Эксперт по субкультурам о «школьниках с молотками»: «Сопряженный с агрессией нарциссизм»
«Челябинск и Иркутская область… Что имеем общего? Три пункта совпадают: молотки; 13 лет; сентябрь. В этом совпадении мало удивительного. Молотки – повлиял фактор доступности. 13 лет – возраст отрыва от материнской юбки и первые настоящие столкновения с миром социальным, который воспринимается вопиюще неточно, в преувеличенных (или в преуменьшенных) масштабах и искаженных пропорциях. Плюс еще: 13 лет – тот возраст, на который пока не распространяется уголовная ответственность. Если допустить, что (как туманно намекает Екатерина Мизулина) «инструкции о совершении нападения подросток получал от неизвестного в социальных сетях», то эти инструкции основывались на сохранении участника нападения для дел будущих. Вовлечение 13-летнего – ограждение его от полноты уголовного преследования. В какой-то мере все это напоминает сложное, но выполнимое задание по «инициации», ритуал перехода – ритуализированный прием новичка в субкультурную деструктивную группу. А сентябрь – это начало школьных занятий, старт буллинговых процессов и – что важнее всего – сезонное влияние на людей возбудимых. Психопатология, «клиника» осенью цветут буйным цветом (что гипотезу о ритуале перехода не отменяет). Но в целом, подчеркнем, нам пока не за что зацепиться. Сообщения о случившемся полны тумана недоговоренности. Материала для субкультурного анализа ситуаций нет (кроме, может, подписок в соцсетях у героев, но они, хоть и кричаще субкультурны, но достаточно типичны для всего поколения: все тинейджеры страны «рофлят», то есть надсмехаются, «над малолетними»). С более индивидуальными субкультурными приметами – закавыка. Если маркеры каких-либо субкультур и обнаружены в исследуемых ситуациях, то они пока скрываются (вероятно, из интересов дела). По «челябинскому делу» проскользнули сообщения, что антигерой с молотком в руках был связан со скинхедами, правыми радикалами, последователями Максима Марцинкевича (Тесака). На чем строится это предположение? На том, что дата челябинского происшествия – 16 сентября – совпала с датой гибели преступника, произошедшей 16 сентября 2020 года в том же Челябинске. К символике дат и чисел праворадикалы действительно относятся с пиететом: есть десятки примеров обыгрывания даты рождения Гитлера, возня с нумерологией его имени и так далее. Развиты у них и ритуалы перехода, то есть неофита группы для изменения статусной позиции нужно пропустить через «испытания», проверить его безжалостность в отношении ближних, а также терпеливость перед лицом самоповреждений. Поэтому отмечу, что принципиально связь событий с Тесаком нельзя исключить, доля вероятности «празднования» годины есть. В небольшом южноуральском городке, который сейчас служит мне экспертным сообществом и моделью субкультурных взаимозависимостей и где детей от 7 до 17 лет – около 4 тысяч, я таких (повернутых на Марцинкевиче) встречал. Будем точны: это несколько подростков, которые вдохновенно демонстрировали «жест Тесака», согнутый, как на зажигалке, большой палец, что означает примерно следующее: «Испепелим! Сломаем тебе жизнь!» Но, опять же, проверить данную версию мешает недостаток фактов. Гипотеза оживления праворадикальных наборов в группы и тестирования неофитов могла бы усилиться, знай мы о «границах стигматизации» – о том, кого отграничил от себя юный антигерой, пытаясь избить или убить: был ли неслучайным признак, по которому подросток с молотком выбрал жертв, какой национальности они были, к каким субкультурам себя относили и тому подобное. Агрессивное поведение (самая общая характеристика, присущая двум антигероям с молотками из Челябинска и Иркутской области) свойственна многим субкультурам. В каком-то смысле ее культивируют даже милейшие люди-ZXC (симбиоз геймеров и анимешников) и дед-инсайды (обновленные образы «депрессующего» аниме-поколения; от dead inside – «мертвые внутри»). Культивируют – просто для того, чтобы продемонстрировать свою мужественность. Впрочем, для этого достаточно одежды с лейблами «Агрессив», игры и субкультурного «театра брендов». Но, когда день за днем травишь себя искусственно вызываемой депрессией, в конце концов остатки душевной нормальности взрываются, как это ни парадоксально, агрессией, чтобы с ее помощью вынырнуть из болота культивируемой заторможенности. В малых объемах это свойственно любому подростку: погружение в уныние – и взрывное, скандальное взбрыкивание как антитеза предыдущему состоянию. И той, и другой субкультуре (и последователям Марцинкевича, и правильным «дед-инсайдам») свойственен нарциссизм, сопряженный с агрессией. Элементы такой показушности (отчетности перед группой?) угадываются и в челябинском, и в иркутском случае. Поэтому наших антигероев я бы назвал «нАГРциссы», нарциссы, которые агрятся (демонстрируют агрессию). Вот и все, пока только так. Более определенная привязка наших антигероев к какой-либо субкультуре будет слишком спекулятивной. Что же касается возникающих в подобных случаях спекуляций о различных суицидальных группах (типа давно упоминаемых «синих китах» или обновленных «красных дельфинах») – это не совсем предмет субкультуролога. Это дело криминалистов: выемка переписки, изучение контакта, поиски преступника, пытающегося манипулировать человеком с неустойчивой в силу возраста психикой. Тем более жизнь подозрительные случаи подсовывает постоянно. Однако в социальных паниках и в усиленных поисках таких суицидальных групп нам видится попытка общества свалить вину на кого-то конкретного. Ведь так тяжело принять, что опустошенность и агрессивность современных мальчишек и девчонок – это оборотная сторона взрослых идеалов современности, это часть состояния общественной атмосферы». Изображение сгенерировано нейросетью Kandinsky 3.1
