Кто и зачем становится суррогатной матерью

Уральский федеральный университет совместно с Научно-исследовательским институтом охраны материнства и младенчества получил грант Российского научного фонда "Суррогатное материнство: социокультурные факторы мотивации в современной России" (руководитель проекта - главный гинеколог УрФО профессор Надежда Башмакова). Сотрудник межрегионального института общественных наук УГИ УрФУ Ирина Полякова не только проводит с коллегами исследования, но и как психолог консультирует участников программ вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ). Самой сложной из них считается суррогатное материнство, причем как в медицинском, так и в этическом и психологическом плане. Вместе с нашей собеседницей мы попытались разобраться, кто, как и почему решается выносить чужого ребенка.

Ирина Геннадьевна, эта тема нередко всплывает в желтой прессе, именно такой вариант ВРТ чаще всего порицают. Как вам кажется, заслуженно?

Ирина Полякова: В декабре 2022 года вступил в силу запрет на суррогатное материнство для иностранных граждан на территории РФ. В целом этот институт ставится под сомнение в связи со злоупотреблениями. В то же время нельзя игнорировать проблемы женщин, которые хотят, но не могут стать матерями. По данным Российской ассоциации репродукции человека (РАРЧ), в нашей стране от суррогатных матерей ежегодно рождается около 800 младенцев. И, если посмотреть цифры за разные годы, статистика не меняется, то есть запрос небольшой, но постоянный. Хотя, конечно, государство должно жестко регулировать процесс. У нас суррогатное материнство разрешено только по медицинским показаниям, причем технологию невозможно применять вне сертифицированной медицинской организации. На самом деле это передний край науки.

Кто осмеливается на столь непростой шаг и почему?

Ирина Полякова: В интервью все участники процесса в один голос говорят: главный мотив, безусловно, деньги. Прагматизм вынужденный, средства такой мамочке требуются прежде всего на улучшение жизни и обеспечение собственных детей. По российскому законодательству женщина, вступающая в соответствующую программу, обязательно должна иметь хотя бы одного здорового ребенка. По нашей пока небольшой статистике, в большинстве случаев суррогатные мамы находятся в разводе, то есть сами решают финансовые проблемы.

Но они вряд ли подходят к делу чисто прагматично: поработала девять месяцев, и нормально заживем…

Ирина Полякова: Я инкубаторов не встречала. Ни одна женщина не сказала: мне нужны только деньги, и все. Вторым мотивом всегда является желание помочь. Половина из них признается: "Я бы и так пошла в программу, если бы кто-то меня содержал".

Какой момент психологически наиболее сложный? Наверное, когда отдают ребенка?

Ирина Полякова: Нет, когда он рождается больным. Очень трудно обсуждать подобную ситуацию. По российскому законодательству приоритетное право принадлежит роженице. Только если она напишет отказ, его могут забрать биологические родители. Вы, наверное, слышали историю: родилась двойня, мальчик с синдромом Дауна, девочка здоровая. Биородители взяли девочку, а с мальчиком осталась мать. И что ей с ним дальше делать - самый главный вопрос. Все суррогатные матери понимают, что придется отдать ребенка. Наши исследования свидетельствуют: они, как и другие доноры в репродукции, меньше склонны драматизировать, строить воздушные замки, готовы принять и смириться. У большинства матерей трудный жизненный путь: несколько браков, дети от разных мужей. И они "договороспособны", скажем так, особенно те, кто идет в программу во второй раз.

Есть и такие?

Ирина Полякова: Из тех, с кем я разговаривала, таких половина. Хотя они сталкиваются со множеством сложностей, зачастую забеременеть получается не с первого раза. А еще за свою практику я встретила двух участниц программы, вынужденных сделать аборт. У одной беременность была прервана как замершая, другую заставили избавиться от ребенка биологические родители - у них изменилась финансовая ситуация. Ей заплатили небольшую компенсацию. От матери, вынашивающей чужого ребенка, требуются особые качества: умение не впасть в отчаяние от неудачи, спокойно идти к цели, взаимодействовать с посторонними людьми.

Получается, практически все риски касаются донора. А еще осуждение общества, церкви. Так что о своих проблемах громко и не заявишь.

Ирина Полякова: Безусловно, женщина боится порицания даже близкого круга. О беременности обычно знают муж, родители - требуется их поддержка. Она делится с подругой, чтобы было кому поплакаться, - и все. С другой стороны, осуждение мифологизировано: существует в соцсетях, в каких-то СМИ, может быть. Напрямую с обвинениями: ты своего ребенка продаешь - никто не сталкивался. Вероятно, как раз из-за того, что они ничего не афишируют, а может, общество действительно лояльно… Когда мы спрашивали людей: как вы относитесь к суррогатному материнству? - нередко получали ответ: плохо, они детьми торгуют. Но на вопрос: если ваша сестра бесплодна и чужая женщина выносит вашего племянника? - нам отвечали: конечно, мы будем рады малышу! То есть, когда рассуждения абстрактные, складывается одно мнение. Однако, если речь идет о родственниках, позиция меняется до полярной.

А что вы можете сказать о биородителях, в первую очередь, конечно, о матерях?

Ирина Полякова: В основном это очень здравые и целеустремленные женщины. Нужно обладать характером, выдержкой, чтобы получить и принять ребенка. Ольга Исупова (известный российский социолог, демограф) сформулировала: на какое-то время дама, которая пользуется услугами суррогатной матери, становится по отношению к ней включенным отцом. Будущий отец тоже присутствует, но где-то на периферии. Именно женщина решает бытовые проблемы, гладит живот, исполняет желания, ездит на УЗИ, смотрит фотографии и потом присутствует при родах. Все исследования говорят: пары, ставшие родителями с помощью ВРТ, неважно, каким способом, более осознанные, активнее вовлечены в процесс воспитания. И это всегда именно пары - среди участников программы я не встречала одиноких женщин. И, понятно, никто из тех, кто добился своей цели такой ценой (я имею в виду даже не деньги), ребенка не бросит. По крайней мере, я о таких случаях не слышала, за исключением историй, когда младенец родился больным. Дети любимы, в них вкладывают, их развивают. В итоге с помощью современных технологий создается полноценная семья.

Стратегия и тактика

Как строятся отношения между матерью, вынашивающей ребенка, и биологическими родителями? Как они друг друга находят?

Ирина Полякова: У тех, с кем мы общались, был разный опыт. 50 процентов действуют напрямую, откликаются на объявления или сами находят биородителей. Оставшиеся выходят на связь через агентства. Некоторые используют полностью анонимные программы. Недавно разговаривала с женщиной на 36-й неделе беременности: она не знает и никогда не узнает биородителей. Ребенка заберут в роддоме. А кому-то принципиально важно сопровождение во время беременности. Есть матери, которые не останавливаются на первой паре, их выбравшей, ищут биородителей, чтобы установить с ними хорошие отношения. Будущие мама и папа идут с беременной рука об руку на протяжении всего срока, решают ее бытовые проблемы, участвуют в жизни семьи. Реципиенты также придерживаются различной тактики: кто-то имитирует беременность и уходит в декрет уже со своим ребенком, и только очень узкий круг близких знает правду. Другие готовы признать, что ребенок рожден суррогатной матерью. Но, наверное, ситуация, когда обе стороны действуют сообща, не афишируя, но и не скрывая, менее травматична для всех. Только две женщины, которых я расспрашивала, заявили: я никогда не хотела и не видела их. Большинство (эти данные подтверждают и зарубежные исследования) надеется: биородители расскажут об их роли, хотя бы изредка будут слать весточку о ребенке.

Справка "РГ"

Вспомогательными репродуктивными технологиями называют методы лечения бесплодия, при которых какие-то этапы зачатия или даже развития эмбрионов происходят вне материнского организма. К ВРТ относятся донорство спермы, донорство ооцитов (женских половых клеток), донорство эмбрионов и суррогатное материнство.