В «холодильнике» портятся: почему надо отказываться от заморозки цен на продукты. Комментарий Семена Новопрудского

Выступая на днях на слушаниях комитета Госдумы по аграрным вопросам, заместитель министра промышленности и торговли РФ Виктор Евтухов открыто заявил, что его ведомство выступает против продления заморозки цен на сахар, подсолнечное масло, курицу и куриные яйца, которая действует до 1 апреля. Это очень разумная позиция.

В конце прошлого года российские власти на высшем уровне неожиданно озаботились проблемой продовольственной инфляции, о которой не вспоминали много лет. В результате в декабре правительство запретило продавцам повышать цены на сахар, который по итогам 2020 года подорожал на 70%, и подсолнечное масло, прибавившее в цене 24%. В марте этого года неофициально, на уровне устных договоренностей с торговыми сетями, были заморожены цены на курицу и яйца. Мясо курицы с начала 2021 года подорожало на 6,9%, яйца — на 2,6%.

Последствия не заставили себя долго ждать. По словам представителя Минпромторга, соглашение с ретейлерами по маслу и сахару начало ломать цепочки поставок. Чтобы держать цены, как приказало начальство, продавцы скопом ринулись покупать товар непосредственно у производителей, минуя посредников. А у производителей не оказалось возможности отгружать товары всем желающим продавцам в запрашиваемых количествах.

Так и рождается дефицит — главное следствие любых попыток искусственного регулирования цен. Люди, жившие в СССР в сознательном возрасте, прекрасно помнят пустые прилавки продовольственных магазинов при ценовой стабильности, как на кладбище. И длиннющие очереди, когда «выбрасывали» дефицит. А дефицитом, за исключением Москвы и еще пары столиц советских республик, повсюду были самые элементарные продукты питания. Цены на продовольствие стояли намертво, вот только достать сыр или колбасу в большинстве российских населенных пунктов было решительно невозможно.

Незадолго до распада СССР в одном из достаточно крупных городов Узбекистана я лично видел продовольственный магазин, в котором продавалось всего два вида товаров: водка и хозяйственное мыло. Казалось, что местным жителям предлагали пить водку и закусывать ее хозяйственным мылом.

Продовольственная инфляция в России действительно достаточно высока. По данным Росстата, в феврале 2021 года она составила год к году 7,7%. Это рекорд с 2015 года. При этом россияне и в 2000-е годы, и тем более в 1990-е видели рост цен и посильнее. Проблема не столько в самой продовольственной инфляции, сколько в затяжном падении реальных доходов населения.

Понятно, что для беднейших россиян сахар, подсолнечное масло, куриные яйца — часть постоянного рациона. И если становятся недоступными даже такие товары, бедность уже начинает угрожать физическим голодом. Но проблема в том, что искусственная заморозка цен никогда и нигде не делала товары доступнее для беднейших слоев населения. Если товара при замороженных цен физически нет в магазине, людям от этого не легче. В СССР, кстати, часть отсутствовавших в магазинах продуктов можно было купить на базарах — только втридорога.

Еще одна причина, по которой не работает заморозка цен на продукты, — отсутствие такой заморозки по всей ценовой цепочке. Прямо сейчас, например, наблюдается очередной всплеск цен на бензин: по данным Росстата, с начала 2021 года они выросли на 2,2% при общей инфляции 1,3%. Цены на бензин пытались искусственно замораживать неоднократно. Но хотя, например, в мае 2008 года российская нефть стоила выше 130 долларов за баррель, а весной 2020-го почти в шесть раз ниже, бензин в России стоил намного дороже в прошлом году. Между тем от стоимости топлива прямо зависят и цены на продовольствие. Как и от курса доллара, и еще от множества факторов, которыми физически невозможно управлять приказами и распоряжениями чиновников.

Поэтому лучший способ борьбы с ростом цен на продовольствие со стороны государства — повышать доходы людей, создавать новые рабочие места, оказывать адресную помощь беднейшим слоям населения. Но ни в коем случае не пытаться искусственно замораживать цены. От заморозки цены «портятся», искажая объективную экономическую картину, а товары просто исчезают с прилавков.