Как Жванецкого кинули на Брайтоне: 5 неизвестных фактов из жизни "дежурного по стране"

Уход писателя Михаила Жванецкого 6 ноября – потеря невосполнимая. Михаил Михайлович был не только непревзойденным сатириком, но и самым настоящим «дежурным по стране». Жванецкий был земным человеком, который любил природу, тишину, вкусную еду, ценил настоящую дружбу и с радостью общался со своими поклонниками – простыми зрителями. В круг его близких друзей входили люди неординарные, талантливые, он дружил с ними, поддерживал и вдохновлял, а они вдохновляли его. О том, почему Жванецкий называл себя тяжелым человеком, рассказывает его друг Виктор Александрович Семенов, бывший министр сельского хозяйства России, основатель группы компаний «Белая дача». Виктор Семенов Поломал ребра, но боль терпел – С Михаилом Михайловичем мы были знакомы больше 25 лет, – рассказывает Виктор Семенов. – Нас познакомил Роман Карцев, с которым мы жили по соседству. С тех пор и родилась семейная дружба. В прошлом году всей семьей с Наташей и Митей они приехали к нам в гости в Прованс. Эта поездка стала его последним путешествием. Они провели у нас пару недель, это было прекрасное время. Мы заказали им экскурсии, хотели показать, как выдувают стекло, как делают вино – у нас свои виноградники. Так что кучу интересностей приготовили. Привезли его в одно место. «Виктор, – сказал мне Жванецкий, – вы куда хотите езжайте с Митей и Наташей, а меня где-нибудь здесь оставьте, я буду самым счастливым человеком. Вы уедете, а я посижу, попишу. У вас так красиво!» Я понял, что он просто терпеть не мог все эти экскурсии, хотя они были индивидуальными, но ему не нравились какие-то рассказы о достопримечательностях. Михал Михалыч любил уединение. Расскажу одну вещь, которая его характеризует. Спускались мы в Провансе с горы, он поскользнулся и упал, все переживали. Моя жена нашла всякие мази, ему растирали спину. «Давайте разотрите меня еще», – говорил Михал Михалыч. Вернувшись в Москву и почувствовав, что боль ему надоела, он пошел в клинику, сделал рентген – оказалось, что два ребра у него сломаны. Настолько он был терпеливым, между делом все эти боли перенес. Фото: Global Look Press Считал себя тяжелым человеком – И еще один момент, который характеризует Михаила Михайловича, – делится Виктор Александрович. – Несмотря на то, что мы были знакомы с ним давно, я многое понял о нем в Провансе. Не все вам это расскажут. «Вить, – как-то сказал мне Михал Михалыч, – ты пойми, я – человек тяжелый». «Михаил Михайлович, ну что вы на себя наговариваете, какой вы тяжелый?» – отвечаю, а в ответ слышу: «Ты меня не перебивай, говорю тебе, что я – тяжелый человек». На самом деле он был настолько внутри себя настроен на творчество, что, когда что-то не получалось, он испытывал внутренний дискомфорт. А когда все выходило, он был искрометный, он летал. Творческий человек не может быть всегда в полете. Он говорил, что у него творческие паузы – в такие моменты к нему лучше было не подходить. Это не значило, что он на вас накинется, нет, его просто не надо было трогать. Роман Карцев, с которым они крепко дружили, тоже был человеком в себе – интроверт. Но он был доступный, мягкий в эти моменты, а Михаил Михайлович, когда у него не сходился какой-то процесс, закрывался изнутри и никого не пускал. Романа можно было трогать, даже когда он был не в настроении. Рома покапризничает немного и все равно примет какую-нибудь ситуацию, а Михаил Михайлович – нет. Я понял, что он всегда творил! И у него всегда возникали ассоциации, когда он наблюдал за людьми. На меня смотрел, на других… С Карцевым // фото: Global Look Press Любил поесть от души – Я старался, чтобы наши гости вкусно ели и были довольны. Меня поначалу расстраивало, что он отказывался от вкусного вина, Прованс все же. «Ну, Витя, вино – это не мое. У тебя коньячок есть?» – спрашивал мой гость. Он любил коньяк. Предпочтений здесь не было, он не выпендривался. Я его угощал, конечно, хорошим коньячком. Он любил поесть и в еде понимал толк. Самым любимым кушаньем у него были раки, но их же нельзя есть круглый год, а только в определенные месяцы. А какие раки в Провансе? Там крабы и лобстеры. Это было не его – ему нравилась русская еда, украинская, и он очень любил еврейскую кухню. Супруга Романа Карцева – Виктория – очень вкусно готовит блюда этих трех народов, он любил к ним приезжать в гости. Если мы готовили раков – то ведрами, а форшмак – килограммами. Главное, чтобы было все просто и натурально. Раков мы отваривали в котле на свежем воздухе. Как минимум полведра уходило на одно застолье. Пять раков на стол не положишь! Жванецкий любил есть по-простому, от души. Он был без понтов. Когда приезжал к нам в «Белую дачу», ему у нас все нравилось. Частичка его души в наших салатах тоже есть. 6 марта, в день его рождения, я отправлял имениннику не просто букет цветов, а термосумки с салатами. Ему посылал коньяк, а Наташе – винцо. Это была такая традиция. Ему было приятно, он это замечал. В нашем коллективе его все любили, он пару раз выступал перед работниками, я его об этом просил, больше просить было неудобно, он делал это бесплатно. Чисто одесский эпизод – В конце 80-х они с Романом Карцевым и еще с одним их другом первый раз прилетели в Америку. Идут по Брайтон-Бич, навстречу им какой-то одессит. «О, Рома, Миша, заходите ко мне, у меня свой магазин. Для вас на всё 50 процентов скидка, берите чего хотите!» – обращается мужчина. Заходят, а там сплошные деликатесы, которых в СССР было не найти: дунайская селедка, залом, о которой они только слышали. Смотрят, а цены на всё – космос! Но у них есть скидка – все товары наполовину дешевле. – Давай, – говорят они продавцу, – клади и то, и это. Подходят к кассе, а земляк их одессит куда-то пропал, там сидит его теща – семейный магазин же. Насчитали им этих продуктов на тысячу долларов! В те времена это была гигантская сумма, тем более для советского артиста. – Как так? – спрашивают они у тещи этого одессита. – Нам же Сеня обещал 50 процентов скидки?! – А шо вы его слушаете, где этот Сеня? – невозмутимо отвечает дама. А Сени-то и нет, он сбежал. Что им оставалось делать? – Мы эту тысячу из кармана вытащили и заплатили, – рассказывали они, – но не выкладывать же все обратно. Во-первых, стыдно, а Сени нету. Это был красивый эпизод из их жизни. Одесские штучки! Поддержал друга в Кремле – Был случай, который характеризует его как уникальную и сильную личность, – продолжает делиться воспоминаниями Виктор Александрович. – Я был министром сельского хозяйства в двух правительствах. На мою деятельность пришелся конец 90-х годов, когда было не до пышных празднеств, и вдруг, впервые за новейшую историю, в Кремле решили отметить День работников сельского хозяйства. В советское время это было регулярно, а когда Советский Союз распался, ни разу там этот праздник не отмечали. Приглашают туда Михаила Михайловича Жванецкого. Накануне я ушел с этого поста. Но вы же понимаете, кто командует парадом: министр – мой вчерашний зам. Жванецкий для этого вечера пишет экспромтом текст. Представьте, Кремлевский дворец съездов, полный зал народа, 6000 человек со всей страны съехались, снимает «Первый канал». Жванецкий с трибуны Кремлевского дворца выступает и говорит: «Был раньше импорт зерна, потом экспорт, – и Михаил Михайлович перечисляет прочие плюсы, которые появились в нашей жизни. – Сейчас есть проблемы, но есть и плюсы. Все-таки жизнь у нас налаживается, мы теперь едим салаты «Белая дача» в оригинальной упаковке и дружим с Витей Семеновым!» Жванецкий прекрасно понимал, что упоминание моего имени с такой высокой трибуны не понравится действующему министру. Но он это сказал! Поступил по-мужски. "Единственное, что помню из тех времен – одноногие люди с мячом в руках": памяти Михаила Жванецкого