Тонкая психология: о жизнестойкости, счастье и обретении целостности

Приходилось слышать, что зачастую первым клиентом для психолога становится он сам, вы с этим согласны?

Думаю, это во многом верно: люди приходят в психологию для того, чтобы помочь самим себе. Эта профессия не для каждого, она требует большой самоотдачи и умения держать себя в состоянии наполненности. Это как про кислородную маску: «сначала на себя, потом на ребенка» – прежде всего, психологу важно проработать свои травмы, свои неврозы, обрести умение держать себя в состоянии эмоционального баланса, держать свое ресурсное состояние, вовремя восполнять его, и из этого состояния наполненности помогать другим людям.

Важно, насколько честно ты сам «собрал себя», я имею ввиду целостность, какая ты личность. Глубина, на которую возможно идти с клиентом, зависит от той глубины, на которую ты смог нырнуть сам, насколько ты принял реального себя, понимая, что через несовершенства, через эти «трещины» и проходит свет. Без желания разобраться в самом себе не обойтись, и уже потом – помогать, подсвечивать другим людям какую-то иную возможность разрешения ситуации, какой-то другой выход, кроме горизонтального невроза, какую-то обнадеживающую вертикаль.

Мы принимаем других настолько насколько принимаем себя. Та же «формула» справедлива и для любви. Невозможно, не желая себе блага, не любя себя, говорить о каком-то благе и любви для ближнего.

Есть мнение, что психолог – это просто хороший человек, способный выслушать, выступить внимательным собеседником, - да или нет?

На вопрос о том, что же такое «хороший психолог» прекрасно ответил в свое время Карл Густав Юнг: «Только раненый целитель исцеляет». В каждом из нас есть противоречивые силы или части: жизни и смерти, страха и любви, травм и исцелений. Оставаясь в контакте со своими ранеными частями, психолог принимает и понимает раненые части клиента, не уходя в позицию всемогущего волшебника в короне, не возвышаясь над клиентом. Самое важное иногда, с чего начинается терапия, это услышать: «Ты имеешь право испытывать эти чувства и эмоции, это нормально!» И это принятие дает начало диалогу, встрече, начало каким-то личностным изменениям. Но это все позже… В начале вот это: «Я вижу, ты ранен, не нужно этого стыдиться или испытывать за это вину. Мы с тобой одной крови».

Как в таком случае относиться к высшему образованию в области психологии для совсем еще молодых людей, 18-20 лет, может ли в таком возрасте состоятся профессиональный психолог?

Не могу комментировать этот вопрос детально, я пришла в психологию после собственного «перевала» в середине пути, после более десяти лет работы в сфере аудита и финансов – в Европе, США и России. Психология для меня стала новым большим этапом, новым личностным смыслом, и я бы так или иначе вырулила на этот путь.

Подходит ли это занятие 18-20-летним? Думаю, им сложнее. Это как в анекдоте: «После рассказанной истории моей жизни, моему психологу самому понадобилась помощь».

Да, безусловно важна теоретическая база, но без собственного опыта, без опыта формирования себя, своего характера – а, как говорят, характер складывается из тех камней, которые в нас кидают, – состояться в этой профессии затруднительно.

У каждого из нас есть исходная точка, своя «песочница», из которой мы выходим в эту жизнь, у каждого из нас есть и свое «испытание детством» – именно так, кстати, называется книга, написанная моим дорогим преподавателем, замечательным психологом Наталией Ининой. И то, как мы в итоге проживаем эти испытания: продолжаем ли действовать из состояния того травмированного ребенка или сможем изменить свое отношение к этому опыту, принять другое решение, стать для самого себя «божественным родителем», помочь себе в поиске полноты бытия, – вот этот, во многом ключевой вопрос каждым решается индивидуально. Так формируется взрослое отношение, взрослая позиция: да, мои родители подарили мне эту жизнь, но я решаю, как я проживаю ее, беру ли ответственность за свои решения и их последствия, или всю жизнь проживаю, не отпуская свои травмы и действуя из состояния ребенка. Это занимает время, силы, вызывает сопротивление. Но оно того стоит, проверено и рекомендовано.

Среди ваших действительно многочисленных профессиональных дипломов какие лично для вас особенно значимы?

Диплом магистратуры РПУ – Российского Православного Университета им. Иоанна Богослова. Моя работа на соискание степени магистра была посвящена жизнестойкости, одной из самых актуальных тем в наше время. Как проживать стрессовые события, как можно повысить свою стрессоустойчивость, какие копинги (адаптивные) модели поведения работают, как это все связано с чертами характера, что такое жизнестойкость, из каких компонентов она складывается и можно ли их развить – эти вопросы меня всегда интересовали. Основой для всего стало знакомство с логотерапией Виктора Франкла, его книгами, которые, как никогда, мне кажется, актуальны в нашем сегодняшнем дне.

Второй важный для меня диплом я получила в Университете Восточного Лондона по итогам трех лет напряженной работы в формате blended learning: с огромным объемом литературы для самостоятельного изучения, курсовыми работами по каждому модулю, онлайн вебинарами, полностью такое погружение в интернациональную психологическую студенческую среду на английском языке. Для меня это было сложно, такой challenge, так как обучение в двух магистратурах началось и закончилось одновременно. Было тяжело, но очень интересно.

Кроме этих дипломов, мне интересна семейная терапия. Диплом семейного психолога, полученный в Центре Семейной Системной Терапии, тоже для меня важен. С парами я работаю в подходе ЭФТ (Эмоционально-Фокусированная Терапия).

Психолог и священник. Как верующему человеку воспринимать психолога? Нет ли противоречий в обращении к светскому специалисту с тем, что затрагивает душу?

Открытая Аристотелем новая эпоха в определении психологии как «науки о душе» и понимании души как предмета для изучения, конечно, ни в коем случае не предполагает монополию психологии на все вопросы, касающиеся души человека.

Когда я работала волонтером на бесплатной линии психологической помощи «Душевная беседа», организованной студентами нашего православного университета, очень частым ответом на запросы звонивших было «давайте помолимся вместе». Ну просто невозможно иначе быстро облегчить состояние человека в острой стадии. Телефон доверия – это не длительная терапия, возможно, этот человек больше не попадет на того же оператора, а душа болит, и звонок – это почти всегда очень острый, очень требовательный крик о помощи. Мы вместе молились, и наступало облегчение. И из этого уже более спокойного состояния можно было обсуждать, что можно предпринять в его конкретном случае.

С другой стороны, есть понятие невротической религиозности, когда человек стремится полностью избежать ответственности за свои действия, свои решения и поведение. И вот это – абсолютно детская позиция, нельзя себя преодолеть, нельзя себя вытащить в вертикаль. Есть инфантильное существо, которое только и делает, что опирается на костыли чужого мнения, чужих советов. Поэтому да, сначала мы себя обретаем, и тут важна психология. Но психолог не дает нравственных оценок, не отпускает грехи, его задача – в другом. Поэтому если запрос может разрешиться метанойей (переменой ума) – раскаянием, то да, это безусловно духовная работа, душа – она все-таки «главная» в иерархии душа/ психика.

Возможно, для верующего человека вполне может быть решением обратиться к православному психологу, например, в наш психологический Центр.

Какой тест оценки личности вы считаете наиболее эффективным?

Я довольно часто использую СМИЛ (MMPI) «СМИЛ. Стандартизированный многофакторный метод исследования личности в издании Л.Н. Собчик. Этот тест – такая «моментальная фотография» характера, выявляющая акцентуированные (проявленные) черты характера человека.

Если характер управляет человеком, а не наоборот, это требует коррекции. Мы больше наших эмоций и нашего характера, у нас есть свобода выбора сотворять себя каждый день заново.

Какие методики вы используете в практике?

В своей работе я использую методы из разных психологических школ в зависимости от запроса клиента. Я уже говорила об ЭФТ в терапии семейных пар. В индивидуальной терапии часто работаю по методу Внутреннего Ребенка (авторский метод Наталии Ининой). Это прекрасный метод для исцеления, бережного проживания детских травм с принятием других решений не из состояния травмированного ребенка, а с выходом во взрослую позицию, это – про обретение связи с самим собой. Я очень люблю этот метод и благодарна, что была такая возможность изучить его «из рук» самого автора.

Другой хорошо зарекомендовавший себя метод – wingwave, он эфективно помогает справиться с деструктивными эмоциональными состояниями, в случаях сильного стресса.

КПТ (когнитивно-поведенческая терапия), если есть проблемы с эмоциями, мешают ограничивающие установки, автоматические мысли. Очень важно через какие фильтры мы смотрим на этот мир, какую оценку даем происходящему, видим ли мы в разрешении ситуации возможности или одни проблемы.

В своих публикациях вы часто используете ник paloma, почему?

Моя девичья фамилия – Голубь, на испанском – paloma. Этот ник или псевдоним помогает мне не забывать, что у голубя есть крылья и нет необходимости ходить по земле. Меня это очень мотивирует и вдохновляет. Птица встает на свое крыло при сопротивлении встречному потоку ветра.

Как говорил Мераб Мамардашвили: «Все, где мы не рискуем, где мы не поставлены на карту в своих переживаниях, своих восприятиях, своей судьбе – это потерянное время. Потерянное время – это время всех неживых моментов». Пока мы живы, мы многое можем изменить, и это наш выбор на что мы тратим жизнь – падать или взлетать.

Счастье – это…

Счастье – это побочный продукт жизни со смыслом. При этом поиск смысла самостоятельной ценности, на мой взгляд, лишен. В Лондоне мы изучали психологические интервенции, которые способствуют росту уровня субъективного благополучия, счастья. Мне очень понравилась одна из них – “Savoring», что дословно означает – наслаждаться, в данном контексте, вкусом жизни. Иногда в погоне за обретением глубоких смыслов может пройти вся жизнь, которая сама по себе бесценна. А ведь смысл уже есть – в каждом дне, в том, чтобы жить, чтобы чувствовать себя живым, ощущать разные вкусы, оттенки, полноту запахов и красок… если мы понимаем, что быть живым лучше, чем альтернатива, осознаем: здесь и сейчас я есть и я благодарен.

Быть в моменте, быть в соединении с собой, проявлять себя в этом мире подумать, что мне уже дано, и что я могу дать этому миру. Не мир мне, а я ему. И вот счастье и есть побочный и естественный продукт такого отношения к жизни.