Смех лечит

«Учитесь видеть мир заново каждый день» – говорит герой знаменитого фильма «Целитель Адамс», работающий больничным клоуном. Этому же учит взрослых и детей русский клоун, продюсер, режиссёр, тренер по актёрскому мастерству Роман Буссе. Клоун – не только про цирк Работу в Московском государственном театре кукол он совмещает с выступлениями, которые организует некоммерческая организация «Больничные клоуны». Недавно Доктор Клоун, как он сам себя называет, побывал в Курске, где провёл лабораторию по клоунаде для артистов детских театров. С ним встретился наш корреспондент. – Буссе – очень звучная, красивая фамилия. Расскажите её историю. – Наверняка фамилия имеет французские корни, но мои предки – из Германии. Иван Антонович Буссе, мой предок по материнской линии, в конце XIX века переехал в Саратов, работал библиотекарем в местном вузе. – Роман, объясните непосвящённым, что такое лаборатория клоунады. – Лаборатория – всегда исследование и создание чего-то нового – миниатюр, реприз. Это всевозможные тренажи, разминки из лучших мировых практик клоунов. Я посещал зарубежные и российские мастер-классы – Катрин Федуловой, Андрея Кислицына, Дмитрия Казенаса, Наиля Сафина, Саши Марьина, Ольги Волхонской, мне довелось общаться со знаменитыми клоунами Славой Полуниным, Карло Мо, кроме того, изучал материалы с онлайн мастер-классов Дэвида Ларибле, Джанго Эдвардса, которого, к сожалению, в этом году не стало. Лаборатория – собирательный образ чего-то нового. Во время её работы мы показываем миниатюры и репризы. Показываем и признанные номера. Повторять их – нормально. Так делает вся цирковая клоунада. Например, репризу, которую показывали Никулин и Шуйдин, сегодня повторяют молодые клоуны. Клоун Сергей Лазарев недавно делал известную репризу «Купальщик» – ей уже десять лет. Мы закрываемся на несколько дней и варимся внутри коллектива. Лаборатория клоунады – это и исследование самих себя, возможность изучить себя, своё тело, мозг, понять партнёра, открыть какие-то новые грани и в будущем, может быть, родить новый спектакль. – Вам не хотелось реализовать себя в цирке? Ведь в массовом сознании клоун – это всегда цирк. – Конечно, клоун – это не только цирк. Ещё в 80-е годы Вячеслав Полунин увёл клоунаду на сцену и создал театр «Лицедеи». Они выходили на улицу, делали перформансы. Долго время и мы работали на улице. Уличная клоунада похожа на цирковую. На центральной улице моей родной Йошкар-Олы мы просто на бульваре собирали вокруг себя народ и выступали «на шляпу» – в неё нам кидали деньги. У нас было и арендованное здание, где мы выступали с театральной клоунадой, но всё равно это была уличная история. Мы перемещались по локациям, зритель шёл за нами. Это был спектакль про путешествие маленького мальчика Макса в космос, к спутнику Юпитера. Пространство, в котором мы делали спектакли, было большим – 1000 квадратов. Что касается цирка – я его не очень люблю, особенно цирк с животными. Хотя с цирками я работал. Единственный из известных мне цирков, где нет животных, – знаменитый дю Солей. А в России таких цирков, к сожалению, очень мало. – Когда вы поняли, что хотите стать клоуном? – В четыре года. Я начал пародировать какие-то выступления Дмитрия Нагиева. Причём пародировал пародии. Была такая передача «Золотая лихорадка». Нагиев сделал пародию – «Пластилиновая лихорадка». А я уже сделал пародию на него. Красил щёки маминой помадой. Мне делали замечания, говорили: «Не позорься, убери!» Потом на какое-то время я забыл о клоунаде. Но мне по-прежнему нравилось смешить других. В школе, а потом и в вузе я всегда участвовал в КВН, сначала я окончил Марийский государственный технический университет, потом – Московский институт культуры. Но главное для меня – больничная клоунада. Это квинтэссенция всей клоунады – цирковой, уличной и театральной. Детям надо дать поплакать – В каких больничных центрах приходилось работать? – Работаю в больницах Йошкар-Олы, Москвы. В Йошкар-Оле я работал от собственной организации. Мы сами организовывались, присоединялись к благотворительному фонду. Тогда бушевала эпидемия ковида, нам помогали сделать ПЦР-тесты, соединяли нас с больницей. Мы приходили, работали по палатам. Больничный клоун – не аниматор, который приходит в игровую комнату и работает сразу со всеми детьми. В больничной клоунаде каждый номер – индивидуальный. Ты заходишь, меняешь атмосферу и настроение ребёнка. Иногда даёшь ему поплакать. Многие думают, что больничная клоунада – это про смех. А ведь это и про слёзы. Иногда – даже очень про слёзы. Чаще всего это слёзы освобождения, после которых становится легче. Это как радуга после дождя. – Родителей удаётся включить в процесс? – 50 процентов нашей работы – с родителями. Когда ребёнка увозят на операцию, родителям очень тяжело даётся ожидание. Тогда мы работаем с мамами и папами. – А если клоуна не ждут? – Есть определённый протокол – правила поведения. Прежде всего мы спрашиваем ребёнка, хочет ли он, чтобы мы вошли. Когда он отказывается, мы не входим, даже если родители настаивают на этом. Здесь мы возвращаем ребёнку власть над миром. Бывает, что остаёмся ждать в коридоре. Чаще всего через некоторое время маленький зритель высовывается из палаты и сам нас зовёт. Ведь ему становится интересно, кто пришёл, но сначала он немножко испугался. Также включаются и родители. Например, они настроены не очень: «Сейчас не надо, детей в палате нет». Тогда говорим: «А мы к тебе пришли!» Он удивляется, и вот уже мы установили контакт, начинается взаимодействие. – Часто удаётся помочь? – Здесь я реалист: не могу сказать, что я кому-то помог, если я не дал, например, денег на лечение. Скорее, сгладил что-то. Если в результате нашей работы люди изменились хотя бы в 30 процентах, даже если поплакали или разозлились – это хороший выход! – Труднее работать с большими или маленькими детьми? Сколько лет вашему самому маленькому зрителю? – Кто-то из больничных клоунов скажет, что ему тяжелее со старшими детьми. Мне с большими всё же легче. Самому маленькому моему зрителю было три месяца. В таком возрасте дети реагируют на яркие звуки, ткани, жонглирование. С ними поёшь, изображаешь птичек, отвлекаешь. Конечно, работаешь с родителями. Мы всегда выбираем разные способы. В одной палате это будет миниатюра без слов. В другой может случиться стендап. – Сколько клоунов обычно заходят в палату? – Всегда пара – Белый и Рыжий, как заведено испокон веков. Это нужно, прежде всего, чтобы спасать друг друга, если вдруг что-то случилось и переклинило. Белый – это управленец, Рыжий постоянно пытается ему помочь, но у него ничего не получается. Юмор клоунской пары Белый – Рыжий очень прост. Однако иногда пара разбивается, клоуны работают порознь. – Ваша программа – сплошная импровизация или есть заготовки? – И заготовки, и импровизация. Конечно, это не театральный спектакль, но заготовок много – они в тебе рождаются. Кто-то записывает, я и так помню, они во мне живут. Рассмешить клоуна – Как вы относитесь к женской клоунаде? – Больничные клоуны в большинстве своём – девочки. Парней там вообще мало, их всегда не хватает. Соотношение примерно – 70 на 30 в пользу прекрасного пола. Хотя в цирковой клоунаде почти все мужчины. В театральной – 50 на 50. Много девушек в театре «Лицедеи». Есть клоуны экспрессивные – те, кто заявляет о себе сразу. Или, например, Катрин Федулова. Катя – клоун минорный, спокойный. Так что женская клоунада – это круто. И соперничества никакого нет. – Что вас, профессионального клоуна, может рассмешить? – Меня может рассмешить всё! Например, перед тем как приехать в Курск, я читал о вашем городе, изучал его. У вас очень интересный говор – и это повод для дружелюбной улыбки. Вообще, Курск мне понравился. В аптеке я стал в очередь – решил подождать. Мы любим очереди, ведь все мы из Советского Союза. Через некоторое время я обратил внимание, что очередь не движется. Не двигается у кассы и провизор. Я обратился к покупателю, который стоял первым. Оказалось, он просто стоит и рассматривает витрину. Когда я спросил, будет он что-то покупать, оказалось, что нет. «Просто стою и смотрю». Вся очередь спокойно ждала его семь минут, никто не торопил. Я спросил, могу ли я купить то, что мне надо, он спокойно пропустил меня вперёд, и я купил свои пастилки от горла. Эта неспешность проявляется во всём. Когда я заказал в кафе капучино, в ответ мне вздохнули и сказали: «Ладно!» Спокойно пошли за стаканом молока, подсоединили к кофе-машине. Это был целый процесс! Чем не основа для репризы? Я сам из провинции: Йошкар-Ола даже меньше Курска. После Москвы мне было приятно видеть такую неспешность. – Как вам курские артисты, с которыми общались на лаборатории? – Прекрасно! Артисты очень открыты, готовы к диалогу, к экспериментам. Готовы к показам на улице, а любой показ – это всегда негладко. Работающие на улицах готовы, что всё будет валиться из рук. Они не боятся выступить плохо. Ведь клоун – это всегда ошибка, отношение к которой смешит людей и позволяет узнать себя. – В жизни вы весёлый человека или грустный? – Я весёлый. Люблю веселиться, хулиганить, шутить. Присутствует и грусть. Я думаю, не бывает людей чисто весёлых или чисто грустных. Все мы состоим из всего. – Правда ли, что клоуны страдают депрессией? Как спасаетесь? – Да, некоторые мои коллеги обращаются за помощью к врачам. Ведь у клоуна всегда эмоциональные перегрузки. Есть клоуны, жизнь которых закончилась очень печально – любимый всеми Леонид Енгибаров скончался от остановки сердца. Он не хотел прерывать выступления, переносил болезнь на ногах. Вообще клоунада – это шире, чем выступление. Все клоуны, кого я знаю, по-настоящему добрые люди, с самоотдачей и большим сердцем. Однако депрессия – это серьёзное заболевание, которое люди часто используют в своём лексиконе, элементарно путая с ней плохое настроение. Чаще это не она, а просто усталость, грусть, тоска, справиться с которой есть миллион способов – от спорта до любимой книги, включая множество видов отдыха. – Фильм «Целитель Адамс», наверное, ваш любимый? – Фильм прекрасен, но я бы не назвал его любимым. Просто про больничную клоунаду он пока единственный. Но сегодня есть более крутые примеры работы больничных клоунов. Например, Игорь Наровский. Но это – повод для отдельного разговора. СПРАВКА «КП» Первые профессиональные больничные клоуны впервые появились в США в 1986 году. В России больничная клоунада начала развиваться более 10 лет назад. В мире существует более 30 организаций больничной клоунады. Часть из них волонтёрские, часть – профессиональные. В список задач больничных клоунов входят: – сокращение шоковых состояний при первой и последующих госпитализациях ребёнка; – сокращение сроков синдрома госпитализма и периода пребывания между этапами хирургического и консервативного лечения; – отвлечение и психологическая разгрузка ребёнка в предоперационный период и непосредственно после операции в реанимации; – отвлечение и снятие болевого синдрома при проведении медицинских манипуляций, которые ребёнок оценивает как агрессию; психологическая гармонизация ребёнка в больнице через игру и интерактивное общение; – мотивация детей на правильное и при этом весёлое принятие лекарств и пищи. Елена ГАМОВА Фото из личного архива Романа БУССЕ