К здоровью – верхом

Регулярные обстрелы со стороны Украины, постоянные сирены, оповещающие об опасности в небе, – всё это стало нормой для жителей приграничной Курской области. Уровень беспокойства среди курян очень высок. В августе прошлого года руководитель социально-досугового центра «Вместе», врач-неонатолог и иппотерапевт Карина Каплина запустила проект ZOV – Zона Oсобого Vнимания, который как раз направлен на борьбу с тревожностью. Средства на его реализацию курянка выиграла в грантовом конкурсе губернатора Курской области. В Жеребцово на иппотерапию Карина Каплина предложила справляться с тяжёлым эмоциональным состоянием детей с помощью оздоровительной верховой езды. Всего в проекте приняло участие 25 семей. Для родителей с детьми были организованы занятия по иппотерапии и ипповенции, а также занятия с психологом. Карина планирует продолжить проект «ZOV 2.0» и снова проводить занятия. Правда, теперь в проекте уточняется, что поддержку окажут семьям с детьми с признаками тревожности, проживающим в зонах ЧС и КТО и подвергшимся стрессовым ситуациям. А количество семей-участников в этот раз увеличат вдвое – до пятидесяти. Получит ли проект продолжение, пока неизвестно – сейчас заявка находится на рассмотрении жюри конкурса грантов губернатора Курской области. Символично, что занятия по иппотерапии проходили в деревне Жеребцово. Сегодня это единственная в Курской области площадка, где особенные дети проходят реабилитацию на ипподроме. Сюда мы приехали в перерыве между занятиями. Разговор наш начался недалеко от луга, где свободно бродили кони. – Карина, вы – врач-неонатолог, расскажите, как пришли в медицину? – Я всегда хотела быть врачом, окончила наш Курский государственный медицинский университет. Поступила в интернатуру по неонатологии. Неонатолог – это детский доктор, который наблюдает ребёнка с первых дней жизни, включая новорождённых с патологиями. Сначала я работала в шестом городском роддоме, в перинатальном центре, но в определённый момент мне захотелось большего. У меня в практике часто были тяжёлые дети. И мне хотелось больше узнать, что потом остаётся, после выхода из наших стен, как эти дети проходят реабилитацию, абилитацию и что происходит дальше. Так я открыла свой медицинский центр, где постаралась внедрить своё видение и взгляд на детскую медицину. – Что вы имеете в виду, говоря о другом видении? – Например, у нас были часовые приёмы, потому что детям с тяжёлыми диагнозами поражения центральной нервной системы нужно намного больше время, чтобы провзаимодействовать с врачом. В стрессовом состоянии, когда ребёнок зашёл и его сразу осматривают, он пугается и теряется. Или другой момент: медик делает узи, пока ребёнок находится на груди матери. Такой подход позволяет избежать выраженного стресса. Вообще в определённый момент я понимала, что хочу уйти в реабилитацию и отучилась в Питере в Европейском центре физической терапии на войта-терапевта (войта-терапия использует стимуляцию рефлекторных зон для восстановления или формирования навыков движения. – Прим. ред.). Такую методику в Курске больше никто не практикует. – Чем она отличается от традиционного подхода? – Это доказательная методика, которую давно широко применяют в крупных городах, например в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге. Суть методики заключается в том, чтобы активировать определённые точки, которые запустят двигательный паттерн. Проще говоря, допустим, ребёнок с ДЦП не может ходить, а может только ползать, сидеть. С помощью войты шансы реабилитации значительно растут и позволяют ставить детей на ноги. Сейчас, допустим, мы применяем эту методику для мальчика с гастростомой. Он родился недоношенный, сам не глотает и ест через трубку в желудке, помимо всего прочего, у него небольшая задержка моторного развития. Через активацию мы пробуем догнать и восстановить его моторику восстановить, и у нас уже есть успехи по поводу однократного глотания. У другой маленькой пациентки синдром Веста, постепенно после занятий она смогла сидеть и теперь мы плавно перешли к занятиям с лошадьми. Шаг для здоровья – Собственно, перейдём к главному – как вы сами пришли к тому, что общение с лошадьми может лечить? – В какой-то момент я подумала: дети делают успехи – это хорошо, но что можно улучшить? Как ускорить процесс? Я читала об иппотерапии, а потом так случилось, что я сама пришла покататься на лошади. И тогда на занятии с точки зрения врача я поняла, какой импульс отдаёт животное, и как активизируется тело, когда ты верхом. И это не рысь, не аллюр, а именно шаг. Я поняла, что это сработает, после чего прошла обу-чение в Москве. – Учиться было сложно? – Во-первых, ты должен полностью знать все методику, биомеханику, воздействие, ты должен понимать очень многое про лошадь, как она должна содержаться, какое ветеринарное обслуживание у неё должно быть, какие прививки. Ты вникаешь в её тренинг, потому что тренировка и даже питание терапевтической лошади сильно отличается от остальных. – А какова суть шаговой терапии? – Основа качественной терапии – это качественно подобранная лошадь. В первую очередь важен экстерьер, то есть определённый диапазон, рост и порода. Например, пони в иппотерапии использовать нельзя, потому что она семенит. А нужен классический шаг, гетеролатеральный – то есть синхронный. Поэтому хромую лошадь тоже ни в коем случае нельзя брать в иппотерапию. Ведь мы лечим хорошим чистым шагом – он даёт импульс ребёнку в центральную нервную систему. Например, есть человек, который не может идти, мы его сажаем верхом, и для его мозга мы воссоздаём картину, как будто он идёт. Так потихоньку формируются новые нейронные связи. – Поделитесь, как выбрали первую лошадь… – Тортик был нашей первой лошадью. Он из Московской области, стоял на частной ферме, очень добрый, спокойный, флегматичный конь. – А притирка друг к другу долго происходит? Я имею в виду животное и человека. – Нет, это как с людьми. Ты понимаешь, это твоё или не твоё. И опять же, взаимодействуя, ты учишься. Тебе становится понятно, какой он, какой у него характер. Вот у нас в Курске единственная конюшня, где есть свободный табун. Это самые лучшие для лошадей условия, чтобы они взаимодействовали друг с другом. А ещё они многому учат – терпению, выдержке, считывать повадки, воспринимать их. За разговором мы дошли до конюшни, где застали добродушного Тортика, своенравную Марго и дружелюбную Лексику. – Ну вот в чём принцип терапевтической лошади? – говорит Карина, обнимая Лексику и ложась ей на спину. – К обычной так не подойдёшь, она может ударить. А для терапии нужно найти настолько подходящее животное и настолько проработать его психику, чтобы оно было к этому готово. Вот такой большой-большой труд. – Но иппотерапия работает в комплексе? Не просто прогулка Маленькому Ване всего год, у малыша признаки лиссэнцефалии. Это тяжёлое заболевание характеризуется признаками гладкого мозга, когда практически отсутствуют извилины и борозды. При таком диагнозе прогнозы самые разные, в зависимости от того, какой повреждён ген: ребёнок может навсегда остаться в четырёхмесячном возрасте либо не дожить до 10 лет. Пока Карина усаживает малыша верхом, мама мальчика Светлана Цуканова делится новостью, которую сама узнала только на днях. – По анализам у нас мутация гена, с которой можно жить нормально. То есть с опозданием, но он догонит и нагонит развитие и с вероятностью больше 50 процентов даже сможет иметь здоровых детей, – рассказала Светлана. – Но это очень долго, и нужно запастись терпением. Родители мальчика прошли курс войта- и бобат-терапии (нейро-развивающее лечение. – «КП»), а теперь приступили к занятию с лошадьми. По словам мамы Вани, сначала родные отнеслись к такому подходу скептически: чем поможет обычное катание на лошадях? Но методика показала эффективность уже после первого занятия, и чем больше проходит времени, тем лучше результаты. – Ваня стал лучше есть, у него а после занятий сошлись глаза, – говорит Светлана. – Нашему диагнозу свойственна гипотония, то есть, когда он родился, был мягкий как тряпочка, а когда его снимают с лошади, он держится твёрже. Вообще, когда его вот так вертикализируют, катая на коне, а потом присаживаешь чуть-чуть на коленки – он лучше координацию держит. Он даже сейчас на лошади намного лучше сидит и голову держит. А ещё у него появился хватательный рефлекс, недавно Ваня не просто касался бутылочки, а сам пробовал её держать. И вообще, контакт с животным очень хорошо влияет на психоэмоциональное развитие. Ваня уже пережил столько всего, и когда я вижу, как он сидит на лошади, у меня появляется чувство гордости. Спустя 20 минут (именно столько длится занятие, чтобы не перегрузить ребёнка) Ваня возвращается к маме. Карина прощается с семьёй и рассказывает, что в конюшне стартует ещё один проект для особенных малышей – «Трогательная ферма». Это пространство, где дети с ОВЗ, здоровые малыши и родители учатся взаимодействовать друг с другом. – Мы верим, что растения и люди развиваются одинаково – в тишине, с заботой, когда кто-то регулярно поливает и просто рядом. Поэтому каждая грядка здесь – это часть терапевтического процесса: для детей с ОВЗ это работа над координацией, сенсорной интеграцией и устойчивостью; для родителей – момент выдоха и причастности к простому и настоящему, – говорит Карина Каплина. – Проект построен на инклюзивных принципах: вместе работают дети с особенностями развития, их братья, сёстры и сверстники. Именно в такой совместной деятельности формируется доверие, эмпатия и главное – равенство в возможностях быть полезными и нужными. Дарья ДРЁМИНА Фото из архива Карины КАПЛИНОЙ