Андрей Максимов: На этой неделе исполнится 150 лет со дня рождения классика русской литературы Валерия Брюсова
На этой неделе исполнится 150 лет со дня рождения классика русской литературы Валерия Яковлевича Брюсова.
Брюсов - безусловный классик, нет вопросов, правда? Или все-таки есть? Иногда кажется, что он словно прячется. Например, за более эпатажными авторами Серебряного века: Северяниным или Хлебниковым... Или за теми, кто признан более великим, например, Блок или Ахматова...
Что до эпатажа... Серебряный век - это время, когда эпатировали все; когда игра становилась сутью жизни и маски настолько срастались с лицами, что не всегда можно было отличить, где живое лицо, а где приклеенная маска. Первый стихотворный сборник Брюсова назывался "Шедевры", как вам такой эпатаж? В дневнике он, без стеснения, записывал: мол, моя юность - это юность гения. Знал себе цену.
В дневнике он, без стеснения, записывал: мол, моя юность - это юность гения. Знал себе цену
Впрочем, по-настоящему, если угодно "по-умному", творчество Брюсова пускай оценивают специалисты, критики, знатоки. Я не претендую. Я заходил в его творчество с другого конца, более необычного: дважды ставил спектакли по его повести "Последние страницы из дневника женщины".
Вообще-то я не так много ставил классиков как театральный режиссер. Дважды Пушкина ("Борис Годунов" и "Моцарт и Сальери"). Екатерину II, которая была очень хорошим драматургом: не знаю, сама она писала или за нее, как говорят, это делал Сумароков, однако пьесы получались чудесные. И недавно пьесу Мережковского "Гроза прошла" в своей сценической редакции.
Когда ты работаешь с чужим, великим текстом, это очень заманчивое путешествие в мир другого человека, писателя. Ведь любое произведение раскрывает его автора. Может быть, не так полно, как критические статьи, по-другому, но раскрывает.
Мое познание Брюсова началось с того, что в каком-то сборнике прозы я прочел его повесть "Последние страницы из дневника женщины". Я понял: это невероятно драматургическая история, театральная. Мелодрама, с элементами детектива и с очень интересными, неоднозначными характерами.
Сегодняшний читатель - бегун по жизни. Нынче такие настали времена, что если ты никуда не бежишь, про тебя могут подумать, что ты не востребован, то есть несчастлив. И книги, увы, мы читаем (если читаем) - на бегу. Может быть, поэтому сегодня так мало внимания уделяется языку произведения, его стилю?
Валерий Брюсов очень хорошо писал. Зримо. Ты читаешь и видишь все то, о чем рассказывает автор. Чуть позже я прочитал поразительный роман "Огненный ангел" и понял, что великий Сергей Прокофьев лишь бы на что музыку писать не стал. Кстати, роман Брюсова до такой степени "забрал" гения музыки, что Прокофьев либретто написал сам.
Интересное качество Брюсова-писателя, о котором не очень принято говорить, его ирония. Как мне кажется, Брюсов использует ее не для того, чтобы читателя рассмешить, а чтобы как бы отделиться от своих героев, посмотреть на них немного со стороны.
"Последние страницы..." начинаются с того, что в квартире обнаруживают труп мужа героини. С ходу, в первых строках. Практически сразу после этого события к ней домой приходит ее пожилой любовник, после невинной встречи с которым она едет к любовнику молодому. Об этом можно рассказывать слезливо-трагически, почему нет? Брюсов - чуть иронично. Почти незаметно. Но немного со стороны.
Первую версию этой повести я поставил в "Театре на Покровке", и спектакль довольно долго шел с неизменными аншлагами. И я решил попробовать эту же пьесу поставить в Театре Вахтангова.
Перечитал. И понял, что в тексте чего-то не хватает. Кто мог ответить, чего именно? Только сам Брюсов! Начал читать, перечитывать, пока не набрел на рассказ "В зеркале", который имел подзаголовок "Из архива психиатра". История про то, как отражение выходит в жизнь, и человек уже сам не понимает: сам ли он живет или это его отражение стало человеком. Мистика!
Брюсов понимал: мир устроен не так линейно и не так однозначно, как нам кажется. Полной картины не получится, если не рассказываешь о непостижимом
А что такое мистика, собственно говоря. Часто это то, что мы не в состоянии объяснить. Думаю, скажем, тот же Брюсов мобильный телефон воспринимал бы как нечто мистическое.
Я не к тому, что отражения могут оживать, но к тому, что писатель Брюсов понимал: мир устроен не так линейно и не так однозначно, как нам кажется. Полной картины мира не получится, если не рассказываешь о непостижимом, неясном, таинственном.
Мотивы этого рассказа я вставил в инсценировку, которую назвал "Брюсов переулок", и мы сыграли премьеру в Театре имени Вахтангова.
Когда мы говорим о писателях Серебряного века, всегда с удовольствием размышляем о том общем, что было у них. Например, об умении превращать жизнь в игру, а игру - в жизнь. Не забыть бы при этом о том уникальном, ни на кого не похожем, что отличало многих из них.
Если мы говорим о Брюсове-прозаике (о поэте - разговор особый), то его уникальность, с моей точки зрения, невероятно объемное и, если можно так выразиться, полное описание и жизни, и характеров.
И "На Покровке", и в Театре Вахтангова актеры с интересом и даже любопытством репетировали Брюсова прежде всего потому, что характеры его героев интересны, то есть неоднозначны. Тут нет хороших и плохих. Тут все намешано. Именно поэтому все - живые. Настоящие.
В спектакле "На Покровке" звучали замечательные романсы на стихи Брюсова чудесного питерского композитора Ильи Тилькина. И я понимал: многие зрители впервые слышат стихи Брюсова. Так давайте же открывать Брюсова! Интереснейшее занятие, доложу я вам.
