Зачем в «Ельцин Центре» собирают детей-мигрантов: «Не навязываем русскую культуру»
«Заинтересоваться их культурой» Тринадцатилетний Хуршед родился в Таджикистане и уже трижды переезжал. Впервые его привезли в Россию в шесть лет, но затем вернули на родину. Во второй раз Хуршед приехал два года назад – теперь он учится в Екатеринбурге, занимается дзюдо и мечтает стать хирургом. Сейчас он один из девяти посетителей бесплатных уроков русского в знаменитом «Ельцин Центре». Среди них есть маленькие таджики, киргизы, азербайджанцы. Уроки для детей-мигрантов «Ельцин Центр» запустил в сентябре этого года: пока их посещают только несколько школьников из Пионерского поселка. Попытки работать с мигрантами были и до этого, но они оказались не слишком удачными, рассказывает руководительница детского центра ЕЦ Валерия Бармина. Так, еще в позапрошлом году для подростков устроили школу драматургии с писательницей Машей Конторович – получившиеся произведения читали профессиональные актеры. «Но оказалось, что мы не с той стороны заходим. Мы выходим на их психологические проблемы, о которых они, возможно, не готовы рассказывать. Подросток в принципе почти никому не доверяет, а подросток с миграционным опытом еще более недоверчив», – говорит Бармина. В прошлом году «ельцинцы» попытались просто возить подростков к себе, рассказывая о разных кружках. Но мигранты, хотя внешне были довольны, не стали постоянными посетителями центра. «Чтобы мы говорили на одном языке, и я должна заинтересоваться их культурой, а не просто рассказывать, как прекрасно учиться звукорежиссуре. Это не работает», – пришла к выводу руководительница. Обучение русскому В итоге Бармина решила начать с самого простого варианта – обучения детей русскому как иностранному. О том же просили и учителя: они замечали, что дети мигрантов отстают в учебе из-за проблем с русским языком. «Представьте учителя, которому надо научить азам математики 25 ребятишек, а из них пятеро просто не понимают темп речи, труднее осваивают понятия. Я, например, знаю французский на бытовом уровне, но не факт, что я пойму, если мне будут объяснять правила деления», – объясняет Бармина. Хотя дети вроде Хуршеда или его десятилетней сестры Хушру довольно бегло говорят по-русски, для того чтобы выбиться из среды низкооплачиваемых мигрантов, им нужны более серьезные знания. «Человечек семи лет может попросить передать соль, может купить булку хлеба. Но на уроках появляются новые понятия: сложение, вычитание, предложение. И все это надо понимать на том же уровне, что и одноклассники, для которых этот язык родной. На это накладывается и психологический дискомфорт. И вот у тебя не получается раз, не получается два, не получается три. Кто-то начинает бороться, сжав зубы, но большинство – нет. Они решают: все равно я не буду великим программистом. А почему нет? Нужно приоткрыть дверь, которая для них закрыта», – говорит педагог. Спрос в школах Проблему уже осознают и чиновники: например, летом Минпрос опубликовал проект приказа, по которому школы должны будут обучать русскому как иностранному нуждающихся в этом детей. Но фактически это сведется к тому, что обычные учителя должны будут давать дополнительные уроки, полагает куратор проекта в «Ельцин Центре», поэтесса Егана Джаббарова. Это неэффективно, так как для обучения русскому как иностранному нужны другие методики, считает она. «В школе идут от примеров к системе. Русские дети знают падежи, только не знают, что это называется падежами. А здесь, наоборот, надо дать систему, а потом перейти к примерам. Скажем, дети-мигранты не знают в целом категорию рода, а для русских детей нет такой проблемы. Они понимают, что мама – она. Для детей-мигрантов это не смысловая категория, а формальная: нужно выучить показатели, на которые можно ориентироваться, чтобы определить род», – подтверждает Ольга, которая ведет занятия в «Ельцин Центре». Сейчас в группе вместе занимаются дети от семи до четырнадцати лет. Это усложняет работу, так как для каждого ребенка приходится составлять индивидуальный план. При этом, говорит Джаббарова, есть и положительный эффект: разница в возрасте делает занятия динамичнее, старшие дети чувствуют себя взрослыми, возникает определенная соревновательность. Но, если в следующем году центру удастся получить дополнительное финансирование, там появятся несколько групп для детей разных возрастов. Запрос на это есть: одна из школ готова направить на занятия сразу два десятка учеников. От ковра до Хайяма Каждый четвертый урок Ольга делает развлекательным: например, на день рождения Еганы Джаббаровой дети устроили вечеринку. Поскольку он проходил в конце октября, не обошлось без хеллоуинской символики: например, ученики мастерили мумий из туалетной бумаги. Впрочем, англосаксонскую культуру детям навязывать не собираются, заверяет Бармина, – как, впрочем, и русскую. На другом развлекательном занятии дети смотрели и пересказывали мультфильмы – не только по мотивам русских сказок, но и, например, про узбекский ковер. «Наша задача не в том, чтобы навязать культуру принимающей стороны, а в том, чтобы показать, что мы все разные и этим прекрасны. Не «мы пришли, чтобы вас всех обрусить», а «нам интересна ваша культура». Русский нужен как язык межнационального общения, на котором мы сможем говорить про поэзию Омара Хайяма – почему нет? Мы начинаем с бытовых, простых вещей: с кухни, с песни, со сказки», – объясняет Бармина, мечта которой – со временем найти общие занятия для мигрантов и детей коренных жителей. Того же мнения придерживается и Джаббарова, которая сама выросла в семье беженцев из Азербайджана. По ее словам, многие мигранты и их дети недостаточно знакомы даже со своими собственными традициями. «Мультфильм про узбекский ковер нужен, чтобы навести на разговор о культуре. Конечно, маленьким детям это надо подавать дозированно, чтобы не толкать их раньше времени к кризису идентичности: рано или поздно они и так с ним столкнутся. Но интеграция разных культур, понимание того, что они разные и это хорошо, – это способ в будущем помочь им. Ты не в одиночестве, даже если ты один: все твои предки, голоса, имена с тобой. Это очень важное знание», – заключает она. Фото: ФедералПресс / Александр Калинин
