он ответил, что нет. В их полку ВДВ за последние четыре месяца "двухсотых" не было, только вот "трехсотые", в число которых, как-то виновато сказал он, и сам попал.

…После операции мы с соседом по палате, как бы поменялись обязанностями. Если раньше я старался что-то сделать за него - принести воду и лекарства, сходить за сестрой, то теперь он, сменив костыли на коляску, "обслуживает" меня. У него оказались настоящие солдатские гены - "товарища выручай".

Вскоре Сан Саныч разрешил мне прогулки, добавив, "чтобы без фанатизма, а то знаю я вас отставных офицеров". Каждое утро, в самую рань, я подымался и медленно шел вокруг корпуса.

В это еще темное время суток, через КПП сотрудники госпиталя спешили на работу. Удивительно, но все они здоровались и желали "доброго дня". Какой-то госпиталь "семейного типа", подумалось. Потом это впечатление не раз подтверждались - как только я останавливался в том длиннющем коридоре, рядом сразу появлялся человек в белом халате: "Вам нужна помощь?"

Через несколько дней Александр стал собираться в поездку - ему разрешили на пару месяцев слетать в Свердловскую область - "дома даже стены лечат". Минобороны подарило ему коляску и все, что нужно для такого путешествия.

Я попрощался с ним и также стал собираться домой. Поблагодарил врача, сестричек, санитарок, получил больничный бюллетень (сейчас называют только его электронный номер) и поволок сумку на колесиках к КПП. И опять встречающиеся в этом длинном коридоре второго этажа, люди в белых халатах улыбались и говорили: "До свидания, больше не болейте".

На входе в здание шум-гам. Какая-то крупная женщина в необычном мундире с погонами полковника громко говорила представителю госпиталя:

- Как вы скажете, так и сделаем. Мы можем пройти по палатам и вручить наши подарки или вручим по списку, который вы дадите.

Взглянул на ее шеврон. Оказалось, прибыл "волонтерский десант" таможенной службы. В холле высилась огромная пирамида ящиков, коробок и пакетов, а из автобуса несли и несли новые подарки…