Призрак в белом, Пушкин для декабристки и секретное дело КГБ: какие тайны хранит гастроном «Елисеевский»?
«В этот магазин не приходили: в него приезжали», – так, в одной меткой фразе писатель и знаток Москвы Владимир Гиляровский выразил особый статус Елисеевского магазина. Это историческое здание на углу Тверской улицы и Козицкого переулка больше напоминает дворец, чем гастроном. Построенный в конце XVIII века, особняк сменил множество хозяев. В свое время здесь жили представители богатейших купеческих династий, останавливались жены декабристов, читали свои произведения Пушкин, Жуковский, Вяземский, Тютчев, Тургенев. Но наибольшую известность этот дом приобрел после того, как его купил петербургский купец Григорий Елисеев. 5 февраля 1901 года, после глобальной перестройки здания, он открыл в нем Елисеевский магазин, который с первых же дней поразил столичную публику своими роскошными интерьерами и экзотическими товарами.
Сегодня посетить это место может любой житель и гость Москвы, но когда-то в магазин Елисеева могли попасть только избранные. А в советские годы он стал «Гастрономом №1», пройдя путь от крупнейшего розничного магазина, выдававшего продукты по карточкам в годы войны, до поставщика элитных товаров для номенклатуры.
В честь 120-летия знаменитого магазина мы проведем вас по его красивейшим галереям, расскажем о призраке «белой дамы», орудовавшей здесь банде разбойников и знаменитом сражении Андропова с коррупционерами.
Фото: Фадеичев Сергей/ТАСС
«Храм искусств» с Пушкиным и декабристами
Григорий Григорьевич Елисеев был представителем одной из процветающих купеческих династий Петербурга. Получив образование, он отправился за границу изучать виноделие, а вернувшись в Россию, основал торговое товарищество «Братья Елисеевы».
Свое состояние Елисеевы нажили в основном за счет торговли редкими импортными товарами. Знатные богачи покупали у них европейские вина, оливковое масло, сыры, кофе, чай, сардины и прочие деликатесы. Торговля велась как оптом, так и в розничных точках, но крупных магазинов у Елисеевых не было. Тогда Григорий Григорьевич задумал открыть в Москве и Петербурге особенные, не похожие на другие магазины, куда съезжалась бы вся местная знать. В Петербурге для этого было построено специальное здание на углу Невского проспекта и Малой Садовой улицы. Если окажетесь там, вряд ли сможете пройти мимо этого удивительного памятника архитектуры. Здание в стиле раннего модерна заметно выделяется на фоне остальных построек и приковывает взгляд своими витражами, роскошной отделкой и величественными скульптурами.
В Москве же Григорий Елисеев долго не мог выбрать между Арбатом, Большой Дмитровкой и Петровкой. Принять решение помог известный политический деятель того времени, гласный Московской городской думы Александр Гучков. Он предложил Елисееву организовать магазин в здании старинного дворца на углу Тверской улицы и Козицкого переулка.
История этого дома очень занимательна. Он был построен в 80-х годах XVIII века по проекту Матвея Казакова – того самого, который вместе с Василием Баженовым трудился над созданием Большого Кремлевского дворца, перестроил Большой Царицынский дворец и был одним из крупнейших представителей русской псевдоготики.
Строительство дома №14 по Тверской длилось с 1780 по 1788 год. Как пишет Гиляровский в своей книге «Москва и москвичи», этот «дворец» статс-секретарь Екатерины II Григорий Васильевич Козицкий заказал в подарок для своей жены – Екатерины Ивановны Козицкой (в ее честь впоследствии и был назван переулок, прежде именовавшийся Сергиевским). Однако в действительности Козицкий скончался за несколько лет до начала строительства, так что домом занималась уже его вдова.
Вот как описывал это творение Казакова ректор Московского университета Иван Андреевич Гейм: «Только нижний его этаж по простой своей отделке был бы способен для помещения в нем университетских студентов и кандидатов, а второй этаж отделан так богато и убран так великолепно, что никаким чиновникам, а того менее студентам, в оном жить никак не можно, чтоб не испортить штучных полов и штофных обоев, огромных дорогих трюмо и прочее…»
Дело в том, что после пожара 1812 года университет лишился собственного здания на Моховой, и тогдашние владельцы дома №14 предложили университету временно разместить студентов и профессоров в своих стенах. Но интерьеры дворца показались преподавателям слишком роскошными, и они не посмели принять предложение.
После смерти Козицкой дом перешел к ее дочери – княгине Анне, жене русского дипломата Александра Михайловича Белосельского-Белозерского. У того было две дочери от первого брака – Мария и Зинаида. Младшая, Зинаида, в 1811 году вышла замуж за Никиту Волконского – родного брата будущего декабриста Сергея Волконского.
Зинаида Александровна была женщиной многих талантов: она великолепно пела, сама сочиняла музыку, писала стихи и прозу. С ее появлением дом на Тверской превратился в настоящий храм искусств. В его залах, украшенных знаменитыми картинами и фресками, регулярно собирался весь цвет московской творческой интеллигенции. Свои произведения здесь читали Пушкин, Жуковский, Вяземский, Тютчев, Одоевский, Тургенев и многие другие русские классики. Гостей салона развлекали своими выступлениями лучшие музыканты, в том числе исполнители итальянской оперы.
Есть в биографии этого дома и страничка, связанная с декабристами. В 1825 году здесь останавливалась невестка Зинаиды – Мария Николаевна Волконская, супруга сосланного в Сибирь декабриста Сергея Волконского. Она, как и жены других восставших, решила разделить участь мужа, и этот визит к родственникам был для нее прощальным. Чтобы хоть как-то скрасить последние часы Марии перед страшным путешествием, Зинаида Александровна организовала прощальный вечер, куда были приглашены лучшие итальянские музыканты и разные именитые гости. В их числе был и Александр Пушкин, развлекавший Марию Николаевну своими стихами.
Фото: ТАСС
«Привидение в белом» и сбежавшая княгиня
В 1829 году чета Волконских переехала в Италию, однако дом остался во владении Белосельских-Белозерских. В конце 1860-х годов здесь размещался пансион Эдуарда Репмана, где учились дети из богатых семей. А в 1870-х годах дом у князей купил некий подрядчик Самуил Малкиель, поставлявший обувь для царской армии. Впоследствии на нижнем этаже здания расположилась лавка портного, а бельэтаж был отдан под богато обставленные квартиры. Хотя внешний вид дома в 1874 году был изменен в угоду новой моде (он лишился главных элементов классицизма – портика и колонн, также был полностью переделан фасад), внутреннее роскошное убранство осталось нетронутым. До покупки Елисеевым дом Козицкой успел побывать в руках нескольких купеческих династий: здесь жили Носовы, Ланины, Морозовы.
Но, пожалуй, самая загадочная история, связанная с этим зданием, произошла в середине XIX века – в период между отъездом Волконской и приходом Репмана. В то время в доме поселилась некая пожилая княгиня – родственница Белосельских-Белозерских. Она и ее слуги заняли половину здания, остальные покои заперли. В доме воцарилась непривычная тишина, нарушаемая лишь раз в неделю, по воскресеньям, когда старая княгиня выезжала в свет.
Впрочем, покой был недолгим. Вскоре по городу поползли слухи о «нечистой силе», которая якобы завелась в доме на Тверской. Говорили, будто «черти» перекинулись туда из соседнего заброшенного дома, некогда принадлежавшего богатому помещику Гурьеву. «Прохожие по ночам слышали раздававшиеся в доме вой, грохот ржавого железа, а иногда на улицу вылетали из дома кирпичи, а сквозь разбитые окна многие видели белое привидение», – писал о тех событиях Гиляровский.
Со временем странные дела начали твориться и в доме Белосельских-Белозерских. Старая княгиня испугалась не на шутку, а ее компаньонки быстро нашли объяснение происходящему:
«Слух о привидении пошел со двора; из людской перекинулся к барыниным приживалкам. Этому слуху предшествовал переполох в доме Гурьева. Нижний этаж там снял содержатель зверинца, известный укротитель Крейцберг, увековеченный стихами П. Вейнберга, а верхний продолжал стоять с разбитыми рамами и прогнившей крышей. Стали привозить зверей, расставлять клетки. Вот тут и начался переполох среди приживалок старой барыни: «Нечистую силу спугнули звери, она сюда и переселилась!»
Появление «призрака в белом» окончательно сломило дух домовладелицы, и на следующий день княгиня вместе со всем имуществом и крепостными покинула дворец. Но на этом история не закончилась. Через некоторое время дрессировщик Крейцберг сам поселился в доме Гурьева и обнаружил там следы пребывания десятков людей. Он обратился за помощью к полицейским, и те устроили засаду: сначала у Гурьева, а потом и возле дома Козицкой. В итоге за одну ночь удалось поймать целую «шайку привидений».
«...В надворных строениях была задержана разбойничья шайка, переселившаяся из дома Гурьева. Была найдена и простыня, в которой форейтор изображал «белую даму»... Они сознались, что белое привидение было ими выдумано, чтобы выселить барыню, а главное – зверя-управляющего и чтобы всей шайкой поселиться в пустом дворце Белосельских, так как при зверинце в старом убежище оставаться было уже нельзя. «Призраки» были жестоко выпороты в Тверской части. Особенно форейтор, изображавший «белую даму», – пишет Гиляровский в книге «Москва и москвичи».
Но даже после того, как шайку разоблачили, нехорошие слухи о доме №14 продолжали ползти по округе. Однако Григория Елисеева народные суеверия не испугали: в 1898 году он купил дом и приступил к его глобальной перестройке.
«Храм обжорства»
Долгое время здание стояло, со всех сторон объятое строительными лесами, и никто из проходящих мимо не мог понять, что же за масштабная стройка там затевается. «Индийская пагода», «мавританский замок», «языческий храм Бахуса» – каких только версий не выдвигали любопытные зеваки! Наконец, 5 февраля 1901 года все вопросы были сняты, и взглядам москвичей предстал огромный сказочный дворец с щегольским фасадом и шикарными витринами. Вместо княжеского герба на фронтоне красовались фигуры древнегреческих богов, а вывеска над парадным входом гласила: «Магазин Елисеева и погреба русских и иностранных вин».
В день открытия на Тверской было не протолкнуться. Каждый старался заглянуть через плечо соседа и рассмотреть диковинные товары, расставленные за стеклами. Чтобы хоть приблизительно представить, какой великолепный вид открылся тогда сотням москвичей, вновь обратимся к описаниям Гиляровского:
«Горами поднимаются заморские фрукты; как груда ядер, высится пирамида кокосовых орехов, с голову ребенка каждый; необъятными, пудовыми кистями висят тропические бананы; перламутром отливают разноцветные обитатели морского царства – жители неведомых океанских глубин, а над всем этим блещут электрические звезды на батареях винных бутылок, сверкают и переливаются в глубоких зеркалах, вершины которых теряются в туманной высоте».
Все это изобилие вкупе с роскошью интерьеров производило неизгладимое впечатление. И хотя многое здесь поменялось (была разрушена знаменитая мраморная лестница, нижний этаж слит с бельэтажем, а зал и гостиные бывшего салона Волконской – уничтожены), дух богатства и аристократии по-прежнему витал повсюду. На фоне золота и лепнины высились фантастические пирамиды из фруктов – они до сих пор являются фирменным знаком «Елисеевского». Кстати, это изобретение самого Елисеева – он лично руководил расстановкой товара в магазине.
Интерес горожан привлекали не только необыкновенные товары, но и публика, прибывавшая в «Елисеевский». «Дамы в соболях и кавалеры в бобрах» не спеша проходили между рядами заморских продуктов и восторгались широким ассортиментом. В представлении эти люди не нуждались, и служащие в магазине уже наизусть знали их вкусы.
«В зале встречал гостей стройный блондин – Григорий Елисеев в безукоризненном фраке, с «Владимиром» на шее и французским орденом «Почетного легиона» в петлице. Он получил этот важный орден за какое-то очень крупное пожертвование на благотворительность, а «Почетный легион» – за выставку в Париже выдержанных им французских вин».
Фото: Karl Fischer
«Ровно в полдень, в назначенный час открытия, двери магазина отворились, и у входа появился громадный швейцар. Начали съезжаться гости, сверкая орденами и лентами, военное начальство, штатские генералы в белых штанах и плюмажных треуголках, духовенство в дорогих лиловых рясах. Все явились сюда с какого-то официального богослужения в Успенском соборе. Некоторые, впрочем, заезжали домой и успели переодеться. Елисеев ловко воспользовался торжественным днем», – так Гиляровский описывал открытие магазина, которое включало в себя торжественный молебен и парадный завтрак для гостей. Описание блюд, расставленных в тот день на столе, лучше не читать голодным:
«Причудливых форм заливные, желе и галантины вздрагивали, огромные красные омары и лангусты прятались в застывших соусах, как в облаках, и багрянили при ярком освещении, а доминировали надо всем своей громадой окорока. Окорока вареные, с откинутой плащом кожей, румянели розоватым салом. Окорока вестфальские провесные, тоже с откинутым плащом, спорили нежной белизной со скатертью. Они с математической точностью нарезаны были тонкими, как лист, пластами во весь поперечник окорока, и опять пласты были сложены на свои места так, что окорок казался целым. Жирные остендские устрицы, фигурно разложенные на слое снега, покрывавшего блюда, казалось, дышали. Наискось широкого стола розовели и янтарились белорыбьи и осетровые балыки. Чернелась в серебряных ведрах, в кольце прозрачного льда, стерляжья мелкая икра, высилась над краями горкой темная осетровая и крупная, зернышко к зернышку, белужья...»
Как метко подметил писатель: «В этот магазин не приходили: в него приезжали». У входа ежедневно стояли шикарные кареты и брички, а простой люд толпился у окон и диву давался: «И едят же люди!» Так продолжалось до 1917 года, а затем – грянула революция...
Гениальная афера или месть Андропова?
После Октябрьского переворота Григорий Елисеев эмигрировал во Францию, а его магазины были национализированы. Московский «Елисеевский» был переименован в «Гастроном №1» и продолжил существовать под своим особым статусом. Многие москвичи до сих пор с ностальгией вспоминают здешние сыры, масло и колбасы. Кроме того, только в «Елисеевском», как его по привычке называл народ, можно было достать некоторые экзотические для того времени продукты – например, ананасы.
«Гастроном №1» считался одним из образцовых и передовых советских предприятий торговли. Когда началась Великая Отечественная война, он, как и другие продовольственные магазины страны, стал выдавать продукты по карточкам. В дни эвакуации осенью 1941 года жителям раздали всю еду со складов бесплатно. В 1942 году «Елисеевский» закрылся для простых смертных и стал поставлять продукцию только правительственной верхушке.
Через два года рядовых покупателей все же вновь допустили в гастроном. «Елисеевский» стал единственным магазином в стране, где, невзирая на военное время и карточную систему, работал коммерческий отдел, торговавший за наличные деньги. Ассортимент был таким же обширным, как и в мирное время, но цены взлетели до небес. Несмотря на это, перед входом в магазин каждое утро выстраивались гигантские очереди. Среди постоянных посетителей коммерческого отдела были многие известные артисты (например, Александр Вертинский), общественные и государственные деятели.
Есть в истории гастронома и криминальные страницы. Так, в 50-е годы коммерческим отделом заведовал некий товарищ Ушаков. Он оказался не только грамотным управляющим, но и ловким мошенником, сумевшим заработать на обмане покупателей неслыханные по тем временам 700 тысяч рублей.
Но еще более громкий резонанс вызвало так называемое Елисеевское дело, «главным героем» которого оказался сам директор магазина Юрий Соколов. На эту должность его назначили в 1972 году. При Соколове «Гастроном №1» превратился в крупный центр нелегального сбыта продуктов. Это стало возможным благодаря закупке современного складского оборудования, которое позволило заметно снизить потери при хранении продукции. В результате Соколову удалось утроить товарооборот и вывести из-под учета несметное количество продукции высшего качества. В течение десяти лет в «Елисеевском» из-под полы продавали икру, балыки, копченые колбасы, экзотические фрукты и многое другое. Большую часть товаров сбывали со служебного входа. Доставались они крайне ограниченному кругу лиц – либо на очень выгодных условиях, либо в качестве оплаты за какие-то услуги.
Но в 1982 году за Соколовым установили слежку: в его кабинете поставили камеры и жучки. В итоге и директора, и подчиненных, носивших ему деньги в конвертах, взяли с поличным. Сперва Соколов отрицал свою вину, рассчитывая на помощь высокопоставленных клиентов (среди них была даже Галина Брежнева), но после смерти генсека начал давать признательные показания. Соколов сдал огромное количество своих подельников и крупных советских руководителей, которым он давал щедрые взятки. Его признания запустили целую волну арестов по всей стране: более 15 тысяч человек были осуждены по уголовным статьям, 174 чиновника арестованы по обвинениям во взяточничестве и хищении государственной собственности. Юрий Соколов был приговорен к смертной казни и расстрелян.
Впрочем, многое в этом деле по-прежнему остается неясным, а гриф секретности до сих пор не снят. Некоторые историки полагают, что истинные причины преследования Соколова и чиновников из сферы столичной торговли носят политический характер. Якобы, таким образом Юрий Андропов пытался расправиться со своим главным соперником, также претендовавшим на пост генерального секретаря. Речь идет о первом секретаре Московского горкома партии Викторе Гришине – многие арестованные были его близкими друзьями. Отчасти в пользу этой версии говорит тот факт, что судебный процесс по «Елисеевскому делу» был закрытым, а приговоры – суровыми даже для того времени.
Гастроном же продолжил свою работу, пережил лихие 90-е (пожалуй, еще никогда его полки так не пустовали), а в начале 2000-х был отреставрирован и превратился в круглосуточный универсам. В 2005 году оператором магазина стала торговая сеть «Алые паруса». И, хотя сейчас здесь есть все атрибуты современных супермаркетов (кассы, тележки и прочее), шикарная лепнина на потолках, скульптуры, картины и роскошные пирамиды из фруктов и сладостей по-прежнему напоминают о той, старой Москве – с шелестом бальных платьев, бодрым посвистом ямщика и ароматом горячих французских булочек.
