Российское образование между реформами и контрреформами. Комментарий Георгия Бовта

В России началась приемная кампания в вузы. Каковы изменения и ожидаемые последствия?

Одна из распространенных претензий к российскому высшему образованию — это то, что оно оторвано якобы от жизни и реальной экономики. Стремясь преодолеть этот разрыв, государство формулирует свои приоритеты, в частности распределение бюджетных мест, согласно своему видению того, сколько специалистов где нужно. В этом году значительная часть бюджетных мест ушла педагогике (75 тысяч), IT (более 48,5 тысячи) и клинической медицине (почти 30 тысяч).

Другим важным механизмом является целевой набор, когда обучение специалиста оплачивает будущий работодатель. Механизм этот модернизируют. Работодатель теперь размещает предложения о целевом наборе на портале «Работа России», а вузы и абитуриенты на это ориентируются. Квоты на целевой набор по отдельным направлениям определяет правительство. Оно их и определило аж по 900 направлениям подготовки еще в феврале, в том числе на основе заявок от регионов. Примерно по половине направлений число целевых мест увеличили, в целом оно возросло на 6% год к году. По медицинским специальностям большинство бюджетных мест вообще именно целевые. Так, по специальностям «лечебное дело» и «педиатрия» их доля составит 76%, а по самым дефицитным направлениям ординатуры — 100%. Большие квоты — до 70% — выделены на целевое обучение для специалистов в области проектирования авиа- и ракетных двигателей, эксплуатации железных дорог, систем обеспечения движения поездов. Всего на целевое обучение отведено более 145 тысяч мест.

Однако на портале «Работа России» в приемную кампанию в этом году разместят лишь 73 тысячи 622 предложения от заказчиков. Куда же делись остальные квоты? Может, они и не востребованы реально, а взяты чиновниками с потолка? Ведь работодателям действительно трудно прогнозировать развитие рынка труда на пять лет вперед, чтобы не только гарантировать потом своему «целевику» трудоустройство, но и оплатить его обучение. Что-то тут системно не сходится. Но еще большее расхождение обнаружится в том, что, согласно одному социсследованию, более 60% россиян никогда не работали по специальности, указанной в дипломе. А непосредственно по профессии работают только 36% россиян.

Российская система высшего образования вообще проходит обновление под негласным лозунгом отказа от навязанных нам чуждых ценностей. Так, уже отказались от Болонской системы и бакалавриата в вузах. Теперь Минобрнауки вместе с Национальным советом профессиональной квалификации и Российским союзом промышленников и предпринимателей работает над изменением квалификационных требований к должностям. По силам ли чиновникам, хоть бы и в кооперации с работодателями, такое визионерство и заглядывание за горизонт в попытках предугадать рынок труда и набор востребованных профессий и компетенций через пять-десять лет?

Ну и, наконец, почуяв ветер перемен и пытаясь угадать его направление, контрреформаторы вновь ополчились на ЕГЭ, призывая его отменить. В Думу внесут очередной законопроект на сей счет. По мнению авторов, ЕГЭ не приносит ожидаемых результатов «в виде высокого качества знаний и доступности высшего образования», кроме того, этот формат якобы способствует «коррупции в сфере олимпиад». Законотворцы предлагают вернуться к старому доброму советскому формату экзаменов. Представители Рособрнадзора возражают против контрреформы. Хотя бы по причине отсутствия реальной альтернативы ЕГЭ в виде объективного и понятного экзамена. К тому же ЕГЭ постоянно совершенствуется. Фактически прекратились утечки, давно уже нет так называемой «угадайки», когда из заданных ответов нужно выбрать правильный, стало больше творческих заданий.

Однако на обывательском уровне отношение к ЕГЭ скорее негативное: по данным опроса портала Superjob, поддерживают ЕГЭ лишь 17% опрошенных, а 63% относятся отрицательно. Такие цифры — результат исключительно пропаганды, которая рисует ЕГЭ как «тлетворное порождение Запада» наряду с Болонской системой. Люди, шельмующие ЕГЭ, не хотят признавать, что именно благодаря ЕГЭ ушли в прошлое «блатные списки» при поступлении в вузы — деканатские, ректорские и прочие. Именно благодаря ЕГЭ в самые престижные вузы смогли поступать дети из провинции, для которых ранее эти учреждения были недоступны — именно в силу засилья блата и субъективизма. Хотя стоило бы пойти еще дальше и отменить в престижных вузах так называемые дополнительные испытания, которые то еще поле для коррупции и блата.

Недовольство ЕГЭ и якобы «натаскиванием» всего лишь отражает общее недовольство состоянием образования и его деградацией. Оно страдает от недофинансирования, а учителя замордованы бюрократической отчетностью, убиваются на двух ставках, чтобы свести концы с концами. Их профессия не престижна, у них нет ни времени, ни сил, ни стимулов для повышения квалификации. И ЕГЭ тут совсем ни при чем. В такой ситуации можно предложить гражданам вообще проголосовать за отмену всех экзаменов, контрольных работ, сочинений и прочей дребедени, придуманной всякими там Песталоцци.