Нагучев о 90-х: «Родителям одноклассников платили комбикормом. Папу одного из друзей убили, а голову привезли к квартире. Думаешь: ###, детей рожали в то время. Как бы сами выжили!»

– Нет, в Адыгее я только пять лет учился. Мой папа – адыг, все мои родственники живут там на побережье. А родился я в станице Выселки, это 90 километров от Краснодара. Туда родителей, когда они закончили пединститут в Майкопе, отправили по распределению. Жил там до 18 лет.

В станице Выселки также родился бывший министр сельского хозяйства Александр Ткачев, бывший тренер «Краснодара» Сторожук, Саня Черников, Ираклий Манелов (игрок «Краснодара», сейчас в аренде в тульском «Арсенале» – Sports.ru) и так далее. Это очень футбольная станица.

Я оттуда уехал в 17 лет. У меня было очень счастливое детство, но не могу сказать, что я как-то берегу ощущение родины. Я не был там с 2007 года, и, честно говоря, не возникало особого желания.

– Ты рос в 90-е. Какими они были в тех краях?

– Сложными. Мои родители – учителя. А в начале 90-х это значило, что ты почти не ешь. А то, что ешь, как в песне: из того, что было. Но я этого никогда не чувствовал, только потом узнал. Я всегда был накормлен и одет.

Иногда это приобретало очень курьезные формы. Например, я долгое время носил пальто своей двоюродной тети, которая старше на два года. Но я не знал, что это красное в клетку пальто – женское. Или однажды в третьем классе у меня порвались ботинки, и я пошел в школу в женских – на деревянной подошве, которая не сгибалась. Это были очень старые советские ботинки, я натер себе ноги в кровь и еле дожил до конца дня. Все потому, что у мамы была зарплата только на следующий день. А в тот же день мы не могли купить мне ботинки, потому что денег не было.

При этом у нас все равно находились какие-то скиллы чего-нибудь достать. У нас всегда были вещи, точно нужные в быту. Мамина мама все время нам передавала картошку. Мы бы никогда не умерли с голоду, потому что у нас картошки было – завались. Я не очень любил ее в детстве, но мама с папой могли из картошки сделать пирог. Причем сладкий. Они все делали из картошки. Ее было настолько много, что она прорастала у нас в гараже, и мы ходили обрывали хвостики, чтобы она не размножалась.

Еще бабушка всегда передавала нам куриц, цыплят и то, что выращивала, в гигантской зеленой кастрюле. У нас долго не было машины, поэтому мы ездили на пересадках. Представь гигантскую зеленую кастрюлю, которая никуда не помещалась, полтора на полтора. И вот с ней мы проделывали большой путь домой в переполненных автобусах.

Когда я спрашиваю родителей, что они творили («У вас же мелкий ребенок, а вы едете на трех попутках. А если убьют, ограбят?»), они отвечают: «Ты знаешь, мы об этом никогда не задумывались. Это и есть наша жизнь, она нас не удивляет. Ты живешь так, а мы по-другому».

И таких моментов – миллион.

– Давай еще хотя бы один.

– Например, родители некоторых одноклассников много лет не получали нормальной зарплаты. Бывало, платили комбикормом. И они продавали его где-нибудь на рынке в Краснодаре. Мы приходили в школу, что-то обсуждали, и одноклассник рассказывал, что его родители поехали в Краснодар продавать комбикорм. И мы такие: о, прикольно, окей. Живем дальше.

Папу как-то вызывали на разборки. Он был учителем физкультуры, а потом начал преподавать еще и историю, потому что ужасно ей увлекался. Затем стал директором школы. А в начале 90-х, когда у нас вообще не было денег, он садился на комбайн и собирал урожай.

В 1996-м была чудовищная история. У одного из моих друзей папа владел ларьком неподалеку от школы. И однажды его убили, а отрезанную голову привезли к дверям квартиры. Открыла его мама. Он просто с кем-то отказался делиться. По-моему, убийц так и не нашли.

Помню, как в школе Миша сказал: «У меня папу убили». Когда он рассказал нам, что произошло, мы этого не испугались в том понимании, в каком испугался бы я взрослый. Это было отрицание: «Такого в моей жизни быть не может. Это не по-настоящему». И мы продолжили жить. Как будто это нам мешает веселиться – мы же дети. По-детски цинично. И слава богу, что мозг детей не готов это воспринимать.

Светофор возле нашей школы поставили только после того, как насмерть сбили 8-летнюю девочку. Это был 1994-й. Когда сейчас оборачиваешься, думаешь: ###, они еще и детей рожали в это время. Как бы сами выжили! А у некоторых по двое. И при этом они еще создавали атмосферу безопасности.

Я же говорю, у меня было прекрасное детство, я всего этого не чувствовал. Я не знал, что есть какие-то станицы, где страшно на улицу выйти. А это в том числе и наша станица была. И слухи про станицу Кущевская мы знали с самого детства. Об этом все говорили.

– Это еще тогда было?

– Да, например, мы не очень любили ездить в Кущевку, когда играли на первенстве края. Было очень неприятное ощущение – очень небезопасно. Может, это только у меня? Про местных ходило много слухов, казалось, что они обязательно тебе попадутся. Дорога из Выселок в Кущевку занимает часа два, и все эти два часа автобус молчал, – сказал Нагучев в интервью Sports.ru.

«В России говорят: «Он старший. Слушайся». А старший, может, с ума сошел». Интервью Романа Нагучева