Яков Миркин - о том, что значит в XIX веке вырастить семерых детей и никого не потерять

У Натальи Николаевны Гончаровой есть загадка, но не та, о которой вы подумали. Не тайна - любила или нет, кого и когда. Пусть ее веками раскапывают пушкинисты. Но есть тайна очевидная - как ей удалось вырастить своих семерых детей и никого не потерять? И еще - нескольких приемных. Как это она сделала в век ужасный - в век детской смертности, которая сейчас нам кажется невозможной, нетерпимой, когда даже императорская семья могла терять маленьких детей? В 1841-1845 годах до возраста в один год доживали только двое из трех родившихся детей ("Демографическая модернизация России", ред. - А. Вишневский).

У нее было, как известно, четверо детей от Пушкина и трое от Ланского. Она их родила в 19, 20 лет, в 22, 23 и 32 года, в 35 лет. В доме - два сына, пять дочерей плюс три племянницы и два племянника Ланского, плюс племянник Пушкина, плюс сын Нащокина, друга Пушкина. По странному стечению обстоятельств шесть из семерых ее детей родились весной. И все дожили до самого почтенного возраста, 65 - 80+, притом что ожидаемая продолжительность жизни в Европейской России в конце XIX века была 29,4 года у мужчин и 31,7 года у женщин ("Демографическая модернизация России 1900-2000"). И даже смогли дать общее потомство Пушкина и Николая I. Что еще? Там случился счастливый брак. Сын Пушкина, сын старший, тоже Александр, женился на Софье, племяннице Ланского, одной из тех, кто рос под ее крылом.

Так что это за секрет? Как можно было выкормить всю эту радостную ораву, не потеряв ни одного? Что это - вдруг - за предназначение чистейшей прелести, по словам первого мужа? "Положительно, мое призвание - быть директрисой детского приюта: бог посылает мне детей со всех сторон, и это мне нисколько не мешает, их веселость меня отвлекает и забавляет" (12 сентября 1849 г., Наталья Гончарова - второму мужу, Петру Ланскому). Ей - 37 лет. "Ты знаешь, это мое призвание, и чем больше я окружена детьми, тем больше я довольна" (Ободовская И., Дементьев М. "После смерти Пушкина").

Великая немая - заговорила! И как! Ее писем к Пушкину не осталось, только несколько строчек. Но зато есть письма к родным, ко второму мужу. Чистый, ясный, приятный язык думающей женщины, все понимающей, многое испытавшей, с глубокой внутренней жизнью и еще - с бесконечной преданностью и любовью к детям.

Кстати, не родить ли еще? Н. Гончарова - П. Ланскому: "Я тебе очень благодарна за то, что ты обещаешь мне и желаешь еще много детей. Я их очень люблю, это правда, но нахожу, что у меня их достаточно, чтобы удовлетворить мою страсть быть матерью многодетной семьи... Кроме моих семерых, ты видишь, что я умею раздобыть себе детей, не утруждая себя носить их девять месяцев и думать впоследствии о будущности каждого из них, потому что, любя их всех так, как я люблю, благосостояние и счастье их - одна из самых главных моих забот. Дай бог, чтобы мы могли обеспечить каждому из них независимое существование. Ограничимся благоразумно теми, что у нас есть, и пусть Бог поможет нам всех их сохранить" (20 июля 1849 года) (Ободовская И., Дементьев М.).

Пусть Бог поможет их сохранить! Она их и сохранила. До второго замужества это было тягостное, безденежное существование, с вечными долгами, просьбами родным о деньгах, даже если они полагались по праву, с невозможностью сделать то, что нужно для детей, потому что денег - нет. Доходы (пенсии от государства, доходы от имущества, помощь родных), по оценке, были в 1,5-2 раза ниже того, что требовалось, чтобы - без посторонней помощи - дать воспитание и прокормить себя и четверых детей, пока они не станут взрослыми, так, как ожидалось от дворянской семьи, с ее челядью и домочадцами.

Вот письмо Таши (так ее называли в семье) из деревни, из Михайловского, где она проводила лето, а потом и осень, потому что не было денег, чтобы добраться на зимовку в город. 3 сентября 1841 года. "Отчаявшись получить ответ на мое июльское письмо и видя, что ты не едешь, дорогой брат, я снова берусь за перо, чтобы надоедать тебе со своими вечными мольбами. Что поделаешь, я дошла до того, что не знаю к кому обратиться. 3000 рублей - это не пустяки для того, кто имеет всего лишь 14 000, чтобы содержать и давать какое-то воспитание четверым детям. Клянусь всем, что есть для меня самого святого, что без твоих денег мне неоткуда их ждать до января, и, следственно, если ты не сжалишься над нами, мне не на что будет выехать из деревни. Я рискую здоровьем всех своих детей, они не выдержат холода, мы замерзнем в нашей убогой лачуге.

Я просила тебя прислать мне по крайней мере 2000 рублей не позднее сентября, и очень опасаюсь, что и этот месяц пройдет вслед за другими, не принеся мне ничего. Милый, дорогой, добрый мой брат, пусть тебя тронут мои мольбы, не думаешь же ты, что я решаюсь без всякой необходимости надоедать тебе и что, не испытывая никакой нужды, я доставляю себе жестокое удовольствие тебя мучить. Если бы ты знал, что мне стоит обращаться к кому бы то ни было с просьбой о деньгах, и я думаю, право, что Бог, чтобы наказать меня за мою гордость или самолюбие, как хочешь это назови, ставит меня в такое положение, что я вынуждена делать это" (Ободовская И., Дементьев М.).

Денег брат так и не прислал, хотя обязан был это сделать по внутрисемейным раскладам (сам был в долгах), так что Наталья Гончарова, 27 лет, в полном расцвете сил, но без средств, смогла выехать со своими чадами (их четверо, будет семь) и домочадцами в Петербург только поздним октябрем, за счет графа Строганова, своего родственника, великодушно, как она писала, приславшего ей деньги на дорогу.

Как жаль, что интимнейшие семейные вещи выносятся на всеобщее обозрение! Но как еще понять, кто перед нами? Ее старший сын, Александр Пушкин: "Мы любили нашу мать, чтили память отца и уважали Ланского" (из письма правнучки Пушкина С.П. Вельяминовой. Русаков В. "Рассказы о потомках А.С. Пушкина").

Александра Арапова, старшая дочь Гончаровой от Ланского: "ангельская кротость с собственными детьми", "беспредельная нежность, постоянно проявляемая", "сосредоточенная, скромная до застенчивости, кротости и доброты необычайных". "Напрасно страдала она мыслью уничижения перед нами, зная, что часто нет судей строже собственных детей. Ни одна мрачная тень не подкралась к ее светлому облику, и частые, обидные нападки вызывали в нас лишь острую негодующую боль, равную той, с которой видишь, как святотатственная рука дерзко посягает на высокочтимую, дорогую святыню" (Арапова А. "Наталья Николаевна Пушкина-Ланская").

Неплохо быть святыней для собственных детей. А что поклонники - до брака с Ланским? Вот одна из причин отказа: "Кому мои дети в тягость, тот мне не муж!" (Арапова А.). Некий поклонник хотел сдать ее детей на жительство в казенные учреждения (там учиться).

Где же она, истинная? Где, сложно думающая, всю жизнь после Пушкина - тихая, никогда не смеющаяся, если радость - то неявная, с неизменной темнотой за ней. Где она? Наверное, вот в этом: "Если бы ты знал, что за шум и гам меня окружают. Это бесконечные взрывы смеха, от которых дрожат стены дома. Саша проделывает опыты над Пашей, который попадается в ловушку, к великому удовольствию всего общества. Я только что отправила младших спать, и, слава богу, стало немного потише" (21 июня 1849 г.). "Я очень довольна своим маленьким пансионом, им легко руководить. Я никогда не могла понять, как могут надоедать шум и шалости детей, как бы ты ни была печальна, невольно забываешь об этом, видя их счастливыми и довольными" (29 июня 1849 г.). "Я поехала в Пажеский корпус и была бесконечно счастлива узнать, что Саша сегодня утром был объявлен одним из лучших учеников... Что касается Гриши, он также имел свою долю похвал... Ты представляешь, как я была счастлива, я благословляю Бога за то, что у меня такие сыновья..." (29 сентября 1849 г.) (Ободовская И., Дементьев М.).

Вот так - я была счастлива. Бесконечно. Дети - счастье. Она притягивает их, своих и чужих. Благословляет Бога за то, что они - такие. Их шум, и гам, и смех - радость. Она - любит. Семь детей плюс не меньше приемных и приходящих. Все смогли стать взрослыми в век, когда до 20 лет доживали только четверо из десяти ("Демографическая модернизация России 1900-2000"). Ей, когда это писала, было 37 лет, дети - ее опека, дети - произнесенная формула счастья. Пушкину было 37, когда он ушел. "Горячая голова, добрейшая душа". Так она однажды сказала о нем в письме, вдруг приоткрывшись.